Лу-Маклин слегка приподнялся.

— Удобно ли уйти сейчас?

Нарас Шараф в последний раз взглянул на бассейн. Мать перевели в место для отдыха, где она могла восстановить силы и спокойно понаблюдать за своими тридцатью восьмью отпрысками. Оставалось только несколько ассистентов, суетящихся с уборкой вокруг бассейна.

— Да, уже можно.

Руководитель в островерхой шапке вышел проводить их. Они поблагодарили его, Лу-Маклин обменялся жидкостью как с ним, так и с молодым психологом Чэхилом Райензом. Затем они с Нарас Шарафом совершили обратное путешествие по живописному туннелю.

После их отъезда руководитель долго беседовал с Чэхилом Райензом.

— Что вы об этом думаете? Меня все же серьезно беспокоит, что мы позволили человеку получить настолько сокровенную информацию.

— Сам Совет Восьми принял решение позволить человеку присутствовать при рождении, — ответил психолог — Мне говорили, что он тесно связан с нами.

— Может, я действительно, слишком волнуюсь. Это свойственно моей профессии. — Его лицо несколько прояснилось. — Уверен, что волноваться не о чем. Я слышал, что он носит в себе имплантированного лехла, сенсибилизированного на то, чтобы не дать ему совершить что-либо, противоречащее нашим интересам. Ничего более надежного нельзя было и придумать.

— Воистину, воистину — Чэхил Райенз помолчал, потом продолжил беседу. — Знаете, я проводил небольшое исследование этой расы, называемой человечеством, как по собственному желанию, так и по заданию военного ведомства. Я никогда раньше не встречал образчик, похожий на этого Кииса ван Лу-Маклина, ни с точки зрения физических данных, ни с точки зрения умственного развития. Его физиогномика сравнима с физиогномикой гораздо более примитивных человеческих типов, но его разум значительно более высоко развит. Первое не беспокоит меня, однако мощь его ума вызывает у меня тревогу.

Руководитель повернул один глаз в сторону туннеля, который поглотил человека и его сопровождающего, продолжая одновременно смотреть на психолога другим глазом.

— Надеюсь все же, что нет реальной причины для беспокойства. Почему мы должны лишаться сна из-за него, если он допущен нашей собственной Службой безопасности?

— Его интерес к коммерческим аспектам рождения не дает мне покоя.

— Он явно способный коммерсант, — заметил руководитель, — тип, не чуждый нашему собственному народу. Я бы сказал, что у него больше общего с Нарас Шарафом, чем со многими представителями его собственной расы. Совершенно естественно, что его интересуют аспекты рождения, как и любого другою предприятия.

— Но почему именно рождения?

— Потому что оно ему было незнакомо. Он производит на меня впечатление крайне любопытного индивида, хотя этого не скажешь по его тихой речи и спокойным манерам

— Возможно, он слишком тихий, — пробормотал Чэхил Райенз. — Почему, все же, именно рождение?

— Как заметил Нарас Шараф, этот человек видит во всем выгоду. Большие состояния создавались на основе такой целеустремленности. Кроме того, все дела в области коммерции, связывающие его с нашими Семействами, прочно приковывают его к нам в деловом отношении так же, как лехл делает это со стороны физической. Пока он помогает нам против своего народа, какое имеет значение, сколько денег он зарабатывает для себя? Несомненно, его интересы здесь служат к нашему благу.

— Несомненно, — пробормотал Чэхил Райенз.

Руководитель, казалось, остался доволен тем, что успокоил своего молодого гостя, и поспешил прочь, чтобы помочь выбирать имена для новорожденных, а это всегда приятное занятие.

Чэхил Райенз стоял у входа в пещеру и размышлял. Немного помедлив, он вынул крохотное устройство, которое прятал в складках одежды, и что-то тихо проговорил в него.

Работа давала ему достаточный заработок, оставляя много свободного времени. Он решил посвятить свободное время изучению военных ритуалов древней Семьи «Уэл» на Наспринкинс. Его педагоги всегда ожидали от него блестящих результатов, потому что Чэхил Райенз был отличным студентом.

Он увлекся новым проектом. Он изучал человечество вообще и, в частности, свободных или взятых в плен индивидуумов. Что-то в этом Киисе ван Лу-Маклине заинтриговало его так, как ни одно из чужеземных двуногих существ. Он убеждал себя в том, что это пустое. Лучше уж отдаться изучению Уэла, как предлагали отечественные светила. Разведка «Си», размышлял он, уже давным-давно, когда его еще и не было на свете, изучила Лу-Маклина. «Кто ты такой, чтобы пытаться помочь Им?»

К тому же в Лу-Маклина имплантирован лехл. Не все ньюэлы позволили бы добровольно подвергать себя этой операции. А вот этот представитель, можно сказать, враждебной расы позволил сделать себе эту операцию добровольно, вот так-то.

Наше знание о его предательстве уже привязало его к Уэлу более надежно, чем это сделал бы лехл. Попытайся он предать нас, его собственный же народ распял бы его. Человечество — мстительная раса.

Но Чэхила Райенза беспокоило то, что, по всей видимости ускользало от внимания Семейства «Си», всегда жаждавших заполучить столь ценного агента. Его настораживало не то, что Лу-Маклин проявлял интерес к Уэлу, а, напротив, то обстоятельство, что его вообще ничто не интересовало. Это — идеальное состояние предателя, состояние которое тревожило Чэхила.

Лу-Маклин интересовался лишь самим собой. Этой слабостью легко пользоваться. Таких людей значительно проще купить.

"Я, наверное, слишком любознателен, — подумал психолог. — Вот, почему мои знакомые кажутся мне такими скучными, и лишь мои интеллектуальные упражнения доставляют мне удовольствие. Не поэтому ли я сравниваю себя с этим безрадостным человеческим существом и нахожу сходство с ним?

Как бы там ни было, но это — значительно интереснее, чем сухие исследования ритуалов Уэла. В конце концов, я всегда могу оставить его в покое."

Но Чэхил Райенз не собирался бросать свое новое исследование, потому что чем больше он узнавал о Лу-Маклине, о невероятно сложной паутине коммерческих и политических связей, которыми этот человек опутал восемьдесят три мира ОТМ, и миры Семейств, тем более психолог склонялся к решению продолжать и углублять свои исследования. И чем больше он углублялся в изучение, тем большим страхом проникался.

Да, страхом, хотя для столь крайней реакции не было видимой причины. Человек, как он и поклялся, не сделал ничего, что бы противоречило интересам ньюэлов. Благодаря помощи Лу-Маклина многие члены Великих Семейств стали богаче, чем могли бы быть. Верования и принципы ньюэлов все больше и больше внедрялись в сознание человеческого общества, закладывая основу того часа, когда Уэл попытается захватить контроль над правительством ОТМ.

Конечно, Лу-Маклин тоже получал выгоду от своей деятельности. Он сделал большие вложения во многие предприятия Семейств, в основном связанные с выпуском самых разнообразных изделий, используемых при рождении. Да, он получил от этого немалую выгоду, но интерес человека к процессу рождения по-прежнему беспокоил Чэхила Райенза. Никто среди тех, с кем он советовался, видимо, не был обеспокоен. В их понимании рождение было просто одним из видов бизнеса, которым занимался человек.

Но подобный интерес… или это казалось Чэхилу. Ведь были иные виды семейного бизнеса, которые могли бы дать ему большую выгоду. Почему же он не сделал вклады в них?

«Кто в состоянии проникнуть в человеческий разум? У него, должно быть, свои причины. Его успех говорит за него без слов». — Так звучали, обычно, ответы на его вопросы. — «И кроме того, — постоянно напоминали ему, — у него есть имплантированный элемент, его регулярно проверяют. Человек не в состоянии причинить нам зло.»

«Значит, лехл однозначно воздействует на всех? — спрашивал он. — Но так ли мы много знаем о человеческой биологии? Да, конечно, лехла испытывали на пленниках. Его нельзя удалить или нанести ему вред внешним воздействием, например, излучением или звуком. А, скажем, медленное отравление, проводимое под наблюдением человеческих врачей? Разве не может это уничтожить лехла или сделать его влияние неощутимым?»