За три дня, что его отсутствия, я очень соскучилась. В последние недели у меня периодично ныла поясница. Муж вечерами зачастую массировал мне спину и отекшие ноги. К этим, с одной стороны простым, но нужным прикосновениям, я так привыкла, что эгоистично ждала своего мужчину, попросить о ласке. Да и просто побыть в его объятиях.

И вот, ближе к десяти часам вечера Андрей должен был прилететь.

Мы хлопотали с Тамарой Николаевной на кухне. Больше конечно она, чем я. Я из-за своего уже большого живота и неповоротливости больше мешала, но мне так хотелось встретить мужа за накрытым столом, пусть не совсем все сделала я, но руку приложить к этому хотелось.

Очередной раз, бросила взгляд на экран телефона. Андрей должен был написать, что он прилетел. Он всегда так делал. Но почему-то, сейчас была тишина…

Отложив в сторону телефон, взяла тарелки и пошла сервировать стол, но до него так и не дошла…

У Тамары Николаевны была такая привычки, включать телевизор и не смотреть его, а просто слушать на заднем фоне. Меня это абсолютно не смущало, и я ничего не говорила по этому поводу.

Сейчас был включен канал с очередным ток-шоу, но его резко прервали из-за экстренных новостей.

"В близи города N…, по пока еще не выяснившихся обстоятельствах, упал самолет. Сообщения о выживших и пострадавших пока не поступило. Мы будем держать вас в курсе событий" — вещал диктор новостей.

Мои в миг ослабевшие пальцы, выронили белоснежные тарелки и они с грохотом разбились на осколки. Как я удостоверюсь позже, как и моя прежняя жизнь…

Прижимая к груди своего сына, аккуратно поцеловала его в лобик. Вдохнула его запах, не спеша отстранять от себя. Мой сын такой маленький, но для меня за несколько дней, он стал таким огромным якорем в этой жизни, чтобы не сойти с ума.

После известий по телевизору, у меня отошли воды, хоть до срока родов еще было время. Пока я раз за разом пыталась дозвониться до супруга, Тамара Николаевна вызвала скорую помощь и позвонила моему врачу.

Весь путь до клиники, я не выпускала из рук телефон, но дозвониться я так и не смогла. Уже перед тем, как меня должны проводить в родовую, я сделала еще один звонок, но уже не Андрею, а его заму и по-совместительству лучшему другу мужа — Константину.

— Костя, помоги пожалуйста, — начала я сразу без приветствия. Очередная вспышка боли пронзило все тело, и я на минуту замолчала, только тяжело дыша в трубку.

— Милана, алло? Милана, что случилось? Алло? — нервно спрашивал Костя, реагируя на мое молчание.

— Да, да я здесь. Костя слушай… — я начала быстро говорить, что мы услышали по новостям, что Андрей тоже в это время должен был лететь, что его телефон недоступен, а у меня начались роды. — Костя пожалуйста, узнай что это за самолет разбился? И Андрей… — голос мой все же сейчас дрогнул. — Не был он на борту?

— Да, хорошо Милан, конечно, я все узнаю, — пообещал мне Костя. — Милан, он же с Питера летел верно? Встреча там была? — все же уточнил он, хотя тоже знал расписание Андрея.

— Да, — только и успела сказать я, после чего меня снова накрыла очередная схватка. Врач, что находился со мной рядом все это время, быстро подхватил меня по руку, придерживая спину.

— Все Милана Игоревна, остальные разговоры после, — провожая меня к нужной двери, проговорил он.

А дальше помню только, как одна схватка заканчивалась, тело на пару минут отпускало от боли, а затем снова все повторялось. Но и это в итоге закончилось. В 3.45 ночи я родила крепкого здорового мальчика.

А в 11 часов дня, после моего первого кормления сына, я узнала, что его отец погиб. Выживших в этой авиакатастрофе не было. И как бы я не молила, чтобы его не было в этом самолете, но это было не так. Как выяснилось, Лебедев Андрей Анатольевич, прошел регистрацию и сел на борт самолета.

Моя выписка с Лешей из роддома прошла без цветов и воздушных шаров. Нас встречали Тамара Николаевна и тетя Катя — родственница Андрея, которая тут же прилетела к нам, как только узнала вести о племяннике. Я не была в черном. Я его надела спустя несколько дней, когда мы хоронили отца моего ребенка. В закрытом гробу.

Для меня все прошло как в тумане. Словно это было не со мной, а я была точно сторонним наблюдателем. Мою плотину прорвало, когда я вернулась в наш дом. Осознание того, что моего мужчины больше нет, настигло меня ударом, словно кувалда расшибает камень. Он больше никогда не вернется домой! Я никогда больше не смогу почувствовать его тепло, услышать голос. Его нет! Моего идеала больше нет! Слезы, рыдания, истерика — было все, вытащил из нее плач сына.

— Прости, мой маленький, прости меня, — я забыла обо всем, ты ведь голодный, — шептала я ему, прикладывая к груди. — Больше такого не будет, мама больше не будет плакать… — вытирая слезы, успокаивала сына и себя.

Потом дни, недели понеслись вперед. Конечно, я плакала еще, но уже истерик больше не было. Только тихие слезы по ночам в подушку, когда я думала, что в доме уже все спят.

Тетя Катя, кстати, осталась жить с нами. Сначала, конечно, она просто осталась меня поддержать. А когда прошел первый месяц ее жизни у нас, она засобиралась домой.

— Теть Катя, куда вы едите? Оставайтесь! — обнимая, слегка полноватую небольшого роста женщину, спросила я.

— Миланочка, да что ж я уже второй месяц буду на твоей шее сидеть? — неуверенно ответила она.

— Какой сидеть теть Кать, вы же так хорошо с Лешенькой справляетесь, как я буду без вашей помощи? — пошла я на хитрость, видя, как женщина прикипела к нашему маленькому ангелу.

— А не помешаю? — с надеждой в голосе, спросила она.

— Так, давайте вы поедите, возьмете свои вещи и полностью переедите к нам. Квартиру хотите свою продайте, хотите, сдавайте квартирантам. В общем, у вас неделя, чтобы разобраться там со всем и вернуться обратно, — в свою очередь дала свои наставления я.

После окончательного переезда к нам тети Кати, мы еще спокойно прожили месяц. А после в наш дом приехала с серьезным разговором Елизавета Львовна. И даже эта шаткое спокойствие, ушло…

Когда в твоей жизни происходит беда, осознанно или нет, ты ищешь помощи и поддержки от близких тебе людей. Это нормально. Это естественно.

Когда Андрея не стало, находясь в своем горе и заботе о новорожденном сыне, я абсолютно не думала, о магазинах супруга, да и в целом об этом бизнесе. Мне с ним в то время помог друг Андрея — Костя. Он взял все управление на себя, а я только получала вырученные средства. Я полностью доверилась этому человеку, который взял контроль над моими финансами. И как оказалось, зря… Я совершила колоссальную ошибку..

*****

— Здравствуйте, Елизавета Львовна, — немного удивленно поздоровалась я с женщиной, увидев ее на пороге своего дома.

— Здравствуйте, Милана Игоревна, — ответила мне она, заходя в дом.

— Елизавета Львовна, зачем так? Вы же знаете, что можете обращаться ко мне просто по имени, — поправила я ее.

— Милана, — глубоко и даже с какой-то тяжестью на выдохе произнесла она мое имя. — Есть разговор… серьезный и… и он неприятный, — после небольшой заминки продолжила женщина.

— Давайте пройдем в кабинет, — предложила я ей, заметив хмурое выражение на ее лице.

После мы прошли в кабинет Андрея. Там я ничего не меняла. И не смогла выбросить даже самые обыкновенные мелочи. Хотя, скрепя сердцем и со спорами с тетей Катей, вынесли всю одежду и обувь супруга по прошествии сорока дней. Но вот перед кабинетом, сказала — Нет. Здесь все останется, как и было прежде.

Разместившись на небольшом кожаном диванчике, Елизавета Львовна начала свой рассказ. Оказывается, Костя поднял себе заработную плату за эти месяца, настолько, что он вдвое превышал сумму, который я получала от бизнеса супруга. Имея возможность ставить подписи от моего лица, он спокойно решил наживаться за мой счет. Зная прекрасно, что я абсолютно не располагала информацией о доходах моего супруга. Я никогда раньше не спрашивала Андрея об этом, считала не приемлемым. Да и зачем? Муж обеспечивал меня всем необходимым. А работа обычным бухгалтером в его фирме, не давала мне эту информацию.