— История? — Он затормозил и обернулся к ней.

— Успокойся, Дарий, я все поняла. Твое имя нигде не будет упоминаться. Клянусь, — добавила она, медленно начертив пальцем большой крест возле левой груди, отчего его глаза потемнели.

Его нога соскользнула с педали газа, двигатель заглох, и только его мерное тиканье прорывало плотную, почти физически ощутимую тишину, повисшую между ними.

— Ты в большой беде, Наташа Гордон, — сказал он. Его лицо потемнело, глаза мерцали огненным светом.

— Это что, обещание? — спросила она. У нее перехватило дыхание.

Щелчок отстегиваемых ремней безопасности прозвучал, словно выстрел в тишине. Его руки оказались у нее на талии, и, сама толком не зная, как это произошло, через мгновение Наташа уже сидела у него на коленях, не в силах оторвать взгляд от его губ, о которых она не переставала думать с того самого мига, как впервые увидела его.

— Вернее, я в большой беде…

— Разговоры, одни разговоры… — пробормотала она. Их лица сблизились; она высунула кончик языка, провела им по его нижней губе и тут же впилась в него страстным поцелуем.

Дарий откинулся назад, чтобы у нее было больше места.

Он был в приподнятом настроении с тех пор, как увидел ее утром перед домом в маскирующей все ее прелести одежде, с простой косичкой и почти ненакрашенную. Она изо всех сил постаралась выглядеть неброско, но ей не нужна была помада, чтобы подчеркнуть горячие пухлые губы, которые так и кричали: «Поцелуй меня!»

Ему почти удалось сдержать себя. Если бы он поцеловал ее еще у дома, они так и не уехали бы из Лондона, а ему хотелось все-таки добраться до Беркшира. У него неплохо получалось концентрировать свое внимание на дороге, пока они ехали по автостраде, но затем она заснула прямо у него на плече, ее губы чуть приоткрылись, выбившиеся из прически волосы щекотали его шею. От нее шел жар.

— Тебе надоело говорить, Сахарные Губки? — спросил он. — Тогда действуй!

Ей не нужно было повторять дважды. Она зарылась пальцами в его кудри, на губах заиграла хитрая кошачья улыбка. Она словно взяла его в плен. Ее губы дразнили его, то покусывали, то отпускали, приглашая в игру.

Он наслаждался тем, что ее груди прижаты к его груди, она ерзает у него на коленях, еще сильнее возбуждая его.

Нет ничего более возбуждающего, чем женщина, настроенная на удовольствие, и он, положив руки ей на бедра, только поддерживал ее, чтобы она смогла окончательно свести его с ума.

Это не заняло много времени. Футболка, едва доходящая до талии, задралась, когда она наклонилась к нему, и он закрыл глаза, вспоминая каждый изгиб ее прекрасного тела. Его руки, как будто по собственной воле, скользнули вверх, ощутили нежный шелк ее кожи. Он коснулся ее тонкой талии, переходившей в пышные бедра. Да, уж ее не назовешь «плоской, как доска». Он положил ладонь ей на живот.

На миг он затаил дыхание, но потом дотронулся до ее груди и почувствовал, как часто бьется ее сердце. Его пальцы медленно поднимались вверх по ее спине; он массировал по очереди каждый позвонок, остановившись только для того, чтобы расстегнуть застежку ее бюстгальтера. Когда он коснулся ее сосков, ее язык нащупал бьющуюся жилку на его шее.

Глухо застонав, он сорвал с нее футболку и бюстгальтер, отшвырнул все за спину. Она выгнулась, и у него перехватило дыхание. Он увидел, как затуманились ее глаза с огромными зрачками.

— Великолепно, — сказал он, взяв в руки ее полные груди, трогая затвердевшие соски. Нагнувшись, он провел по ним языком. Просто прекрасно…

— Дарий… — взмолилась она.

Он расстегнул молнию ее джинсов и приспустил кружевные трусики, охватил ладонями ягодицы и притянул ее к себе.

Он лизнул ямочку ее пупка, покрыл легкими, нежными поцелуями низ живота. Когда он взъерошил светлый треугольник волос, прикрывающий ее лоно, она застонала, требуя большего. Он хотел раздеть ее. Но не здесь. Ему хотелось лежать с ней на траве у ручья, купаясь в солнечном свете, пробивающемся сквозь листья на деревьях, любоваться солнечными зайчиками, играющими на ее коже. Он хотел прикоснуться к ее телу, запомнить каждый его изгиб. Быть внутри ее…

— Пошли отсюда, — сказал он, открывая дверь. Оба едва не вывалились на обочину и, смеясь, ловили ртом воздух в высокой траве, среди алых гвоздик и поздних колокольчиков, которые так хорошо сочетались с цветом ее глаз. — Пойдем, — он поднял ее, прижал к себе, не желая отпускать даже на мгновение.

Она подтянула джинсы, которые почти сползли к коленям.

— Куда мы идем?

— Вы никуда не пойдете.

— Что за?.. — Дарий резко развернулся, и Наташа взвизгнула, когда они оказались лицом к лицу с охранником в шлеме с защитным козырьком. — Откуда, черт возьми, вы взялись? — спросил он.

Не обращая внимания на его вопрос, охранник сказал:

— Это частное владение. Вам нельзя здесь находиться.

— Что? Нет…

Он мысленно обругал себя за глупость — ведь Рамзи говорил ему, что заключил договор с охранным агентством, чтобы кто-то приглядывал за поместьем. Он еще раз мысленно выругал себя, когда понял, что Наташа практически голая. Он поспешил заслонить ее собой от охранника.

— Проявите же хоть каплю уважения, — сказал он, кипя негодованием.

Охранник даже не попытался отвести взгляда, Наташа его заворожила… Он все же сделал шажок назад и отвернулся.

— Не нужно так сердиться, — сказал он, защищаясь. — Я просто выполняю свою работу.

— И рыщете в кустах, как какой-нибудь извращенец! Кстати, посторонний здесь — вы. — Дарий снял рубашку, накинул ее на Наташу и толкнул ее к машине. — Это мои владения, — не думая, продолжал он. — Я — Дарий Хедли, владелец этого поместья.

— Неплохо сказано, да только мистер Хедли умер, — ответил охранник, — а дом продается. Будьте любезны, вернитесь в машину. Через несколько десятков метров…

— Не учите меня, что делать! Мне знаком каждый миллиметр этой земли, — перебил его Дарий, но понял, что должен как-то подтвердить свои права. Он вынул из заднего кармана бумажник, раскрыл его и протянул охраннику, чтобы тот увидел его водительское удостоверение. — Дарий Хедли, — повторил он, пока охранник медленно переводил взгляд с фотографии на его лицо. — Предыдущим владельцем дома был мой дед.

— Даже если это так, сэр, мне придется связаться с начальством.

— Связывайтесь с кем угодно. Кстати, как вы узнали, что мы здесь? — Было не похоже, чтобы он патрулировал окрестности, когда Дарий заглушил мотор.

— На всех въездах установлены камеры слежения, мистер Хедли. Сюда любят приезжать парочки…

— Избавьтесь от них.

— От кого?!

— Я хочу, чтобы вы немедленно сняли все камеры. Все до одной, вам понятно?

— Я не имею права…

Дарий не стал ждать объяснений. Он вернулся к машине, схватил мобильник и набрал номер Брайана Рамзи.

— Рамзи, — сказал он, прежде чем охранник успел вымолвить хоть слово в ответ. — Оказывается, вы установили в Хедли-Чейз камеры видеонаблюдения. Избавьтесь от них. И от охранного агентства.

— Дарий, — примирительно заговорил Рамзи, — дом пустует, а это наиболее экономный способ…

— Это — вторжение в частную жизнь. Местные жители имеют на нее право.

— Сюда часто проникают посторонние, браконьеры. Пруд с форелью тоже выставлен на продажу, и страховая компания…

— Здесь проходит общинная тропа, а браконьеры не только сокращают поголовье кроликов, они — местные жители, и они лучше, чем любое охранное агентство, могут приглядеть за поместьем. Не желаю слушать никаких возражений. Я — владелец поместья и требую, чтобы камеры убрали. Сегодня же!

Он не стал слушать, что ему ответит Рамзи, и положил трубку, а затем резко повернулся к охраннику:

— Слышали, что я сказал? Вы уволены.

— Как ты?

— Нормально, — ответила Наташа, когда Дарий сел в машину. — А вот тебе стоит научиться жить в реальном мире!

— Что?! — Он собирался завести машину, но, услышав ее слова, развалился на сиденье и взъерошил волосы у нее на затылке. Оказалось, что Наташа в ярости. — Прости. Так получилось…