В коллективизацию партии удалось то, чего она не смогла сделать в гражданскую войну — уничтожить крестьянство «как класс». Ясно, что это была трудная, рискованная задача: недаром партия лет 6 (от XIII до XVI съезда) колебалась, прежде чем отважилась на её осуществление. И проводилась она под громадным террористическим давлением, которое называлось «раскулачивание». Как централизованная операция, спланированная в ЦК, шли аресты крестьян, отправка в концлагеря, высылка на Север. Даже по официальным отчётам можно проследить высылку около 2-х млн. человек (Сталин говорил Черчилю о десяти миллионах кулаков). Всю эту часть проведения коллективизации осуществляло ОГПУ. И здесь мы видим, пожалуй, ещё большую концентрацию еврейских имён, чем в ЧК во время гражданской войны.
Руководил работой ОГПУ фактически Ягода (Иегуда) при больном председателе ОГПУ Менжинском. Одним из наиболее известных концентрационных лагерей, где содержались арестованные крестьяне, был «Беломорканал» — строительство Беломоро-Балтийского канала. В связи с окончанием строительства канала орденом Ленина (высшая тогда награда) были награждены следующие лица: Ягода, Коган, Берман, Фирин, Рапопорт, Жук, Френкель, Вержбицкий. (Вержбицкий здесь добавлен в воспитательных целях, это был «инженер-вредитель», перевоспитанный в лагере.)
Недаром в изданной после войны в Иерусалиме «Краткой еврейской энциклопедии» после названия статьи: «Концентрационные лагеря», стоит мелким шрифтом — немецкие. Иначе пришлось бы вспомнить о «Беломорканале» и всем ГУЛАГе.
ОГПУ имело экономический отдел и, кроме того, для поддержки коллективизации направляло в области полномочных представите лей (ПП). Так, директивы в связи с коллективизацией Поволжья (Средне-Волжский округ) подписывали: секретарь ВКП(б) округа Хатаевич, ПП ОГПУ Баки начальник ЭКО Рейфшнейгер. Начальником этого ЭКУ на Украине был Блат, ПП в Средней Азии был Беленький, по Казахстану — Каруцкий, ПП в Крыму, на Урале, в Сталинграде — Рапопорт, различные руководящие должности в ЭКО ОГПУ занимали Вайнштейн, Вайзагер, Волков (Вайнер), Генкин Дейч, Ершов (Лурье), Слуцкий и Тизенберг, помощником начальника ЭКУ ОГПУ был Фельман. И множество имён на должностях в ОГПУ, не непосредственно связанных с деревней: заместители председателя Трилиссер и Мессинг, зам. нач. ГУЛАГа Берман и Плинер, нач. Особого отдела ОГПУ Леплевский, начальник Секретного Оперативного Управления Полномочного Представителя ОГПУ Дейч, зам. нач. Особого отдела Залин (позже нач. НКВД Казахстана), начальник лагерей особого назначения (также строительства канала «Волга— Москва-река») Коган и т. д., и т. д. Список можно далеко продолжить, достаточно полистать документы того времени, теперь обильно публикуемые. Недавно общество «Мемориал» опубликовало ценный справочник «Кто руководил НКВД, 1934-1941», где приведены краткие биографии руководителей НКВД разного уровня, с указанием национальности. Приложена даже таблица национального состава «руководящей верхушки». Хотя период, рассматриваемый в справочнике (с 1934 г.) приходится на время, несколько более позднее, чем коллективизация, но данные за 1934-1936 гг. не должны существенно отличаться от того, что было в предшествующие годы — чистка «органов» ещё не началась. Мы видим здесь:
И это ещё при том, что, как видно из текста, национальность определялась так, как она указывалась в официальных анкетах.
Необходимо ещё отметить, что коллективизация совпала с эпохой нового усиления гонения на религию и особенно на Православную Церковь. Было даже постановление Политбюро, указывавшее одновременно с организацией колхоза закрывать в деревне церковь. Антирелигиозной кампанией руководил Ярославский (Губельман), глава «Союза Воинствующих Безбожников»: была объявлена «Безбожная пятилетка», в конце которой «имя Бога не будет произноситься в нашей стране». (Стоит сопоставить с тем, что в 20-е годы борьбой с Православной Церковью руководил Троцкий, а ближайшим помощником его был Шпицберг.) При посещении Горьким Америки в 1922 г. состоялось его интервью с Шолом-Ашем. Тот был обеспокоен слухами о «растущем антисемитизме» в России и сказал:
«Все евреи без исключения считают, что было бы величайшей бедой, которая привела бы к страшной резне, если бы, не дай бог, власть перешла в другие руки. Огонь антисемитизма пылает в России, как никогда, и стоит только пошатнуться большевистской цитадели, как будет принесено в жертву всё еврейское её население».
Горький согласился и ответил, что напрасно еврейские большевики участвуют в осквернении русских святынь:
«Русский мужик хитёр и скрытен. Он тебе на первых порах состроит кроткую улыбку. Но в глубине души затаит ненависть к еврею, который посягнул на его святыни… Еврейские большевики должны были оставить эти дела для русских большевиков… Ради будущего евреев в России надо предостеречь еврейских большевиков: держитесь подальше от святынь русского народа! Вы способны на другие, более важные дела».
Шолом-Аш продолжает:
«Я обратил его внимание на то, что еврейские большевики не щадят не только русских святынь, но и еврейских. Он сказал, что знает об этом и считает, что борьба с древнееврейским языком, с синагогами, тем более, с лучшим театром России (! — И. Ш.) , древнееврейским театром „Габима“ — есть не что иное, как идиотство и варварство».
(Тут Горький не давал советов вроде того, чтобы оставить это русским большевикам.)
Второй причиной антисемитизма Горький считал зависть русских к более талантливым и работоспособным евреям:
«Россия не может быть восстановлена без евреев, потому что они являются самой способной, активной и энергичной силой».
Если под восстановлением России понимать укрепление коммунистической власти (включая коллективизацию), то это наблюдение подтверждается фактами. Еврейство оказывало поддержку, жизненно необходимую коммунистической власти, далеко не только через участие в НКВД. Не меньшее значение имела идеологическая поддержка. Она была многогранна. Рассмотрим пример литературы. За 20-е и 30-е годы возникла целая литература, пропагандировавшая действия власти, стремившаяся создать соответствующую им духовную атмосферу. Например, коллективизации и раскулачиванию предшествовало литературное течение, стремившееся привить ненависть к деревне и крестьянину, причём всё это обнималось образом «Старой Руси», «Рассеюшки». Конечно, это течение литературы, обслуживавшее власть, состояло далеко не из одних евреев, как не одни они служили и в ЧК, и в НКВД. Но поражает и в этом случае непропорциональное количество еврейских имён, и азарт, как кажется искреннее сочувствие, с которым они ринулись на это поле деятельности. Из тех, кто стал известен ещё до революции, Пастернак и Мандельштам стали своими людьми в салонах советско-еврейской верхушки. У представителей русской литературы судьба была другой. Маяковский рвался идти тем же путём, но не выдержал. Горький был 10 лет эмигрантом, потом вернулся. (Что, хотя бы отчасти, я думаю, связано с его патологической ненавистью к деревне и крестьянину. Его возвращение и совпало со «сплошной коллективизации».) Есенин, в поэмах 1918 г., отразил чувство тогдашних коммунистических верхов, «штурмовавших небо», переделывавших мир: логику («диалектику») и даже эстетику насилия и уничтожения. Но после этого изолированного периода вся социальная сторона его поэзии была сплошным стоном боли. И как ни объяснять его смерть, ясно, что в той жизни он существовать не мог (например, на него было заведено несколько, кажется, 8 дел, часть с обвинением в «антисемитизме», в те годы расстрельным). И уж совсем не стали «поэтами власти» Ахматова, Цветаева, тем более Гумилёв, Клюев. Но после революции в литературу вступило новое поколение. И вот среди них Булгаков и Платонов были гонимы всю жизнь (и, в значительной степени, еврейскими деятелями), Павел Васильев расстрелян. Шолохов пользовался благосклонностью власти. Но «Тихий Дон» никакие назовёшь просоветским произведением. Почему его печатали (при всех правках) — это и есть, мне кажется, истинная «загадка Шолохова».
