Отсчет военного времени обычно ведется с вечера 21 июня — с того часа, когда в кабинете И. В. Сталина было решено дать директиву военным советам пяти западных военных округов. Незадолго до совещания — за полчаса, за час? — Г. К. Жукову позвонил начальник штаба Киевского военного округа Пуркаев и доложил о перебежчике, сообщившем о немецком наступлении утром 22 июня. Жуков немедленно сообщил о звонке И. В. Сталину. Последний вызвал его и наркома С. К. Тимошенко в Кремль…
Согласно записям в тетрадях дежурных секретарей они вошли в кабинет И. В. Сталина в 20 час. 50 мин. 0 Тимошенко можно сказать, что он вернулся: нарком находился у председателя СНК с 19 час. 05 мин. до 20 час. 15 мин. У И. В. Сталина уже собрались Молотов, Ворошилов, Берия, Маленков. До военных И. В. Сталин принял Вознесенского, Кузнецова и Сафонова. Сафонов — это начальник мобилизационно-планового отдела Комитет Обороны при СНК СССР, Кузнецов — зам. начальника ГРУ. Одновременно с Тимошенко и Жуковым пришел Буденный, а около 10 вечера — Мехлис.
А что было до этих часов? Днем И. В. Сталин принял московских руководителей Щербакова и Пронина и приказал не задержать секретарей райкомов на рабочих местах. «Возможно нападение немцев», — объяснил он, об этом пишет адмирал Н. Г. Кузнецов со слов Пронина. 0 том, что И. В. Сталин на встрече с Щербаковым и Прониным предупредил их о возможном нападении немцев, свидетельствует и управляющий делами СНК Чадаев, который вел также протоколы заседаний Политбюро. Около 7 вечера ему об этом рассказал Поскребышев. Он же сказал Чадаеву, что «хозяин… только что разговаривал с Тюленевым. Спрашивал у него, что сделано для приведения в боевую готовность противовоздушной обороны. Адмирал Кузнецов также пишет, что Тюленев, бывший в те дни командующим Московским военным округом, сообщил ему об этом разговоре. А днем было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о создании группы резервных армий, передислоцированных в мае — июне в западные районы из внутренних регионов в порядке подготовки к отражению немецкой агрессии.
На Политбюро было также заслушано сообщение НКО СССР о состоянии противовоздушной обороны. На заседание вызывались и некоторые руководители наркоматов оборонных отраслей промышленности. Все они получили указание о принятии дополнительных мер по выпуску военной продукции. Запись посетителей кабинета И. В. Сталина 21 июня заканчивается Фразой: «Последние вышли — 23.00».
Определить с большой точностью, когда И. В. Сталину сообщили о начале войны, пока невозможно. Жуков пишет, что позвонил ему в 3 час. 30 мин, и сообщил о нападения немцев. Молотов говорил, что известие поступило раньше, около двух часов ночи. Водитель И. В. Сталина Митрюхин вспоминал: «В 3.30 22 июня я подал машину Сталина к подъезду дачи в Кунцеве». А в тетради первая запись сделана в 5.45: в кабинет вошел Молотов. Но сообщение о просьбе посла Шуленбурга принять его застало Молотова в кабинете И. В. Сталина, а принял нарком посла в 5 час. 30 мин. Между тем, это известно, члены Политбюро находились у И. В. Сталина еще до звонка от посла… Молотов по поводу попыток Ф. Чуева внести полную ясность в этот вопрос сказал: «Что вы держитесь за пустяковую часть этого дела? Все, конечно, интересно, и эти детали можно уточнить, но они не имеют значения».
Молотов, конечно, прав, хотя эту неопределенность некоторые «историки» используют для того, чтобы навести тень на те рассветные часы. Они начались, разумеется, с обсуждения сложившейся ситуации. Из воспоминаний Жукова можно понять, что первое решение было принято по его инициативе: дать войскам директиву задержать противника. С 5 час. 45 мин. до 16 час. 45 мин. в кабинете И. В. Сталина побывало 29 посетителей. Некоторые из них — Молотов, Жуков, Маленков, Микоян, Вышинский, Тимошенко приходили к И. В. Сталину дважды, а Берию, Ворошилова и Кузнецова он принял даже трижды. Кроме них, И. В. Сталин принял Мехлиса, Кагановича, Димитрова, Мануильского, Шапошникова, Ватутина, Кулика.
В 12 часов дня по радио выступил Молотов. Как и все руководители того времени, выступление он готовил сам. Однако в его редактировании принимали участие другие члены Политбюро. Приложил руку к молотовскому выступлению и И. В. Сталин. В тот же день было объявлено о введении военного положения в Украинской, Белорусской, Карело-Финской, Литовской, Латвийской и Эстонской ССР и в северных, центральных и южных областях РСФСР. Этот Указ — всего лишь перечисление регионов. Но стоит ли сомневаться, что их перечень согласовывался с И. В. Сталиным. Однако в тот день Президиум Верховного Совета СССР принял еще один Указ — «О военном положении». Это был очень серьезный правовой документ, он затрагивал некоторые конституционные права граждан. Такой Указ без обсуждения с И. В. Сталиным принят быть не мог. Что это так, подтверждает и Микоян.
Каганович говорил о той ночи Ф. Чуеву: «Сталин каждому из нас сразу же дал задание — мне по транспорту. Микояну по снабжению». А какие задания он дал другим? Ясно, что они получили задания, связанные с их прямыми обязанностями.
Нетрудно заметить, что И. В. Сталин принимал в этот день высших партийных, государственных и военных деятелей. Но он сделал одно исключение, приняв двух человек, не занимавших никаких государственных постов, а один из которых даже не являлся членом ВКП(б). Утром, в 6 час. 40 мин. он встретился с Г. Димитровым и Д. Мануильским. С 1935 года Г. Димитров являлся Генеральным секретарем Коминтерна, а Д. Мануильский в июне 1941 года был представителем ВКП(б) в Коминтерне и секретарем его Исполкома. Можно предположить, что И. В. Сталин говорил с ними о том, что может сделать Коминтерн, т. е. мировое «коммунистическое движение и коммунисты-эмигранты, находящиеся в СССР, для борьбы с фашизмом.
Что еще точно известно о том, чем занимался И. В. Сталин днем 22 июня? Днем он дал Чадаеву поручение подобрать «группу расторопных работников», которые должны была разработать предложения по эвакуации населения, предприятий и другого имущества на восток. В течение дня разговаривал по телефону с наркомом обороны, с начальником Генерального штаба, с командующим Западным фронтом Д. Павловым, дважды звонил Первому секретарю ЦК КП(б) Белоруссии П. Пономаренко, первый раз — в 7 утра, второй раз — около 12 дня. Разговор шел о перестройке республиканской партийной организации, всей Белоруссии на военный лад. Днем И. В. Сталин сразу же спросил П. Пономаренко: «Что вы можете сказать о военной обстановке? Что делает и как себя чувствует товарищ Павлов?» Пономаренко ответил, что «командующий загружен до отказа и, пытаясь решить сотни вопросов и дел, …не сосредоточивается на главных вопросах руководства». Он попросил И. В. Сталина «прислать в штаб фронта одного из авторитетных Маршалов Советского Союза». И. В. Сталин ответил, что он уже думал об этом, и сегодня к ним выезжает Маршал Шапошников. А около 13 часов И. В. Сталин позвонил Жукову и приказал ему вылететь с такой же, как у Шапошникова, задачей — оказать помощь командованию — на Юго-Западный фронт.
В Киеве, как пишет Жуков, его ждал Хрущев. И тут уместно задаться вопросом, даже двумя. Кто это в Москве приказал члену Политбюро ЦК ВКП(б) Хрущеву ждать начальника Генерального штаба, а потом лететь вместе с ним в Тернополь? Кто, кроме И. В. Сталина? И если И. В. Сталин 22 — 23 июня трижды разговаривал с руководителем Белорусской партийной организации, то мог ли он за все первые дин войны ни разу не позвонить руководителю Украинской организации? Мог ли этот руководитель ни разу не позвонить Генеральному секретарю ЦК ВКП(б), чтобы доложить об обстановке на Украине? Так что знал этот самый высокопоставленный клеветник, что И. В. Сталин был в Кремле, работал.
23 июня рабочий день И. В. Сталина начался около трех часов утра. Во всяком случае в 3 час. 20 мин. к нему уже зашел Молотов. Утром он также принял Ворошилова, Берию, Тимошенко, Ватутина, Кузнецова, Кагановича. В половине пятого — Жигарева, командующего ВВС Красной Армии.
