Лейтенант сказал:

— Развернулись!

Пожарные с рукавом, крючьями и топориками кинулись в подъезд, где жили близнецы. Механическая лестница доехала до окон с музыкой. Лейтенант начал подниматься по лестнице.

Сбежался народ. Тоже интересуются: кто горит? Где горит?

Пожарники в дверях и в окне квартиры появились одновременно. Ребята увидели их и… онемели. Ещё бы! И другие гости онемели. Даже приёмник поперхнулся и онемел. Все… как дворник!

Лейтенант в окне спрашивает: здесь братья Шустиковы, которые изводят родных и весь микрорайон? Здесь ученики, которые тоже изводят родных и микрорайон? Дерутся. Нарушают порядок…

В комнате тишина. Ребята, объятые страхом, молчат. На них направлены шланги.

И близнецы молчат. Шланг — не кувшин. Он как даст — забудешь имя и фамилию.

А лейтенант извинился перед мамой и ещё сказал, что всё это относится к пятому классу «Ю». И что хотя сегодня и день рождения, но опять может быть драка. В любой момент, как пожар. И вот жители микрорайона обеспокоены и обратились в пожарную команду, чтобы пожарная команда присмотрела за братьями Шустиковыми и лично их гостями. Так что день рождения пускай продолжается, а пожарные будут присматривать.

Все стволы — на очаг!

И тут в комнате, при полной тишине и смятении, появился Трамвайчик. Он вошёл и застенчиво остановился посреди — маленький длинный пёс на коротких лапах.

А потом вошёл папа, взглянул на пожарных и удивился.

В школе идут уроки. Слышны голоса преподавателей.

В одном из коридоров прячется опоздавший: в школе везде опасно. Везде обнаружат.

В учительской тикают электропервичные часы, поворачивают диск с секундами. Каждая секунда на учёте, потому что учащиеся каждую секунду получают новые и новые знания. Идёт учебный процесс. А потом начинается тоже процесс… выветривания. Это когда учащиеся каждую секунду теряют приобретённые знания. В подобном случае выветривание нужно рассматривать как стихийное бедствие. Даже Марта Николаевна согласится с этим.

В пятом классе «Ю» — урок арифметики.

На доске написан пример с десятичной дробью, которую надо обратить в обыкновенную. Ребята пишут в тетрадях, обращают одну дробь в другую.

Стаська, как всегда, сидит во втором ряду на первой парте, а Славка — в третьем ряду на четвёртой парте.

Славка и Стаська тоже пишут в тетрадях, обращают дробь, но при этом поглядывают друг на друга.

Клавдия Васильевна в конце урока всегда берёт в руки журнал — это для выяснения степени выветривания знаний. А потом ещё отмечает, кто отсутствовал.

Близнецы ёрзают на партах, нервничают. Ну почему они не переродились в корне? В своё время. Ну почему?

Стаська даже не обращает внимания, что он лысый и что на это обратила внимание вся школа. И что его стучали по голове, как Славку.

Скрипнула дверь — это бродит опоздавший. Не рискует войти в класс. Урок ведёт сама Клавдия Васильевна, и мигом схлопочешь не только в журнал «О» (опоздал), но и замечание в дневник.

Клавдия Васильевна пишет на доске другой пример, когда наоборот — обыкновенную дробь надо обратить в десятичную.

— Стася, ты почему невнимательный?

— Я… ничего. — И Стаська поглядел на брата.

Они всё утро думали, что можно предпринять, чтобы исчез журнал. Так и не придумали.

В школу даже пораньше пришли, и со своим слесарным инструментом. Но вытащить журнал — дело невыполнимое. Никакой труд не поможет: шкаф — из толстых досок, каждая доска — из чистого дуба. А срез коры показывает, как устроен дуб и другие крепкие породы.

И вот ещё что… учительская не бывает пустой. Если учителя и директор уходят в классы давать уроки — совершать учебный процесс, — Дарья Ивановна всё равно сидит в учительской. Она завхоз. Учебным процессом не занимается.

Опять скрипнула дверь.

— Батурин, — сказала Клавдия Васильевна, — проверь, кто там.

Вадя пошёл проверить.

Опоздавший спрятался за угол. Но увидел Батурина и показал ему знаками — меня нет. Меня ты не видел. Опоздавший надеялся как-нибудь проникнуть в класс до тех пор, пока Клавдия Васильевна отметит опоздавших и отсутствующих.

Подобные случаи бывали. Удавалось.

Вадя вернулся на место и сказал:

— Там никого.

Слышно, как приехала машина. Это Шустиков-папа. Он поговорил с дедом Валерием и тётей Асей и уехал.

Стаська напряжён. И Славка напряжён. Но — никаких драк и столкновений.

Ребята не понимают, в чём дело. Обычно братья на первом же уроке начинали драться. А сегодня только поглядывают друг на друга и молчат.

Клавдия Васильевна подходит к партам, смотрит, как ребята обращают дроби.

У Димки Токарева с дробями не ладится и с ногами тоже: утром опять прыгал и не выяснил, какая нога толчковая.

— Токарев, — Клавдия Васильевна заглядывает к Диме в тетрадь, — потерял единицу. А я говорила: когда обращаете обыкновенную дробь в десятичную, не пренебрегайте единицей.

При слове «единица» Стаська и Славка вздрогнули.

Дверь опять скрипнула. Приоткрылась. Клавдия Васильевна была в глубине класса и не слышала. Дверь осталась приоткрытой. В щель наблюдал опоздавший.

Алексей Петрович сидит у себя в кабинете и читает записки, которые он снял со своей ручки-ракеты.

Зазвонил телефон. Алексей Петрович взял трубку. Это Шустикова-мама.

Она рассказывает Алексею Петровичу, что с детьми произошло чудо: они утихомирились. Совсем другие ребята. Вместе позавтракали и вместе пошли в школу. Может быть, повлияло животное? А может быть, и…

— А может, пожарная команда, — смеётся Алексей Петрович. Он просматривает одну из записок. — Мне вот тут сообщают, что всё в порядке. Лейтенант сообщает.

Ещё директор говорит, что в истории были войны, которые длились так долго — семилетняя, тридцатилетняя, столетняя, — что в конце концов можно было даже забыть, из-за чего они, собственно, начались, но они всё-таки кончились!

Клавдия Васильевна возвращается к учительскому столу, садится и берёт в руки классный журнал.

Открывает. Смотрит.

И ещё смотрит. И ещё… И ещё…

Она… ничего не понимает. Вдруг меняется в лице. Лихорадочно перелистывает журнал, страницу за страницей.

Опоздавший тихонько крадётся к своему месту.

За опоздавшим и за Клавдией Васильевной наблюдают ребята. Но Клавдия Васильевна настолько поражена чем-то в журнале, что даже не замечает опоздавшего.

— Что это? — говорит она едва слышно.

Опоздавший замирает.

Но Клавдия Васильевна по-прежнему его не видит, она видит только классный журнал.

— Что это?

Клавдия Васильевна смотрит на Стаську, потом на Славку.

Класс догадывается — случилось нечто невероятное. Ребята вскакивают с места. Обе партии. Они готовы к бою.

Вскакивают и братья.

Славка кричит и показывает на Стаську.

— Он первый начал!

Стаська кричит и показывает на Славку:

— А зелёнкой кто облил?

— А кто психом обозвал?

Близнецы устремляются друг к другу навстречу.

— А ты!..

— А ты!..

И обе партии тоже устремляются друг к другу навстречу.

…Семилетняя, тридцатилетняя, столетняя!..

Алексей Петрович продолжает разговаривать с Шустиковой-мамой. Он, как обычно, в хорошем настроении.

С утра все учителя бывают в хорошем настроении. К концу дня у многих настроение портится. Правда, с Алексеем Петровичем этого не случается. Он советует учителям: занимайтесь гимнастикой, укрепляйте себя. Добивайтесь атлетического равновесия… Брусья, канат, козёл, шведская стенка…

Алексей Петрович положил телефонную трубку, и тут в учительской появилась Клавдия Васильевна. Гребешок у неё в причёске перекосился и вот-вот упадёт. И сама Клавдия Васильевна перекосилась и вот-вот упадёт.