Гордость. Собственничество. Мой.

— Пусть смотрят.

Мгновение, наполненное неуверенностью, Брейди смотрел вниз на Гейджа, темные глаза сияли, как камни, в лунном свете, пока он раздумывал над решением.

— Сними футболку, Гейдж.

— Мой билборд недостаточно хорош? Ох, точно, ты же не можешь не возбудиться всякий раз, когда видишь его.

Брейди возмущенно прорычал.

— Или можешь, как и все, купить календарь “Мужчины на пожаре”. Девятнадцать девяносто девять плюс налоги. Присоединяйся к общественности и поможешь благотворительности.

— Футболку. Долой. Живо.

Гейдж любил грубоватого и ворчливого Брейди. Он поднялся, само наблюдение за тем, как эти темные глаза вспыхнули, когда он стащил свою футболку, было достаточной платой. Он немного потянулся, зная, что это продемонстрирует его идеальную грудь, и, без особой причины, медленно повернулся по кругу, чем вызвал редкую улыбку Брейди. Снова упав на колени, Гейдж переместил свои руки вверх на бедра Брейди, ощущая каждую напрягшуюся в ожидании мышцу невероятного тела этого мужчины.

— Думаю, тебе лучше подняться, Брейди.

— Зачем?

— Потому что мне нужен неограниченный доступ и… — Гейдж замолк, его рот наполнился слюной от одной мысли о том, что он собирался облечь в слова. — Это предоставит тебе больше возможностей, когда ты будешь трахать мой рот.

Выражение лица Брейди было бесценным. Чувак выглядел, словно одновременно наступили его все его дни рождения и Рождества, или президент позвонил и сказал, что хотел бы поужинать в “Смит & Джонс” завтра вечером. Не колеблясь, Брейди мгновенно вскочил на ноги, одним быстрым движением спустил свои джинсы и боксеры до колен так, что у Гейджа чуть глаза не вывалились от вида его стоящего члена.

Его мужчина был довольно большим.

Небольшое первое представление этим утром под парами душа, ощущение того, как Брейди кончал в его руке на его грудь и пресс, держало Гейджа в состоянии постоянного стояка весь день. Гейдж облизал губы от вида этой налитой головки у своего рта. После самого акта погружения себя глубоко в тело парня, минет был на втором месте списка любимых действий. Ему нравился сила, бегущая по его венам, когда эта длина утолщалась в пульсировала у него во рту. Он никогда не понимал людей, которые считали это демонстрацией покорности. Как можно, когда ты держишь всю эту силу в своей власти?

Качнувшись ближе, Гейдж раздвинул бедра Брейди и лизнул его тяжелые яйца, оставив влажный след, провел языком, с благоговением уделяя каждому из них одинаковое внимание, ладно, в каком-то роде он был неравнодушен к правому. Брейди вцепился побелевшими костяшками в стол, подталкивая свои бедра вперед в бесстыдной мольбе.

— Ох, это… merde, так хорошо, — с трудом выдохнул Брейди.

Иисус, он снова обслуживал этого любителя каджунских словечек. Ленивый южный протяжный акцент отозвался в члене Гейджа, упиравшемся в молнию, и он с трудом удержался от поиска удовлетворения. Он облизал нижнюю часть члена Брейди, затем покружил по его налившейся головке, проводя языком по щели. Ммм, соленый мускус его предсемени на вкус был намного лучше очень богатого воображения Гейджа. Брейди дернулся, бормоча “нет, боже, пожалуйста, нет”, его словарный запас беднел с каждым облизыванием.

Гейдж прервался, чтобы выдать инструкции:

— Схвати меня за волосы, Брейди. Трахни мой рот. Дай мне это так жестко, как тебе нужно.

Сколько Гейдж будет жить, столько будет помнить взгляд полуприкрытых глаз Брейди. Это было тем, что нужно этому помешанному на контроле фрику — выданное разрешение перевернуло его разум, словно опьянение от сильных наркотиков или лучшего минета на Среднем Западе. Две секунды спустя его рука запуталась в волосах Гейджа, сжав те в кулаке. Еще один тлеющий взгляд, ищущий подтверждения того, что Гейджу это действительно нравится.

Гейдж кивнул. “Все, что пожелаешь”, и приоткрыл рот, ожидая действий Брейди. Наконец — наконец-то! — он толкнулся своим толстым, восхитительным членом внутрь.

Гейдж с удовольствием открыл рот, встречая вздувшуюся головку жадным сосанием. Недостаточно. Ему нужно было почувствовать, как она проходит в его горло, крадет дыхание. Жадно, он принимал все: каждый невероятный дюйм за дюймом, каждый громкий стон, вырывающийся из горла Брейди и поощряющий сосать сильнее.

Брейди сжал голову Гейджа и начал нерешительно толкаться, словно переживал о том, чтобы не навредить Гейджу. Преисполненный решимости заставить Брейди позабыть о беспокойстве, Гейдж ухватился за стальные мышцы его задницы и толкнул его глубже. “Дай мне это жестче, малыш”. Мышцы, находящиеся в его руках, сжались, из-за всей этой силы в его власти голова Гейджа закружилась от желания. А затем он скользнул пальцем ниже по заднице Брейди и прижал ко входу — еще одна причина, по которой он хотел, чтобы Брейди встал. Этого движения было достаточно, чтобы бедра Брейди ритмично задвигались, а его член, казалось, вырос еще на пару дюймов во рту Гейджа.

Превосходно.

Даже когда толчки стали сильнее, Гейджу нравился каждый дюйм этого члена. Еще немного давления на вход Брейди и, да, палец Гейджа скользнул внутрь, чем вызвал громкий стон из горла своего парня. На одну фалангу, потом повернул и должно быть нашел сладкое местечко, потому Брейди резко дернул его за волосы.

Гейдж едва не кончил себе в штаны.

— Гейдж я не… не могу сдержаться, — Брейди попытался отодвинуться, но Гейдж удержал их обоих. Ради этого прекрасного члена, наполняющего его рот, и горячей задницы, сжимающейся вокруг пальца. Ради этого чувства единения, которого он никогда не испытывал с другим мужчиной.

Еще два рывка и Брейди взорвался, горячие струи достигли задней стенки горла Гейджа. Так много, словно он приберег их, а не заклеймил уже ими тело Гейджа в душе этим утром. Сглотнув последнюю каплю, Гейдж с хлопком выпустил член и лизнул чувствительную головку — немного порочно, но не важно — чтобы услышать этот стон удовольствия-боли и почувствовать, как мышцы снова сократились вокруг его пальца. Насколько хорошо они будут ощущаться, обхватывая его член, как тиски?

Брейди отстранил голову Гейджа назад и провел большим пальцем по его губам.

— Ta bouche, Гейдж. Твой рот. Гребаное чудо, — нежность смягчила его резкие черты, пока он на несколько бесценных секунд удерживал взгляд полуприкрытых глаз Гейджа. — Вставай, чтобы я смог дотронуться до нужной части тебя.

Гейдж поднялся, расстегнул молнию и освободил свой ноющий член.

Еще до того, как Брейди сжал его, Гейдж знал, что все будет по-другому. Одна рука должна бы ощущаться также, как любая другая, взрыв удовольствия должен быть знакомым. Он довольно постоянно трахался с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать, так что не осталось никаких сюрпризов. Но это был Брейди, а с этим мужчино ничего никогда не получалось так, как ожидал Гейдж.

Секс, но больше.

Больше, но что еще мог дать Гейдж?

Он почувствовал будто в его груди открывается затвор и чистые, раскаленные добела эмоции заполняют все. Он хотел закрыться, сохранить это. Сохранить себя. Потому что в противном случае, он отдаст Брейди все, включая и то дерьмо, которое происходило в его жизни, а это пугало Гейджа до полусмерти.

Он закрыл глаза, чтобы смягчить кристальные углы этого нового знания. Его настигло крышесносное удовольствие, за веками мелькали звездочки, когда Брейди довел его до края и толкнул с обрыва. Оргазм был стремительным. Возможно, в другие разы оргазмы ощущались более резкими и приятными, но они всегда ощущались, как достижение цели. Логическое завершение ночи танцев, флирта и секса.

Почему этот ощущался, как начало чего-то необычного?

После того, как последняя капля спермы покинула его тело, и Гейдж сомневался, сможет ли когда-нибудь снова найти резервы для еще одного оргазма, Брейди мягко поцеловал его и прошептал:

— Дзинь-дон.

— Дзинь-дон? — его голос был хриплым, ощутимые последствия нахождения этого толстого члена в горле.