Она остановилась на площадке второго этажа. Здесь что-то изменилось, она не сразу поняла, что именно, ах вот: окно.

Дарий должен был работать день и ночь, чтобы закончить скульптуру, но не забыл о своем обещании застеклить окно. Наташа прижалась лбом к холодному стеклу. Она хотела, чтобы он доверил ей то, что камнем лежало на его сердце, но слишком поспешно сделала для себя вывод о нем как о не слишком глубоком человеке. Без взаимного доверия ничего нельзя добиться. Она совершила ошибку и теперь осталась ни с чем.

Вдоволь наглотавшись пыли и отчаянно желая выпить чашечку чаю, она воткнула в розетку провод электрического чайника. Провод заискрил. Она кое-как замотала его изолентой. Потом пришлось растапливать огромную старинную плиту, которую топили угольными брикетами… К тому времени, как ей это удалось, она вся пропахла дымом, покрылась копотью, паутиной и сбила костяшки пальцев.

Всю вчерашнюю ночь она составляла и рассылала приглашения на день открытых дверей и на чай. Каждое приглашение сопровождалось рисунками и отрывками из истории Хедли-Чейз. Она пригласила всех, кого знала, с супругами и детьми, ведь день будет выходной.

Она занялась холодильником. Отмыла его, а потом включила. Снова замыкание, снова во всем доме погасло электричество. Она прошлась по всему дому, осматривая провода и подправив показавшиеся ей наиболее подозрительными. Потом проверила все выключатели. Не хватало еще, чтобы свет вдруг погас, когда стемнеет!

К тому времени, как она закончила протирать последнюю горизонтальную поверхность в буфетной, было уже поздно. Она как раз набирала воду, чтобы помыть раковину, как вдруг увидела в окне чье-то лицо и вскрикнула. С опозданием сообразив, что видит свое лицо, только измазанное сажей, она нервно рассмеялась. И вдруг рядом с ее лицом появилось второе.

Она открыла рот, чтобы закричать, но словно ком встал у нее в горле, и она не смогла проронить ни звука, даже когда открылась задняя дверь и фигура в черном просунула голову внутрь.

— Простите, мисс, я не хотел вас пугать.

Это оказался тот самый охранник, который пытался прогнать их, когда она приехала сюда с Дарием.

— Мистер Хедли позвонил нам и предупредил, что вы будете здесь, а еще попросил меня приглядеть за вами и убедиться, что у вас все в порядке. Он подумал, что это лучше сделать кому-нибудь, кого вы уже знаете в лицо. — Охранник смущенно пожал плечами. — Простите, что тогда так обошелся с вами…

— Ничего страшного… Работа у вас такая… Со мной все в порядке, — сказала она неуверенно. — Хотите чаю? — предложила она, стягивая с рук резиновые перчатки и направляясь в кухню, которая после ее стараний сияла чистотой.

— У меня есть кое-что получше чая. — Охранник поставил на стол контейнер, от которого исходил умопомрачительный запах чего-то острого, пряного, приправленного уксусом.

До того момента она совсем не думала о еде, но теперь, внезапно пораженная острым приступом голода, ответила:

— Неужели рыба с картошкой?

Он ухмыльнулся:

— Мистер Хедли так и сказал, что вы обрадуетесь горячей еде.

Дарий… Ее сердце, уже почти вернувшееся к нормальному ритму, на мгновение замерло. Она сказала, что не знает его, но оказалось, что он-то ее хорошо узнал.

Когда Дарий проснулся, было еще темно. Ему снилась Наташа. Сначала она была каким-то видением в чем-то воздушном и пахла как летний сад, а в следующее мгновение уже прижималась к нему, обнаженная, влажная, в мыльной пене. Пальцами она массировала ему кожу головы, грудь ласкала его спину. А когда он повернулся и она взяла его член в ладони…

Он закрыл глаза, изо всех сил желая остановить мгновение. Желая, чтобы она была здесь, с ним. Он попросил ее остаться, но затем…

Затем он поступил так, как всегда поступал с женщинами, которые становились ему слишком близки, которых он так сильно желал; он сделал все для того, чтобы она не смогла остаться с ним.

Ее так легко прочитать, все написано на ее очаровательном лице, и она об этом знала. Потому-то и уткнулась носом в его грудь… Конечно, он разозлился на то, что она могла так о нем подумать. Но, собственно, почему бы и нет?

Ее только что предали самым бессовестным образом. Ее уверенность в себе наверняка очень сильно пошатнулась. В тот день он не стал будить ее, потому что она тоже могла все прочесть у него на лице. Ему не удалось бы спрятаться. Она бы поняла, что он готовится к паническому бегству.

То, что он чувствовал, то, что он нарисовал, пугало его. Надо было оставить записку насчет ключей от «лендровера», и все. Но записка не выражала никаких эмоций. Так что она получила от него два противоречивых сигнала и истолковала их точно так, как он и рассчитывал. Рассчитывал до тех пор, пока не проснулся этим утром и его сердце чуть не выскакивало из груди от радости.

Он понимал, что поводов для радости у него нет. И поступил он бессмысленно.

Взяв чашку кофе, он вышел на маленький дворик и долго сидел там, наблюдая, как лучи солнца превращают небо из бледно-серого в голубое. Опомнился лишь тогда, когда раздался звонок в дверь.

Пэтси принесла большой картонный конверт. Когда он перевернул его и увидел, что отправитель Наташа, ему больше не нужно было открывать его, чтобы понять, что находится внутри.

«Я тебя совсем не знаю…»

Конечно, она его не знает. Он никогда и никого не подпускал к себе настолько близко, чтобы его могли по-настоящему узнать. Он и сам себя не знал.

— Почему она отправила его тебе? — спросил Дарий. — Откуда она узнала твой адрес?

— Мой адрес ни для кого не секрет, — ответила Пэтси, многозначительно поглядывая на дверь. На двери коттеджа, как и на двери студии, не было ни номера, ни таблички с фамилией. — Дарий, она славная.

— Нет… — Он подумал, что она яркая, смешная, добрая, задумчивая, ранимая, горячая, восхитительная, пряная, сладкая… Внезапно он заметил, что Пэтси как-то странно смотрит на него, и опомнился. — Прости, да, конечно, ты права.

— Я постараюсь как можно скорее добраться до Хедли-Чейз сегодня во второй половине дня. Когда ты собираешься туда приехать?

— Мне нужно сегодня в литейную мастерскую, — ответил он. — Прослежу, как они приступят к работе…

— А завтра? — спросила она.

— Это займет не одну неделю, — ответил он, но об этом она и сама знала, и спрашивала совсем о другом.

— Передать ей что-нибудь?

Он покачал головой.

— Нет, подожди. — Он взял из кармана карточку и протянул ей. — Заплати за еду. И за все, что еще понадобится для «дня открытых дверей». И скажи, что можно взять вино, которое осталось в погребе.

— Это все?

— Для Майкла все это будет абсолютно в новинку, — сказал он.

— Для того и нужны каникулы, — ответила она и впервые за все время, что он ее знал, не стала подробно рассказывать о сыне.

Пэтси ушла, оставив его в одиночестве на пороге дома. А он вынул из конверта рисунок и обвел пальцем мягкие линии нежной спящей Наташи. «Довольной, насытившейся, удовлетворившей все желания»…

— Не только ты, Сахарные Губки, — прошептал он. — Не только ты.

Наташа открыла глаза и какое-то время лежала не шевелясь, не сразу вспомнив, где она находится. Затем, когда ее взгляд сфокусировался, и она увидела далекие холмы за большим окном, все вспомнила. Она в Хедли-Чейз, в кровати, на которой спал Дарий Хедли, когда был мальчиком.

Она забралась в постель в первом часу ночи. У нее болели все мышцы, и она так устала, что даже не задернула шторы. И потом, кто ее увидит, кроме пролетающей мимо совы? Ей хотелось, чтобы он был здесь, рядом с ней.

Все же он попросил охранников принести ей поесть чего-нибудь горячего — наверняка знал, что допотопная плита вряд ли станет исправно работать с первого же дня. Она отправила ему эсэмэску со словами благодарности. Ничего особенного.

«Спасибо за ужин. Буду рада твоему визиту.

Н.».

Всего лишь долг вежливости. Она же хорошо воспитана…