Капитан вступил было в пререкания с командиром ньюэлов, но тот весьма сдержанно отвечал на каждое бранное слово и на каждый упрек. Да, мол, понимаю, это необычно. Конечно, вы можете направить формальный протест. Мы своего соотечественника забираем с вашего корабля не силой, а по его собственному желанию. Теперь мы поможем ему продолжить путешествие. Благодарим вас, капитан, за оказанную помощь. Вы были весьма любезны.

Капитан с нетерпением выслушал эту явную ложь. Его подчиненные продолжали недоумевать. Ньюэлы заплатили за переход Чэхила с одного корабля на другой. Пассажиры, со своей стороны, были довольны. Если тот предпочитает прервать свое путешествие и пересесть к своим сородичам, то почему, собственно говоря, надо возражать? Только чище станет, если отсюда уйдет этот слизняк.

Кроме того, ньюэлы, появившиеся на борту лайнера, были вооружены. Правда, это было легкое вооружение, но команда людей вовсе не имела оружия. Да если бы и имела, капитану не удалось бы предотвратить инцидент: чужеземец, естественно, выразил бы недовольство тем, что ему препятствуют перейти на корабль своей страны. Капитану осталось лишь в сердцах отправить рапорт на Думарл. Корабль Уэла замерцал, выходя из обычного пространства и унося того, за кем капитану было приказано наблюдать.

Наконец-то Чэхил мог расслабиться в знакомой обстановке уэлского корабля. Он поздравил себя с тем, что сумел обмануть наемников Лу-Маклина. Человек в конечном счете оказался не всемогущ. Корабль на высокой скорости перенес его в пространство, над которым господствовали Семейства. Перехват их корабля кораблем ОТМ стал невозможен. Перехват же военным кораблем, если, конечно, Лу-Маклин пойдет на такой риск, грозил людям вооруженным столкновением большего масштаба.

Командиром корабля была молодая ньюэлка, которую Чэхил видел впервые в жизни.

— Мне приказали перехватить корабль, на котором вы путешествуете и взять вас на борт. Меня уполномочили при необходимости использовать и обман, и силу. Мне бы очень хотелось знать, для чего была придумана вся эта затея.

— Вам не обязательно вникать в эту историю а, возможно, лучше и вовсе не знать, — ответил Чэхил. У него не было желания обсуждать с ней эти проблемы. — Информация, которой я обладаю, может быть передана только представителям Совета Семейств.

Командир согласилась с ним.

— Обстановка была достаточно тревожной и, по-моему, могла вызвать большие неприятности.

— Корабль людей имел чисто коммерческое назначение, — напомнил ей Чэхил. — Возможности возникновения вооруженного конфликта не было, вы же сами видели.

— Но мог возникнуть акт насилия без применения оружия.

— Все произошло слишком быстро, чтобы люди могли что-нибудь предпринять. Можете ли вы себе представить, чтобы группа людей вдруг подняли бучу по поводу какого-то слизняка, который к тому же по доброй воле хочет убраться восвояси?

— Человек-капитан очень огорчился и был готов вступить в схватку, — возразила она.

— Все так и обстояло, но дело здесь не в нем. Сам по себе капитан был лоялен, но ему были даны кое-какие инструкции.

— У меня нет больше вопросов, — сказала командир с неожиданной готовностью. — Если вам что-либо понадобится, дайте мне знать.

— Да, я так и сделаю. Большое спасибо, командир. Вы сами и ваша команда провели операцию превосходно.

Командир охотно приняла комплимент, сделав соответствующий жест щупальцами и глазами. Затем она оставила Чэхила наедине со своими мыслями.

Чэхил испытывал чувство удовлетворенности. Наконец-то Лу-Маклин совершил ошибку! Действуя быстро, Чэхил не дал людям времени для разработки плана. Они были вынуждены реагировать по обстановке и, в спешке совершив несколько ошибок, дали Чэхилу в руки улики, которыми он, случись все иначе, и не располагал бы.

Но, к сожалению, он был не в состоянии доказать, что таинственный тремован и чешуйчатый незнакомец, с которым разговаривал Лу-Маклин, были одним и тем же существом. А главное, он так и не выяснил, почему в течение двадцати лет Лу-Маклин держал это обстоятельство в секрете.

Когда же наймиты Лу-Маклина попытались силой задержать Чэхила, стало очевидным, что существование тремованов держалось в тайне не только по коммерческим соображениям. Что это за причины, психолог мог только догадываться.

Теперь же Лу-Маклин понимает, что и Совет Семейств, а не только его собственное правительство, узнает о существовании тремованов и его связи с ним. Интересно, как он среагирует на это.

Запрос Чэхила в центральный компьютер Кларии всех поднял на ноги. Вероятно, есть веская причина для такой тревоги.

Лу-Маклин мог по-прежнему хранить свой секрет и выжидать дальнейшего развития событий. Чэхил же хотел, чтобы представители «Си» допросили человека с применением машины правды. Благодаря ей и лехлу они узнают, что за секрет утаивает Лу-Маклин вот уже двадцать лет. Если это только бизнес — что ж, отлично!

Если же дело в другом, и Лу-Маклин плел какой-то затвор против Уэла, тогда его конец наступит быстрее, чем он предполагает.

Лу-Маклин, или подчиненные Лу-Маклина, неважно, но предприняли попытку пытались убить Чэхила Райенза или, по крайней мере, помешать ему покинуть ОТМ. Для Чэхила это было вполне достаточным доказательством, что дело нечисто.

Он плюхнулся в грязевую постель и лишь теперь понял, как он устал. Прав он или нет, но ответы на свои вопросы он получит. Вероятно, и департамент войны получит желаемый секрет нового передающего луча.

Он глубоко заснул, но сон его не был так спокоен, как ему хотелось бы.

Реакция на его информацию была несколько иной, чем он ожидал. Если бы он не знал, что ответ исходит от личного представителя Совета Восьми, он подумал бы, что представитель Совета, явившийся к нему состоит на службе у Лу-Маклина.

Они расположились в удобной комнате, отведенной хранилищем университета Журункуага для Чэхила как своего почетного гостя. Снаружи было влажно, темно, день для ньюэлов был великолепный. Но все существо Чэхила сотрясалось от негодования.

— Совет просто не верит, что за вашими открытиями и догадками, Чэхил Райенз, стоит что-то зловещее. — Представитель Совета казалась утомленной и ей хотелось поскорее покинуть угрюмого и насупленного ученого, о встрече с которым она должна была подготовить отчет. Она была привлекательной особой с живыми зелеными глазами, в которых прыгали искорки. Ее тело вспыхивало пурпурными отсветами.

Чэхил тоже нашел ее весьма привлекательной, хотя его мысли были заняты совсем другим. Впрочем, он проявил бы к ней более чем чисто профессиональный интерес, если бы не два обстоятельства: его гормональный уровень не позволит ничего иного, кроме чисто визуального восхищения, а она, по всей видимости, была к нему равнодушна.

Ее отношение к нему ослабляли ее привлекательность, хотя она всего лишь передавала ему мнение других.

— Но разве они не видят связи? — воскликнул Чэхил.

— Они не видят никакой связи, — ответила она холодно. — Лу-Маклин остается жизненно важным элементом во всеобъемлющем плане подрыва и контроля над сферой миров, над которыми властвует человечество. Возможно, как мне сказали, самым его важным элементом. Он не дал нам никакого повода сомневаться в его искренности. То, что вы рассказали, — продолжила она, предвосхищая его возражения, — сказки, основанные на личных подозрениях, что весьма недостойно ученого. Известно, что вы лично не любите Лу-Маклина и поэтому не доверяете ему.

Веки Чэхила почти сомкнулись.

— Вы хотите сказать, что за мной наблюдают?

— Семейство «Си» — выдающаяся семья, потому что уже десять тысяч лет они воплощают в себе саму осторожность. Да, Чэхил Райенз, за вами наблюдали.

— И о чем же вас проинформировали те, кто за мной наблюдал?

— Что вы, как всегда, блистательны, но что вы позволили своей предвзятости в отношении этого человека затмить собственный разум. Ваши суждения о нем необъективны. Ваша одержимость своей идеей способствовала огромной работоспособности. Однако она же повлияла и на ваш профессионализм.