Остальные двое молчали, глядя на Уилла подведенными углем глазами.

– Да, познакомься, это Лиз и Джим.

Оба гота одеты были в неизбежное для готов черное – в узкие черные джинсы и поношенные черные же свитера. Оба в основательно проколотые – помимо обычных колец, у них были стальные гвоздики в бровях и губах. Лиз также носила тяжелое стальное кольцо в диафрагме носа, которое свисало до самой верхней губы. Уилл про себя подумал, что соски и гениталии у обоих, наверное, украшены сходным образом. Оба выглядели чертовски круто.

– Клевая музыка, – сказал для знакомства Уилл.

– Нда, спасибо, – Трина кивнула. – Ты на чем-нибудь играешь?

– Уилл круто лабает на свистке, – вставил Пройдоха. – Но после тюремной кормежки мужик в усмерть изголодался, так что давайте есть, пить и веселиться идет?

Все с жаром принялись за овощное рагу, которое было охуительно вкусным. Полно овощей, помидоров и пряностей, да еще пару горстей риса в придачу. И полно хлеба, чтобы подобрать соус. Собака вылизала тарелку Уилла и дожевала корочку, а потом устроилась спать у его ног.

Хорошо было снова оказаться среди своих. Вкусная еда, какой Уилл набил себе живот, также внесла свою лепту в охватившее Уилла ощущение благости, когда он поудобнее устроился в драном кресле.

Жонглер достал какие-то газеты бумагу и старую жестянку. Расчистив место перед собой на столе, он выложил три бумажки для самокруток и склеил их вместе – по давней и почтенной традиции. Потом развернул половинки жестянки и расстелил на бумаге немного табаку, которую затем щедро присыпал травой. Когда косяк был забит, он протянул его Уиллу.

– Запали нам его, дружок

Взяв косяк, Уилл поджог его, задул пламя, ненадолго вспыхнувшее на конце, и глубоко втянул в себя крепкий дым. После пары затяжек он передал косяк Трине.

– Черт меня побери, добрая трава!

– Да, санк-мен! Ядреная травка!

Вскоре вся комната заполнилась ароматным дымом и оживленной болтовней. У Трины руки чесались сбацать что-нибудь.

– Эй, пойдем наверх сыграем джем, вы как?

– Круто, – согласился Пройдоха. – Но, боюсь, на сей раз играть будем без Уилла.

– Да?

Повернувшись, они все увидели, что человек и собака крепко спят.

Сквот на Уэлл-стрит был одним из многих занятых с тех пор, как начались работы на новом участке дороги. Корпорация «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД», подрядчик, получивший прибыльный контракт от министерства транспорта, управляла дорожными работами из огромного офисного здания в лондонском сити. Этот небоскреб был местом службы более тысячи конторских служащих, большинство из которых, судя по всему, работало в отделе по связям с общественностью. Каждый день по меньшей с полдюжины пресс-релизов отправлялись в редакции газет, теле– и радиостанций по всей стране. Большинство этих посланий пытались дискредитировать общественное и парламентское лобби, протестующее против автотрассы, и пестрели лозунгами и текстами вроде: «Хэкни Год Ноль. Не останавливаясь на своих планах помешать добропорядочным трудящимся менеджерам осуществлять свою свободу выбора и ездить на работу на машине, так называемые «анти-трассовые демонстранты» (большинству из которых, по мнению экспертов, можно поставить диагноз «душевнобольной») хотят повернуть часы на несколько тысячелетий вспять. Корпорации «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД» стало известно, что злокозненные воротилы вегетарианского мира планируют превратить Хэкни в отсталую экономику каменного века. Неужели никто их не остановит?»

Сэр Маркус Фаркус хмыкнул, читая последнюю партию пресс-релизов. Как могут протестанты демонстранты состязаться с такой, как его, организацией? Пусть иногда кому-нибудь из них удается наскрести достаточно мозгов, чтобы напечатать какой-то там коммюнике и отксерить пару сотен экземпляров, чтобы потом расклеить их на местных досках объявлений. Но «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД» наняла группы расклейщиков, которые раз и навсегда были расквартированы в районе Хэкни и которые, увидев подобные, плакаты должны были срывать их. Одна из групп даже приволокла старенький побитый «ремингтон», чтобы можно было на месте свалять фальшивые листовки, полные дезинформации и украшенные свастиками, – такими листовками заменяли первоначальные плакаты.

Отдел по связям с общественностью посетила поистине гениальная идея сменить название компании «Фаркус Строительство и Сумарный Холдинг Имущество» на «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД». Блестящий молодой менеджер, придумавший это название, получил в награду свою физию в букве «О» на логотипе компании, пятьдесят тысяч премии и кабинет на двенадцатом этаже. Теперь этот логотип был повсюду. Самая последняя рекламная кампания состояла из роликов и плакатов, изображавших семьи (черные, белые, азиатские, и мультикультурные), гей и лесби пары, шведские семьи, водителей грузовиков, коммивояжеров, и юных угонщиков, пьяных от «Ультра Крепкого Большого», и все едут в солнечных лучах, все лица сияют под логотипом «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД».

День выдался напряженный. Вскоре прибудет вертолет Фаркуса, и несколько минут спустя сам глава корпорации уже сможет расслабиться в своем поместье в Беркшире. Настало время для введенного им ритуала окончания рабочего дня.

– Барбара, – резко сказал он, запуская программу распознавания голоса на офисном интеркоме.

– Да, сэр Маркус?

– Пришлите ко мне мисс… мисс… эээ.

– Браун, сэр?

– Да, да. Пришлите ко мне, пожалуйста, мисс Браун.

На деле «мисс Браун» было кодовым наименованием для череды самых умненьких молоденьких выпускниц, которые вечно стремились попасть на работу в высшие этажи «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД». Все такие кандидатки подвергались сериям изнурительных интервью, психометрически выверенным для того, чтобы определить, насколько будут преданы своему нанимателю эти кандидатки и как далеко они готовы зайти ради родной компании. Процедура отбора была также подогнана под то, чтобы отсеивать вот таких особых кандидаток: тех, в личностном профиле которых сочетались завышенные амбиции и заниженная самооценка. Этих Фракус любил больше всех, и для них у него всегда была сверх-особая работа. Фаркус чувствовал, как сердце у него начинает биться быстрее от предвкушения.

Он крутанулся в кресле, чтобы поглядеть в окно, на пелену выхлопных газов, окутавшую весь Ист-энд. Он всегда получал особое наслаждение от последней за день встречи.

Автоматические двери, которые обслуживал отдельный лифт, с шипеньем раскрылись. Он услышал звук шагов: шаги пересекли широченный персидский ковер и остановились перед его столом.

Фаркус едва сдерживался. Он крутанулся в кресле назад к столу. Лишь неимоверным усилием воли Фаркус не дал себе кончить прямо в штаны, когда впервые положил глаз на новую «мисс Браун». Боже, вот это уж точно будет ему по вкусу!

– Мисс Браун. Садитесь, пожалуйста, – с дрожью в голосе произнес Фаркус, оглядывая ноги в дорогих чулках. – Мисс Браун, при рассмотрении вашей выработки за последнее время до моего сведения дошло, что в определенных областях ряд скрытых э… факторов нуждается в э… ограничениях, а также более того выявилась определенная недостаточность э… выработки в соответствующих отделах. Я хотел бы добиться ясности в этом деле, дойти, так сказать, до самого низа. Я полагаю, у вас имеется некоторый соответствующий э… материал для э… скачки?

– Да, мистер Фаркус, у меня имеются некоторые материалы, которые, без сомнения, могли бы привлечь ваше внимание.

Когда она наклонилась за стоящим у ее ног портфелем из телячьей кожи, перед Фаркусом открылся прекрасный вид на ее ничем не стесненную грудь. Хмыкнув от наслаждения, он расстегнул молнию ширинки и перешел к подбрасыванию из стороны в сторону члена под прикрытием стола.

– Я бы предложила, – продолжала мисс Браун, – в качестве ммм… предварительной меры… приковать внимание к этим мм… скрытым факторам.

Из портфеля она извлекла какое-то приспособление, на первый взгляд напоминающее миниатюрные наручники. Одно из колец со внутренней стороны было усеяно шипами. Подступив к Фарусу, она закрепила кольцо с шипами на его члене, а второе зацепила за стальное кольцо, впаянное в полированный гранит столешницы.