— Он заряжен. В магазине — шесть патронов. Вот тут спусковой крючок.

Том взял его.

— Спасибо.

Револьвер был небольшой и довольно легкий но, судя по всему, далеко не игрушечный. Том положил его в правый карман пиджака и взглянул на часы. Три сорок три. Он заметил, что и Петер тревожно посмотрел на стрелки часов — у него они показывали одной минутой больше.

— Том, послушай меня. Видишь вон там, справа, небольшой пригорок? Там, возле церкви, я тебя буду ждать. Фары погашу. — Петер говорил твердо, словно ему надоело подчиняться и он решил принять командование на себя.

— Не жди. Ты сам сказал, что по этой Крюгердамм ходит ночной автобус, — сказал Том и вышел из машины.

— Я сказал про автобус просто так и совсем не для того, чтобы ты вздумал им воспользоваться, — зашептал Петер. — Только не стреляй, иначе они тебя точно убьют. Вот, держи! — Он протянул Тому свой фонарик.

— Спасибо, друг, — отозвался Том. Он бесшумно прикрыл за собой дверцу и двинулся к навесу. С запоздалым раскаянием он подумал о том, что, лишив Петера оружия и фонарика, оставил его незащищенным.

Зайдя за угол сторожки, он выключил фонарик и на прощанье махнул Петеру рукой, хотя вряд ли тот мог увидеть в темноте этот жест. Том видел, как он медленно развернул машину и на малой скорости, поскольку дорога была неровная, двинулся вперед, однако, достигнув Альт-Любарс, свернул влево — прямо к деревне. Это означало, что Петер решил ждать его.

Небо стало мало-помалу светлеть, но внизу было темно, и редкие деревенские фонари еще не погасли. Том услышал отдаленный собачий лай и ощутил неприятный холодок: он догадался, что это лают за Стеной сторожевые немецкие овчарки. Голоса собак звучали довольно мирно, возможно, они просто переговаривались между собой, бегая вдоль Стены на поводках, которые скользили по проволоке. Том отвел глаза от призрачного отраженного свечения прожекторов и прислушался. Он ожидал услышать шум машины, надеясь, что, кто бы ни был послан за деньгами, он не появится со стороны поля.

Он поставил чемодан на пол, придвинул его к самым ногам, достал револьвер и снял с предохранителя, после чего снова положил его в карман. Тишина. Безмолвие было абсолютным, и Том подумал, что если бы за стеной кто-то притаился, то было бы слышно, как тот дышит. Он коснулся стенки рукой. Деревянные некрашеные доски уже потрескались от старости.

«Чего я, собственно, добиваюсь? — подумал он. — Зачем я здесь остался?» Чтобы еще раз взглянуть на похитителей? Так в темноте их все равно не разглядишь. Затем, чтобы испугать их и сберечь деньги? Вот уж нет! Чтобы спасти Фрэнка? Тоже нет, потому что его поступок скорее может навлечь на Фрэнка беду. Надо наконец признаться хоть самому себе: он их ненавидит, этих киднепперов, и горит желанием им отомстить. Том понимал, что это противоречит всякой логике, потому что он один, а их может оказаться несколько человек, и тем не менее он здесь — подставляет себя под пули, причем его убийцам будет очень легко скрыться с места преступления.

Внезапно до него донесся шум мотора. Звук шел от Альт-Любарс. Может, это Петер решил уехать? Нет, машина, урча, приближалась, и Тому уже был виден свет фар. Автомобиль полз по немощеной дороге, ныряя и подскакивая на ухабах. Ярдах в десяти от сторожки машина остановилась. Тому показалось, что она вишневого цвета. Он прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла, поскольку свет фар не достигал строения.

Задняя боковая дверца отворилась, и показалась фигура человека. Фары погасли, и человек зажег ручной фонарик. Это был коренастый мужчина. Он держался уверенно и замедлил шаг только тогда, когда свернул с дороги и пошел по полю, затем остановился, обернулся назад и махнул рукой, видимо давая знать оставшимся в машине, что все в порядке. Тому только оставалось гадать, сколько там еще человек. Похоже, что не меньше двух, поскольку этот вылез с заднего сиденья.

Человек с фонариком приближался медленно и осторожно. На ходу он сунул руку в карман и что-то достал — очевидно, это был револьвер. Он подходил с правой стороны и направлялся к задней стене сторожки. Рипли стиснул в руках ручку чемодана и, едва человек обогнул угол и ступил под навес, размахнулся и со всей силой ударил его чемоданом по голове. Удар был негромким, но достаточно сильным, потому что человек покачнулся и начал падать, при этом стукнувшись затылком об стену. Том тут же нанес ему еще один удар. Ориентируясь на белый воротник рубашки, поверх которой был надет черный свитер, Том ударил его и в третий раз — теперь уже рукоятью револьвера. Человек не издал ни звука, не пошевелился. Рядом с ним на полу лежал зажженный фонарик.

— Попался? Свинья паршивая! — заорал по-немецки Том и дважды пальнул в воздух. Потом он выкрикнул что-то еще, громко выругался и несколько раз ударил ногой по дощатой стене. Том сам не узнавал своего голоса — настолько истерически он звучал. Из-за Стены послышался возбужденный лай собак.

Раздался резкий стук захлопнувшейся дверцы, и Том вздрогнул, как будто в него выстрелили. Он выглянул из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек за рулем убрал ногу и закрыл переднюю дверь. Темная машина без огней дала задний ход, прошла по грязному проулку, выехала на Альт-Любарс и уже с включенными фарами, наращивая скорость, стала уходить в сторону шоссе.

Выходит, похитители решили бросить своего товарища. В данный момент они могли позволить себе не думать ни о сообщнике, ни об упущенных (пока) деньгах, потому что главный козырь — Фрэнк — все еще оставался у них в руках. Вероятно, они решили, что это полицейская засада и никаких денег никто и не думал привозить. Том хватал ртом воздух, как будто только что участвовал в рукопашной схватке. Он поставил револьвер на предохранитель, убрал оружие и, подобрав фонарь, осветил лежавшего на земле человека. Весь его левый висок был залит кровью и, очевидно, проломлен. Тому показалось, что это тот же самый тип итальянского происхождения, которого он видел в Грюнвальдском лесу, только у этого почему-то не было усов. «Пожалуй, надо его обыскать», — подумал Том. Задний карман брюк оказался пустым, зато из левого переднего Том не без труда извлек коробку со спичками, немного мелочи и небольшой ключ, по виду напоминавший ключ от квартиры. Быстро, не давая себе времени на раздумье, Том сунул ключ к себе в карман. Он избегал смотреть на залитое кровью лицо. Тому казалось, что вот-вот ему станет плохо. Правый карман тоже был пуст. Том подобрал лежавший рядом с рукой револьвер, запихнул его в чемодан с деньгами, затем погасил фонарик, обтер его о брюки и положил рядом с телом.

Не включая фонарь, сопровождаемый собачьим лаем, он побрел по грязной, в рытвинах дороге, поминутно спотыкаясь и падая. Пока что он не встретил ни одной живой души, поэтому решил время от времени подсвечивать себе дорогу. По Альт-Любарс можно было идти спокойно, и, добравшись до нее, Том выключил фонарь. Он не глядел в ту сторону, где его мог еще ожидать Петер, из опасения, что его заметит кто-то из спешащих на работу сельчан. Как раз в этот момент где-то позади него раскрылось окно, и женский голос что-то прокричал — что именно, Том так и не понял: то ли «Кто там?», то ли «Что случилось?».

Голоса собак затихли. Том дошел до Забель-Крюгердамм и облизнул сухие губы. Чемодан перестал казаться ему непомерно тяжелым. На этой улице у тротуаров стояло много машин, а две или три даже проскочили мимо. «Скоро рассвет», — подумал он, и, как бы в подтверждение этому, уличные фонари разом погасли. Не далее чем ярдах в ста впереди Том различил знак автобусной остановки. Петер говорил ему про автобус двадцатого маршрута, который ходит в сторону Тегеля. Это был район аэропорта. В любом случае он идет в сторону Берлина. Оглянувшись по сторонам, Том решился осмотреть чемодан, опасаясь увидеть на углах следы крови. Света было еще недостаточно, но, насколько он мог рассмотреть, чемодан выглядел чистым. Он заставил себя идти спокойным, размеренным шагом человека, которому некуда спешить. Ему попалось всего два пешехода. Они не обратили на Тома никакого внимания. «Как часто здесь проходит автобус?» — подумал он, замедляя шаг возле автобусной остановки. Мимо проскочил на полной скорости автомобиль с включенными фарами.