— Я поднимусь, — сказала Элоиза. — Спокойной ночи, Фрэнк. Надеюсь, увидимся завтра утром!

Фрэнк встал:

— Да. Спокойной ночи, Элоиза.

Она поднялась к себе.

Том почувствовал, что ранний уход Элоизы был для него намеком: она просила его поторопиться. Конечно же, она хотела его о многом расспросить. Зазвонил телефон, Том приглушил музыку и снял трубку. Это был Ральф Турлоу; он звонил из Парижа, чтобы убедиться, что Том и Фрэнк добрались до дома. Том заверил его в этом.

— Я заказал билеты на завтрашний рейс в двенадцать сорок пять из Руасси, — сказал Турлоу. — Не могли бы вы проследить, чтобы он прибыл вовремя? Он рядом с вами? Я хотел бы с ним поговорить.

Том взглянул на Фрэнка, отрицательно мотавшего головой; весь его вид выражал нежелание разговаривать с Турлоу.

— Он наверху; я думаю, он уже лег. Но я, разумеется, прослежу, чтобы он добрался до Парижа. Какой рейс?

— "Трансуорлд Америка", рейс номер пятьсот шестьдесят два. Думаю, Фрэнку лучше всего приехать в «Лютецию» между десятью и половиной одиннадцатого, а оттуда мы возьмем такси.

— Хорошо. Годится.

— Я не говорил с вами сегодня днем об этом, мистер Рипли, но я уверен, что вы изрядно потратились. Только скажите, я обо всем позабочусь. Напишите мне на адрес миссис Пирсон, Фрэнк даст его вам.

— Благодарю.

— Завтра утром увидимся? Меня бы очень устроило, если бы вы привезли Фрэнка, — сказал Турлоу.

— Хорошо, мистер Турлоу. — Том с улыбкой повесил трубку. Фрэнку он сказал: — Турлоу заказал билеты на завтра после полудня. Ты должен быть в отеле к десяти. Это несложно. Утром много поездов. Или я могу тебя подвезти.

— О, нет, — вежливо отказался Фрэнк.

— Но ты будешь там?

— Да, буду.

Том почувствовал долгожданное облегчение.

— Я хотел просить, чтобы вы поехали со мной, но это, наверное, уже слишком! — Руки Фрэнка в карманах брюк сжались в кулаки, голос его дрожал.

«Поехать с ним — куда?» — подумал Том.

— Сядь, Фрэнк.

Юноша не стал садиться.

— Я знаю, я уже пережил все.

— Что ты имеешь в виду, говоря «все»?

— Скажите им, что я сделал, — об отце, — ответил Фрэнк, как будто сам вынес себе смертный приговор.

— Я же сказал тебе — не делай этого, — произнес Том тихо, хотя знал, что Элоиза была наверху у себя в комнате или в ванной в задней части дома. — Ты не обязан, и ты это знаешь. Зачем ты к этому возвращаешься?

— Если бы Тереза осталась со мной, я бы не стая. Но ее нет.

«Снова тупик, — подумал Том. — Тереза».

— Может быть, я убью себя. Что еще? Я говорю это не для того, чтобы ломать перед вами комедию, устраивать глупый спектакль. — Он посмотрел Тому прямо в глаза. — Я просто рассуждаю. Мне кажется, сегодня моя жизнь кончилась.

— В шестнадцать лет. — Том кивнул, а потом сказал то, во что сам не верил: — Возможно, Тереза для тебя еще не потеряна. Через пару недель она увлечется кем-то другим, или ей так покажется. Девушки любят играть, ты знаешь. В тебе же она уверена, она знает, что ты настроен серьезно.

Фрэнк улыбнулся:

— Как это меня касается? Тот, другой, старше.

Не лучше ли будет оставить его еще на один день в Бель-Омбр и попытаться поговорить с ним, привести его в чувство? Внезапно Том засомневался в успехе этой затеи.

— Ты не должен делать только одного — рассказывать обо всем кому бы то ни было.

— Думаю, я сам должен решить это для себя, — ответил Фрэнк хладнокровно.

«Не стоит ли поехать с Фрэнком в Америку, — подумал Том, — присмотреть за ним вместе с матерью хотя бы в первые дни, убедиться, что парень не собирается сболтнуть лишнего?»

— Предположим, я поеду с тобой, — сказал он вслух.

— В Париж?

— В Штаты. — Том ожидал, что Фрэнк обрадуется, вздохнет с облегчением, воодушевится что ли, но тот лишь пожал плечами.

— Да, но после всего, что с нами произошло, что хорошего...

— Фрэнк, — перебил его Том, — ты же не собираешься падать духом? У тебя есть какие-то возражения против моей поездки?

— Нет. Вы — мой единственный настоящий друг.

Том пожал его руку:

— Я не единственный друг. Просто я единственный человек, с которым ты можешь поговорить. Ладно, я поеду с тобой, а сейчас хочу поговорить с Элоизой. Иди к себе и поспи немного. Хорошо?

Вместе с Томом Фрэнк поднялся наверх.

— Спокойной ночи, увидимся завтра, — сказал Том, подошел к двери Элоизы и постучал.

Она была уже в кровати; читала, облокотившись о подушки. Том заметил, что это был потрепанный том «Избранных стихотворений» Одена[24]. Она любила стихи Одена, потому что, по ее словам, они были просты. «Странное время для поэзии, — подумал Том. — А может, и нет». Он видел, как изменяется, возвращаясь к настоящему, к нему и Фрэнку, ее взгляд.

— Завтра я еду в Штаты вместе с Фрэнком, — сказал Том. — Возможно, на два-три дня.

— Зачем? Том, ты рассказал мне очень мало. Практически ничего. — Элоиза отбросила книгу, но было видно, что она не сердится.

Том неожиданно для себя понял, что мог бы кое-что рассказать Элоизе.

— Он влюблен в одну девушку, там, в Америке, а не так давно у нее появился другой, поэтому Фрэнк так переживает.

— Неужели это причина, чтобы ты ехал с ним в Америку? Что на самом деле произошло в Берлине? Ты продолжаешь защищать его от бандитов?

— Нет! В Берлине произошло похищение, когда мы с Фрэнком прогуливались по лесу. На пару минут мы потеряли друг друга из вида, и его похитили. Я назначил похитителям встречу... — Том помолчал. — Так или иначе, я смог вызволить Фрэнка... Он был такой сонный от снотворного, да и сейчас еще это осталось.

Элоиза смотрела с недоверием:

— Все это произошло в Берлине, в самом городе?

— Да, в Западном Берлине. Он больше, чем ты можешь себе представить. — Том, сидевший в ногах кровати Элоизы, встал. — И не беспокойся о завтрашнем дне. Я очень быстро вернусь и... когда точно ты собираешься отправиться в круиз — не позднее конца сентября, не так ли? Завтра первое сентября.

— Двадцать восьмого. Том, а что тебя беспокоит на самом деле? Ты думаешь, они собираются снова похитить мальчика? Те же люди?

Том рассмеялся:

— Нет, разумеется, нет! В Берлине они вели себя, как компания юнцов, все четверо. И я уверен, что они очень напуганы и залегли на дно.

— Ты не говоришь мне всего. — Элоиза не сердилась и не язвила, но была близка к этому.

— Может быть, и так, но я расскажу тебе позже.

— Если это то, о чем ты как-то говорил... — Элоиза замолчала и уставилась на свои руки.

Что было у нее на уме? Мёрчисон? Его исчезновение, оставшееся без объяснения? Американец, которого Том убил в подвале Бель-Омбр, ударив бутылкой хорошего «марго»? Нет, он никогда не рассказывал Элоизе, как вытаскивал труп Мёрчисона, и не сказал ей всей правды о темно-красном пятне, до сих пор проступающем на полу их подвала, а ведь причина была не только в вине. Том долго чистил щеткой это место.

— Что-то в этом роде... — Том направился к двери.

Элоиза взглянула на него. Том опустился на колени рядом с кроватью, обнял ее, насколько мог, и уткнулся лицом в простыню. Она запустила пальцы в его шевелюру.

— Что тебе угрожает? Ты можешь мне рассказать?

Том понял, что не знает ответа.

— Нет никакой опасности. — Он встал. — Спокойной ночи, дорогая.

Он вышел в холл и увидел, что в комнате Фрэнка все еще горит свет. Затем дверь комнаты медленно открылась, и Фрэнк пригласил его войти. Том вошел, и юноша закрыл дверь. Фрэнк был в пижаме, постель раскрыта, но он еще не ложился.

— Я думаю, я вел себя как последний трус, — сказал Фрэнк. — Чуть не пустил слезу, о боже!

— Ну и что? Не бери в голову.

Фрэнк ходил взад и вперед по ковру, глядя на свои босые ноги.

— Мне казалось, я теряю себя. Это страшнее, чем убить себя, я думаю. Это все из-за Терезы. Если бы я мог испариться, превратиться в пар... как вода — вы понимаете?