Антон, конечно, тогда расстроился, но вида не показал. Чему быть, того не миновать — не захотела Тома блистать в тени, вечным вторым номером при Надежде Козловской. А там, в училище искусств, ей обещали сольную карьеру. В успехе я не сомневался. Джаз она понимает, да и репертуаром обеспечена по самую крышу. Пусть поет, и еще подкину, для Тамары ничего не жалко.

— У тебя же скоро последний экзамен? Ким Авекидович просил передать, что есть возможность выступить на совместном концерте.

— Это как?

— Он обещал дать концерт в сельском клубе, но возникла проблема, — сцепив пальцы, Тамара потупила взор, — Часть студентов по домам разъехались, в оркестре нужны музыканты.

Хм… Когда оркестру училища искусств нужны музыканты, это забавно. На фига козе баян? Скорее всего, мэтру понравился наш репертуар, и еще более него Надежда Козловская. А прямо сказать об этом, видимо, неохота. Причем второй заяц здесь убивается легко — в совместном коллективе репертуар становился общим. В таком случае бессмысленны все обвинения в копировании аранжировок и нашего репертуара в целом.

— Не нравится мне эти козни, — мысленно пробурчал Антон. — Чувствую одним местом какой-то подвох.

Бросив взгляд в сторону кухни, вслух он сказал иное:

— Мы подумаем. С товарищами посоветуемся, Надежду Константиновну спросим. Скажи, а чего это Сеню Трофимова не видно? Или он к Назаретову вместе с тобой собрался?

— Семен думает, но еще не решил. У него дома запарка, ремонт затеял, — Тамара блеснула черными глазами. — Мы заявление в ЗАГС подали.

Вот это поворот! Томка рубит концы, наплевав на убытки. От удивления Антон замер, а я едва не подскочил. Конечно, мое появление здесь повлияло на ход истории. Камень брошен, и круги по воде пошли. Но не до такой же степени! Ничего подобного в прошлой жизни не было. Хотя джаз-оркестра с Надеждой Козловской там тоже не было…

В любой проблеме можно выделить важные нюансы и неинтересные детали. Удачу, как и невезенье, легко подвести под цепь случайных событий. Однако это Томкино замужество ни в какие рамки не лезет! Нет, замуж она в той жизни вышла, конечно, но позже, и за другого. А командир комсомольского патруля Семен Трофимов тогда любовался Тамарой лишь издалека, из глубины зрительного зала. У любой звезды фанатов полно, но это же повод для срочной свадьбы, верно?

— Неожиданное заявление, — Антон, наконец, вышел из ступора. Обращался он ко мне, исключительно приватно. — Ну, спасибо. Дед. Удружил, так удружил. Век не забуду. И зачем тебя сюда принесло?

Чего-то такого я ожидал. У нас как в футболе — выигрывает команда, проигрывает тренер. И спорить бесполезно, в запале можно договориться до обидных слов. Дрова ломать легко, однако крики проблему не решат.

Вязкую тишину первой нарушила Тамара:

— Понимаешь, еще недавно у нас незамужняя девушка считалась старой девой в семнадцать лет, — глаз она не поднимала, говорила еле слышно. — Я тебя люблю, но мне пора иметь семью и рожать детей. Давно пора, Тоша. Пойми и прощай.

***

Дома я покормил кошку правильной сметаной, а себя угостил правильным коньяком. Китайская мудрость утверждает, что если долго сидеть на берегу, то мимо проплывет труп твоего врага. Сидел я недолго, однако дым одной моей мечты уже проплыл мимо. Как гром среди ясного неба, но ничего не поделаешь, жизнь продолжается.

Крякнув на посошок, я переоделся, и не спеша двинулся по Пушкинской улице в сторону Театрального парка. Двое крепких парней, представленных глухонемым таксистом Иваном, направились следом. Дневная жара ушла, вечерний бульвар радовал глаз яркими нарядами и минимальными юбками прелестниц. На отдельные дефиле приходилось выворачивать шею, оглядываясь. Под песни уличных музыкантов настроение постепенно возвращалось на приемлемый уровень.

В последнее время Анюта пристрастилась к променаду на роликовых коньках, и в Театральном парке на центральной аллее таких лихих девиц наблюдалось достаточно. Против нового увлечения мне возразить было нечего, ведь социальная адаптация имеет самые разные формы.

Искать девчонку не пришлось — Нюсин рыжий чубчик возвышался над толпой заметно, словно красный флаг первомайской демонстрации. В парке всегда полно людей, особенно вечером. Аттракционы не пустуют, паровозик возит детей в открытых вагончиках, желающие вовсю рысачат на лошадках. Шумит фонтан, разнося свежесть, со всех сторон играет музыка, кафешки манят запахами. Кто не разгуливает и не сидит за столиком, тот стоит к киоскам в очереди. И везде орут дети. В общем, тишь и благодать, место выплеска позитивных эмоций. На лавочке нашлось местечко, получше первого ряда партера. А мелькавшие перед носом разнообразные ноги привели настроение в совсем минорный лад. Не все у нас плохо, как мороженое, купленное сдуру по пути. Отдельно взятые костюмы конькобегуний, например, выглядят значительно привлекательней.

Вскоре Анюта, картинно развернувшись, остановилась передо мной. Еще и зад оттопырила, чертовка. Она явно намекала, что есть ноги, а еще есть всем ногам ноги. Да, обтягивающие шорты и голое плоское пузо мне по душе, но исключительно дома. Это все-таки общественный парк, а не пляж. Что за молодежь пошла?

Как демонстрация противоположности, следом подкатила мелкая бэк-вокалистка Лена. В сопровождении Вити, конечно. Вот с кого надо брать пример — приличные брюки и шведку человек сумел на выход найти.

— Какие погоды наблюдались на курорте, Лена? — вежливо поинтересовался я после приветствий.

— Да я на Мальдивах и без погоды готова сутками зависать, — воскликнула девчонка. — Только все хорошее быстро кончается.

— Везет же некоторым, — завистливо вздохнула Нюся. — А меня из моря пограничники все время выгоняют. В любую погоду. Что за люди, а?

Продолжить далее светский разговор нам не удалось, потому что вдруг нарисовались Анины поклонники — стайка парней на роликах и гироскутерах.

Нет, красноречие я понимаю: они восхищены и повержены высокой девушкой. Но совесть тоже надо иметь. Я пришел, и я здесь разговариваю… Никакого понятия о приличиях и уважении к старшим.

— Хм… — крякнул досадливо, прощаясь с хорошим настроением.

Но когда один горячий поклонник влез между мной и Нюсей, к лесу передом, ко мне задом, терпение лопнуло.

— Эй, избушка, иди нафиг, — легким движением руки я сдвинул филейную часть в сторону, и спортсмен от неожиданного толчка подпрыгнул.

— Ты кто такой, дядя? — взвизгнул он, разворачиваясь на роликах.

Отвечать таким же вопросом «а ты кто такой» на этот ритуальный, даже риторический запрос я не стал. Пришлось вставать, чтобы изобразить жест Ленина:

— Верная дорога вон там, товарищи.

— Чего? — иронично протянул кто-то из группы поддержки. Компания, видимо, считала себя центровой, и отказа ни в чем здесь не ведали.

Явный оскорбительный тон вынудил гаркнуть нечеловеческим голосом:

— А ну катитеся отсюдова!

Все базарные драки начинаются с этой прелюдии. По строгим правилам конфликта, вместо отступления, двое крепких конькобежцев выдвинулись из толпы поклонников вперед. Обряжены они были чистыми гладиаторами: шлемы, наколенники, налокотники, наплечники, и в завершение икебаны — перчатки. Поверх всего этого нахалы натянули наглые ухмылки:

— А то што? — они выстроились рядком с борзым товарищем.

Предварительные любовные ласки, вроде криков «ох, держите меня семеро» производить я не стал. Бывают иногда минуты, когда становлюсь неразговорчивым. Злость, осевшая в глубине души, колыхнулась. Оказывается, она никуда не делась, а просто ждала подходящего повода для извержения. Ну что ж, вас сюда не звали. «А меня зовут Фидель Кастро, и я пришел освободить Кубу». Окружающий мир не замер, он просто немного замедлился. Кулак с кастетом на пальцах ближайшего гладиатора только начал замах, когда мое бренное тело упругим мячиком бросилось в атаку. Сокрушительный удар в нахальную ухмылку удался — короткий апперкот смял вражескую челюсть и заставил гладиатора закатить глаза.