Естественно и вполне нормально, если любой мало-мольски помнящий историю родного Отечества человек не преминет, возможно, даже и с язвительной ехидцей, напомнить, например, о трагедии окружения и уничтожения наших войск под Киевом или о том же прорыве гитлерюг к Москве и т. п. Что ж, уклоняться от вызова негоже.
Но только те, кто его бросит, пусть не сочтут за труд хотя бы просто вникнуть в подлинные факты подлинной истории — увы, как показывает вся наша жизнь, это отнюдь не сталь уж простое дело… Итак, история с окружением наших войск под Киевом.
Со времен первого издания мемуаров Жукова, очередным «эталоном в законе» стало утверждение, что-де в том виноват Сталин, из-за упрямства которого войска попали в окружение и были уничтожены, а частью пленены. Что-де Жуков еще 29 июля предупреждал его, что Киев надо оставить, а Сталин за это выгнал его с поста начальника Генштаба. Может, и красиво, но совершенно неубедительно — так можно что угодно ляпнуть…
Что Жуков и сделал — ляпнул такое, да еще и в нескольких вариантах, но едва только приоткрылись архивы, как вся его ложь по поводу якобы имевшего место «крутого разговора» со Сталиным с треском лопнула.
Согласно хранящемуся ныне в Архиве Президента Российской Федерации «Журналу посещений И. В. Сталина в его кремлевском кабинете», нога крутозвездного «провидца», генерала армии Г. К. Жукова 29 июля 1941г. порог кабинета И. В. Сталина не переступала.
До этого он был у Сталина лишь 20 июля и вновь побывал у него на приеме лишь 5 августа 1941 г.
Что весьма симптоматично — ведь совершенно очевидно же, что Сталин не видел никакой необходимости в общении с таким «провидцем», для которого пребывание во главе «мозга армии», сиречь Генштаба, оказалось не то чтобы «не по Сеньке шапка», а и вовсе непосильной ношей…
Не было в тот день, 29 июля 1941 г., в кабинете Сталина и Г. М. Маленкова, и столь ненавистного Жукову Л. З. Мехлиса, которые согласно брехологическим «Воспоминаниям и размышлениям» якобы подпевали Сталину во время якобы имевшего место «крутого разговора» из-за Киева.
Не было в тот день, 29 июня 1941 г., в кабинете И. В. Сталина и Л. П. Берии, о якобы имевшем место присутствии которого во время никогда не имевшего место «крутого разговора» из-за Киева Жуков нагло брехал Константину Симонову. Ну а тот, приятное дело, с достойным куда лучшего применения прилежанием растрепал эту маршальскую брехню миллионам имевших несчастье искренне верить им обоим читателей.
Так что растиражированная печатно — в миллионах экземпляров, — но особенно же кинематографом глупая и подлая байка о «крутом разговоре» со Сталиным из-за Киева есть наглая ложь самого маршала Жукова!
Вот какие тайны Подлинной Истории и Подлинной Правды хранятся в Архиве Президента Российской Федерации (ранее «Особая папка Политбюро ЦК КПСС»)!
Так что стряхните «славную» маршальскую «лапшу» вперемежку с маршальской же «развесистой клюквой» со своих ушей — иначе уши отвалятся от перегрузки ложью!
Для выведенного выше блиц-анализа были использованы архивные материалы, хранящиеся в АП РФ Ф. 45. Оп. 1. Д. 412. Л. 155 — 190. Хотя, если честно, можно было этого и не делать — вполне достаточно было бы тихого упоминания малоизвестного факта: с 20 июля 1941 г. начальником Генерального штаба РККА вновь стал мудрый ас Борис Михайлович Шапошников. А пока вернемся к главной теме настоящих страниц…
Как прикажете понимать, например, такой парадокс: за полгода до Киевского «котла», в т. ч. и за четыре месяца до нападения на СССР, у гитлерюги Гальдера почему-то хватило ума попытаться спрогнозировать возможную ответную реакцию нашего Генштаба на глубокий прорыв ГА «Центр» — речь идет о содержании п. 3 выше уже упоминавшейся директивы Гальдера от 22 февраля 1941 г., в которой он предписывал не допускать никакого разрыва между ГА «Север» и «Центр» и быстро подтягивать все резервы за южным крылом последней во избежание угрозы флангового контрудара (т. е. со стороны КОВО — ЮЗФ). А у нашего «эталона в законе» даже через четверть века после войны всего-то духу хватило лишь на лживое ретроспективное предупреждение Сталина о необходимости оставить Киев!
Ведь то, чего так опасался Гальдер еще до войны, он, генерал армии, начальник Генерального штаба Жуков Георгий Константинович, обязан был сделать самое позднее 28 июня 1941 г., т. е. когда стало известно о захвате Минска гитлеровцами, что и означало фактическое появление той ситуации, которой так опасался Гальдер и ради чего он еще до войны дал соответствующую директиву ГА «Центр»
Но Гальдер зря столь заблаговременно опасался, потому что почти целый месяц начальник Генерального штаба РККА не только ничего не предпринимал, но и даже не ставил вопроса о срочном нанесении мощного контрудара по южному флангу ГА «Центр» силами группировки КОВО (точнее, Юго-Западного Фронта), хотя в тот момент силы для этого еще были — не ахти какие, но были. А ведь это могло коренным образом изменить ситуацию уже тогда, летом 1941 г. За него это сделал Сталин, чье указание Жуков приписал себе, позабыв, правда, изменить стиль речи — сам-то он никогда так не выражался. Чуть ниже текст этого указания воспроизведен.
«Органическая ненависть» Жукова к «штабной работе» даже десятилетия спустя не позволила ему разглядеть то, что охаиваемый им Сталин, в отличие от него, начальника Генштаба, узрел едва ли не мгновенно тогда же, в июне 1941 г. И узрел именно так, как того и опасался Гальдер. Более того, Сталин не мог допустить краха ЮЗФ и потому загодя создал Брянский фронт — чуть восточнее того места, где гитлерюги впоследствии нанесли свой удар в тыл Юго-Западного фронта и тем завершили окружение нашей группировки.
Подписанная лично Сталиным и Шапошниковым директива Ставки ГК «О формировании и задачах группы армий Резерва Главного Командования» с приказом о создании в Брянске группы армий ушла 25 июня 1941 г. в 20 ч 10 мин.[770] То, что должны были сделать Жуков и Тимошенко, вынуждены были сделать Сталин и Шапошников!
Сталин явно планировал совместными усилиями Брянского и Юго-Западного фронтов ликвидировать не только обозначившуюся, но и уже с ускорением нараставшую угрозу со стороны гитлерюг рвануть с Центрального направления на юг, в тыл ЮЗФ.
Когда же угроза гитлеровского прорыва в тыл ЮЗФ достигла своего пика, а поддержанное командующим Юго-Западным направлением маршалом Буденным командование ЮЗФ обратилось к Сталину с просьбой о разрешении отхода, то Иосиф Виссарионович предложил единственно возможный, а потому-то и единственно верный вариант действий. Сталин предложил часть войск ЮЗФ развернуть строго на север, чтобы отчаянным сопротивлением совместно с Брянским фронтом воспрепятствовать окружению всей группировки, а ведь это свыше 600 с лишним тысяч человек с громадным количеством оружия, и одновременно небольшую часть отвести восточнее — на рубеж р. Псёл, где срочно создать новый оборонительный рубеж, и уж только затем отводить туда основные силы группировки[771].
То было самое разумное, полностью адекватное обстановке (кстати, и опасениям Гальдера тоже, точнее, адекватно в пику им), исключительно достойное воина решение — спасение боем. А запретил Сталин всего лишь немедленный отход ЮЗФ, который неминуемо мгновенно превратился бы в паническое бегство с непредсказуемыми последствиями (к глубокому сожалению, у ЮЗФ к тому моменту уже был такой печальный прецедент)[772].
Постановка задачи на спасение основной группировки боем, подчеркиваю это особо, была единственно разумной в той обстановке, поскольку являла собой достойный стратегический ход, а соответственно и выход из положения.
Сорвали же возможность реального спасения группировки фактически два трагических обстоятельства.
