А в них говорилось, что после полного затишья, которое продолжалось почти с самого прибытия Комиссии по Переговорам на Диамондиану, военные действия возобновились и ожесточенный бой шел в спокойном до сих пор районе, который называется Овраг Гиюма.

Брэя это сильно взволновало. Так вот что вышло из этой встречи! На несколько секунд ему стало грустно. Неужели какая-то новая безумная выходка этих проклятых диамондианцев превратила переговоры о мире в резню?

Брэй погрузился в печаль ненадолго: почти сразу лейтенант вынырнул из нее благодаря обнадежившей его другой мысли: Лозитин знал о бойне в овраге уже через несколько минут после того, как она началась. Это говорит об очень многом. Люди всегда остаются людьми, но если эта связь не вроде телепатии, а она явно не телепатическая, то что же это?

Думая об этом, Брэй просмотрел свою почту. Ничего интересного.

А он думал, что прибытие почты станет границей… между чем и чем? Брэй плохо представлял. Пожалуй, он ожидал чего-нибудь, чем сможет воспользоваться, чтобы ускорить ход событий.

Лейтенант вспомнил одну подробность своего разговора с Мортоном и подготовил меморандум:

«Кому, всем сотрудникам Комиссии по Переговорам

От кого: полковника Чарлза Мортона

Мы получили несколько донесений о том, что ряд лиц страдает болезнью, признаки которой таковы: больной периодически теряет сознание, но не испытывает никаких других неприятных ощущений. Люди, страдающие этим заболеванием, имеют склонность с силой закрывать глаза…»

Тут перо Брэя повисло в воздухе: он подумал, что, если, когда Мортон очнется, закрывание глаз с силой будет объявлено признаком болезни, у полковника могут возникнуть трудности. Брэй вычеркнул эту фразу и закончил гак:

«Каждый, кто обнаружит у себя этот симптом, должен немедленно явиться к полковнику Мортону или лейтенанту Брэю и ни в коем случае не обращаться к врачу».

Благодаря Струзерсу очень скоро выправленный вариант этого документа оказался в центре мгновенных размножений и рассылки документации; «мгновенные» означало, что примерно через пять минут меморандум оказался на столах у всех, кто работал в Комиссии. Точнее, почти у всех: Брэй посчитал за лучшее не включать в список адресатов господина Лорана и его коллег с высших должностей.

Брэй стал ждать. Шесть минут… десять… двадцать. Никто не пришел. Лейтенант был ошеломлен: неужели Тьма использует и перемещает одного Мортона?

Молодому офицеру было очень жаль, что для поиска поселка, где работал Лозитин, у него был всего один след: Мортон смутно вспомнил, что уже бывал там.

Еще раз повторив в уме вчерашнюю беседу с Мортоном, Брэй вызвал к себе светского молодого человека по фамилии Керк, занимавшего довольно высокую должность и имевшего слабость к диамондианским проституткам, и попросил его найти ирска по имени Лозитин, продавца из магазинчика скобяных товаров в одном из двухсот поселков, «названия которых, — сказал Брэй в заключение, — вы найдете в маршруте инспекционной поездки полковника Мортона».

Увы, предположение лейтенанта, что этот молодой чиновник умен, тут же подтвердилось. Немного пухлое чувственное лицо Керка приняло задумчивое выражение, и голова с густой каштановой шевелюрой медленно качнулась справа налево в отрицательном жесте.

— Лейтенант, — заявил Керк хорошо поставленным голосом, — через десять минут после того, как мы начнем поиски, и диамондианцы и ирски будут знать, что мы делаем. Какие неприятности могут у нас возникнуть, если они это выяснят?

По правде говоря, об этом Брэй ничего не знал. Но он подумал, что будет неразумно позволить диамондианцам узнать, какого ирска ищет Комиссия по Переговорам.

— Дайте мне подумать, — сказал он.

Керк отошел к двери, постоял в нерешительности возле нее и вернулся.

— Я давно хотел поговорить с вами. Что вы скажете о том, чтобы прогуляться со мной в город сегодня вечером? Себе я уже нашел проституточку. Могу я позвонить ей и сказать, чтобы она привела подружку для вас?

Брэй смутно вспомнил, что Керк был из знатной семьи, и поэтому не стал раздумывать. Для Лестера Брэя соглашаться на встречи не составляло никакого труда, вот являться на них часто бывало труднее.

— Согласен, — ответил он.

Когда Керк ушел, Брэй позвонил психиатру Герхардту. Ответившей на звонок секретарше он сказал, что он полковник Мортон, и с облегчением услышал, что доктора Герхардта нет в кабинете.

Таким образом он смог, по-прежнему под именем Мортона, извиниться, что не смог прийти на осмотр, и пообещал снова позвонить, чтобы договориться о новой встрече.

Довольный собой, Брэй положил трубку, откинулся в кресле — и в этот момент почувствовал легкое головокружение. Он с силой закрыл глаза и сказал себе: ну, похоже, я действительно здорово устал.

Через несколько минут он снова почувствовал это головокружение и опять закрыл глаза. Открыв их, он осознал, что он сейчас сделал, и испугался.

Какой это был страх!

Брэй никогда не узнал, сколько времени он, молча и дрожа, боролся с этим страхом, восстанавливая ясность ума. За это время его глаза несколько раз автоматически закрывались. Наконец Брэй смог на нетвердых ногах дойти до ванной комнаты, находившейся рядом. Там он смочил лицо холодной водой.

Затем Брэй вернулся в кабинет Мортона, сел там и попытался взять себя в руки. «Хорошо, я тоже болен этой болезнью. И что теперь?»

Пока он так сидел, минуты утра продолжали уноситься прочь, и ни во внешнем мире, ни в уме Брэя не появилось никакого ответа на этот вопрос.

Но Брэй почувствовал, что совершенно обессилел и ему нужно что-то, но что, он не знает. Поэтому в конце дня он отправился в город с Керком.

Выйдя из дворца Комиссии, Брэй и Керк сели в ирское такси, на котором, как объяснил Керк, они должны были приехать в «современный» квартал Нового Неаполя. Там Керк должен был встретиться со своей проституткой, красавицей диамондианкой по имени Марианна. Она обещала привести для Брэя одну из своих подруг, которую звали Мария.

— У тебя будут трудности с Марией, — предупредил Керк. — Она будет злиться на тебя, как большинство диамондианских проституток.

Марианна, пояснил он, тоже была сердитой в первый четверг. Вот чем она была для Керка: его четверговой девушкой на вечер. Естественно, он не хотел, чтобы она знала, что у него есть другие девушки в других кварталах на каждый вечер недели, иначе она снова стала бы сварливой.

— В первый четверг, — рассказывал Керк, — она дала мне то, что я купил: свое тело, но ни капли нежности. Во второй четверг я впервые старательно ухаживал за ней. Этим и несколькими намеками на свое состояние я расплатился, и она была дружелюбной. Сегодня вечером мы, должно быть, увидим полную капитуляцию.

Чем дальше Керк развивал эту мысль, тем неуютнее становилось Брэю. «Только этого мне и не хватало, — думал он. — Враждебно настроенная девушка вдобавок ко всему, что уже на меня свалилось!»

Как бесчисленное множество молодых людей в населенной людьми Галактике, Брэй провел годы наибольшего любовного пыла в борьбе с плотно сомкнутой цепью феминистских союзов. Эта система отстранила его от всех женщин, за исключением трех молоденьких дурочек и пяти-шести дам достаточно зрелого возраста. Эти последние нервно дарили ему всего одну ночь, и то благодаря случаю, когда Большая Сестра поворачивалась к ним спиной на необходимые два часа. В таких стесненных обстоятельствах пять из его девяти любовных опытов, в том числе три последних, закончились частичной неудачей. Воспоминание об этом постепенно поблекло за пять месяцев, прошедших с последнего свидания. Принимая приглашение Керка, Брэй, естественно, полагал, что на Диамондиане нет феминистских союзов и он не рискует столкнуться с девушкой, чье поведение выбьет его из колеи.

А теперь вдруг оказалось, что он уже ни в чем не уверен. Брэй внезапно испугался возможного результата своего предприятия. Если ему не хватит мужской силы с Марией, она расскажет это Марианне, а та Керку, и все сотрудники Комиссии по Переговорам узнают о его позоре. Некоторые из них будут счастливы услышать, что у него трудности.