Думая о нем, я закрыла глаза и мысленно вернулась к тому моменту, когда мы сидели на траве и он почти меня поцеловал.

Я смотрела на стальную входную дверь. Дом был больше похож на жилое здание, чем на офис, но, судя по адресу, я ничего не перепутала.

– Ты сообщила им, что ты в инвалидном кресле? – спросил меня Чарли вчера за ужином.

Я переехала к нему в начале июня. Ему нужно было время, чтобы адаптировать квартиру, а потом работник «Друга человека» должен был оценить, пригодно ли жилье для Тикета. Также мне довольно долго пришлось ждать свою машину: обработка заявки обычно занимает три месяца.

– Большинство офисов оснащены лифтами, – продолжал Чарли. – Но тебе ни к чему приезжать туда и видеть перед собой ступеньки.

– Не волнуйся, все будет в порядке, – сказала я, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Надеюсь, ты возьмешь с собой Тикета?

Теперь, глядя на пять каменных ступенек, я злилась, что Чарли опять оказался прав.

Я не знала, что предпринять. Мое собеседование на должность личного ассистента в риелторской фирме должно было начаться через десять минут. Работа хорошо оплачивалась, а опыт в сфере недвижимости приветствовался, но не был обязательным. Вот что было обязательным, так это войти в здание. Начинался мелкий дождь. Мимо меня шагали люди, и в какой-то момент я захотела быть вон той женщиной в синем пальто и на высоких каблуках, которая в одной руке держала картонный стакан с кофе, а в другой – зонт. Я не хочу сказать, что у нее не было проблем. Но как бы мне хотелось, чтобы у меня были нормальные проблемы, а не эти пять ступенек, которые я не могла преодолеть. Начиная паниковать, я рылась в сумке в поисках мобильного телефона. Надо было взять с собой Тикета. Но поскольку я не упоминала в резюме об инвалидном кресле, то решила не шокировать потенциального работодателя сразу и своим состоянием, и собакой. Я оставила Тикета дома, решив, что если каким-то чудом получу эту работу, то спрошу, можно ли приводить его в офис. Какая же я идиотка! Замерзнув и почти промокнув под моросящим дождем, я начала набирать номер на мобильном телефоне, но остановилась. Надо было размышлять рационально. Я была в районе Мейфэр[16], и у меня оставалось восемь минут до начала интервью, а Чарли сейчас находился на работе в Фаррингдоне[17]. Даже супермен Чарли не смог бы добраться до Хафмун-стрит за восемь минут и вознести меня по ступенькам в приемную. Придется выкручиваться самой.

Я посмотрела на небо. Господи, за что ты так со мной?

– Добрый день! Чем я могу вам помочь? – спросила немолодая секретарша, взглянув на меня поверх монитора. У нее были каштановые волосы с густой челкой, очки. Грудь обтягивала шелковая блузка.

– Я пришла на собеседование, – сказала я, только теперь осознавая, что, даже если я получу эту работу, эти пять ступенек по-прежнему останутся на месте и мне придется рассчитывать исключительно на привлекательных молодых бизнесменов, которые первым делом с утра будут заносить меня в кресле в офис?

Секретарша просмотрела книгу записей.

– Мисс Брукс?

– Да, это я! Извините за опоздание.

Я опоздала всего на пять минут. Неплохо, несмотря на все препятствия, возникшие на пути.

– Сюда, пожалуйста, – сказала она, вставая и энергично вышагивая в сторону двери.

Я выкатила свое кресло из тесной приемной обратно в коридор, практически врезаясь в деревянные перила. Секретарь вдруг остановилась и окинула меня взглядом, словно только что заметила мое инвалидное кресло.

– Все офисы находятся на верхних этажах.

– Ясно. А в здании есть лифт? – спросила я, изо всех сил стараясь сохранять хорошую мину при плохой игре.

– Внизу. – Она указала на небольшой лестничный пролет. – Вы совсем не можете ходить?

– Нет. Извините. – Я начала нервно накручивать тонкую прядь волос на палец. Хотя сегодня утром за порцией хлопьев Чарли сказал мне: «И не тереби волосы во время собеседования».

– Хм, понимаю, – сухо ответила она.

– Извините, – снова виновато произнесла я. – Наверное, надо было указать это в резюме.

– Да, это было бы весьма разумно. – Она говорила как школьная учительница. – И сэкономило бы вам, да и нам, много времени.

– Просто я думала, что все здания должны быть адаптированы для инвалидов.

– Наше здание – памятник архитектуры. Установка пандусов и прочие изменения могли нарушить его эстетическую целостность.

– Тогда зачем лифт установили внизу? – сказала я, повышая голос. – Если бы я могла пройти несколько ступенек, то и наверх поднялась бы без лифта!

«Не надо кричать на эту старую клячу, – услышала я в голове голос Чарли. – Она еще должна помочь тебе выбраться из этого проклятого здания».

– Ты не первая, кто совершает подобную ошибку, – утешала меня Фрэнки, когда мы встретились в испанском ресторане на Олд Бромптон-роуд. Я позвонила ей после собеседования (а точнее, после отсутствия такового) и попросила встретиться со мной после работы.

До того как я покинула приемную риелторской фирмы, старая кляча сказала, глядя на меня поверх очков:

– И в будущем я настоятельно рекомендую вам оповещать работодателей о вашей инвалидности.

Потом дела пошли еще хуже: с лестницы выпорхнул Ричард Петерик, мой потенциальный наниматель, и поинтересовался, будет ли у него встреча в два часа.

– Ой, – сказал он, глядя на меня сверху вниз.

– Да знаю я это «ой», – сочувственно покачала головой Фрэнки.

– Я сквозь землю хотела провалиться. Ричард, конечно, был мил, все время извинялся. Он и помог мне выбраться из офиса.

– На ошибках учатся, Кас. Первое собеседование всегда выходит комом. Это как с первым свиданием – все идет наперекосяк.

– А как прошло твое первое собеседование?

Фрэнки ухмыльнулась.

– Настолько плохо?

Она кивнула.

– Окончив колледж, я понятия не имела, где я хочу работать. Все, чего я хотела, – это уехать от родителей. Для этого мне нужны были деньги, поэтому я попыталась устроиться на работу в одно претенциозное рекламное агентство в Лондоне. Приемная выглядела дико: мрамор, зеркала, фонтаны с купидонами – полный набор. И вот я узнаю, что собеседование проходит на пятом этаже, а в здании – хочешь верь, хочешь нет, – нет лифта! Секретарша и бровью не повела. Только сказала: «Зато на этажах у нас есть туалеты для инвалидов, но нет ступенек».

– Получается, если бы у тебя получилось пройти пять лестничных пролетов, ты бы смогла насладиться всеми прелестями их суперсовременного туалета. Это безумие, Фрэнки! Тебя это не задевает?

– Уже нет. Но на самом деле, Кас, мне повезло. Реклама – это не мое. Потом я получила должность в организации, которая занимается поиском домов для беженцев. Эта работа мне очень нравилась. И знаешь, тебе стоит попробовать вернуться в медицину. В больницах хотя бы есть удобные лифты.

– И лекарств полно, – сухо усмехнулась я. – Но, если честно, я даже думать не могу о возвращении в Королевский колледж.

– Ладно, я все поняла. Только обещай мне, что перед следующим собеседованием ты сообщишь о своей инвалидности. Обещаешь?

– Обещаю. – И я призналась ей, что Чарли сказал мне то же самое.

– Кстати, как вы с ним уживаетесь? Какая у него квартира?

Улица, на которой жил Чарли, находилась недалеко от станции метро «Баронс Корт». Я называла ее «белой улицей» из-за аккуратных белых домиков с колоннами при входе. На многих окнах красовались цветные горшки с цветами и декоративными деревьями. В солнечные дни люди часто сидели на верандах, попивая чай или играя в карты. И у кого-нибудь обязательно громко играла музыка, особенно в выходные.

На улице были все жизненно необходимые заведения: прачечная, гастроном и булочная. Еще была мясная лавка, но я пока не могла себе позволить покупать в ней продукты, поэтому мы с Тикетом проходили мимо, направляясь прямиком к газетному ларьку, где покупали лотерейный билет, надеясь на благосклонность фортуны.