Только что утвержденный Посол предстал перед представительным собранием Совета Федерации. Предстал один, но членам Совета было известно, что рядом с ним, всегда и везде, незримо присутствует все возглавляемое им «Единство». Это обстоятельство сыграло решающую роль в его назначении:

Федерация до сих пор не имела своего представителя на весьма удаленной и не очень дружелюбной планете Заран, и свежеиспеченный Посол, по сути дела, посылался в неизвестность, где личная инициатива зачастую бывает нужнее самых представительных гарантий.

– Мне требуется «Энтерпрайз», чтобы доставить мое «Единство» на Заран, – нарушил Посол тишину, которой было встречено его появление в зале Совета.

– Но разве вы не знаете, что путь на Заран пролегает через пространство, называемое людьми «Сектором Марии Селесты»? – спросил один из членов Совета, андорианец. – И никто не знает, сколько кораблей, больших и малых, исчезло в этом секторе.

– Именно поэтому мне и нужен самый лучший корабль Федерации, самый прославленный звездолет.

Андорианец молча пожал плечами, и тогда над обширным столом Совета приподнялся землянин – Начальник Штаба Звездного Флота.

– Посол, вам никто не запрещает рисковать головой, но я не хочу рисковать своим лучшим кораблем, он мне нужен для других целей.

Посол иронично усмехнулся.

– Я полагаю, что обсуждаемая экспедиция имеет важное значение не только для меня. А ваше противодействие ей общеизвестно.

Начальник Штаба выпрямился и оказался одного роста с Послом.

– Да, – согласился он. – Я не сторонник вашей экспедиции, хотя признаю ваше право претендовать на некую исключительность «Единства», но всеми силами намерен отстаивать право на существование любых других; не схожих с вашей, форм жизни и мышления. Заран принудительно навязывает свое «Единство» едва ли не всей Галактике, вы же никоим образом не осуждаете этого. И будь моя воля, я бы не послал несмышленого юнца стеречь медведя.

Посол пожал плечами.

– А вы послали бы амебу выяснять отношения с человеком? Только «Единство» способно вступать в контакт с другим «Единством». И нравится вам это или нет, но «Единство» действительно завоевывает Галактику. Я не знаю, как оно добьется окончательной победы, – силой или путем переговоров, но движение «Новых людей» не обошло и вашу планету.

Коллективное сознание распространяется все шире, ему принадлежит завтрашний день.

– Или вчерашний, – отпарировал Начальник Штаба. – Возможно, вы тупиковая ветвь эволюции. Таких тупиков было много. Хотя бы тот же динозавр, который никак не считал себя ошибкой природы и претендовал на завтрашний день. Так и вы считаете мой народ, моих собратьев пережитками прошлого. Но именно эти «пережитки» вывели нас к звездам. А благодаря «пережитку» старомодной любви, существующей между свободными «одиночествами», мои корабли продолжают путешествовать в космическом пространстве.

И, тем не менее, я дам вам «Энтерпрайз», экипаж которого укомплектован выходцами из вчерашнего дня, приверженцами старомодных отношений, чтобы вы узнали, как они ведут себя в самых необычных, самых удивительных обстоятельствах. А потом вы скажете мне, любовь или «Единство» посылает нас к звездам.

Посол загадочно улыбнулся.

– А что вы скажете о моем рабе Иове?

Среди членов Совета послышался ропот возмущения.

– Автомат-переводчик исказил фразу, – выкрикнул андорианец.

– Неважно. Я поясню, – снисходительно сказал Посол и торжественным речитативом продекламировал: «Был человек на земле Уц по имени Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен, и удалялся от зла».

Такими словами начинается самая странная поэма Ветхого Завета – поэма о страданиях Иова, которого Бог отдал в руки Дьявола.

Посол поклонился Начальнику Штаба.

– Я принимаю ваш подарок на тех же самых условиях.

– Какие еще условия? – удивился член Совета – теллаританец.

– Условия дьявола: я сберегу его душу.

Взгляд Начальника Штаба стал колючим.

– Посол Гейлбрейс, – жестко сказал он, – я отдал бы правую руку за возможность командовать этим кораблем и принять ваш вызов. Но к моему глубокому сожалению, я лишен такого права. Зато знаю человека, способного постоять за себя и спасти свою душу от дьявола.

Посол чуть наклонил голову.

– Я тоже знаю этого человека. Вы говорите о капитане Джеймсе Кирке. К его несчастью, он попадет в руки иного дьявола…

Перед ними простиралась неизвестная планетная система – вожделенная мечта каждого исследователя. Но чем она обернется для них – прекрасным, укутанным в сплошную тайну подарком Вселенной, только и ждущим, чтобы его развернули и ахнули от удивления, или настороженным, поджидающим очередную жертву капканом?

– Система Цефалус, – объявил старший помощник капитана Спок, в чьем ведении была научная станция «Энтерпрайза». – По расчетам – это центр сектора Марии Селесты. Есть мнение, что именно она является ловушкой космических кораблей.

– Принято, мистер Спок, – отозвался капитан. – Планеты обитаемые?

Капитан Джеймс Т. Кирк увидел, как темная, с остроконечными ушами голова вулканца склонилась над сканерами и решил воспользоваться моментом, чтобы пройти путь от турболифта до своего командирского кресла как можно скорее, избежав внимательного взгляда старшего помощника.

Вряд ли нашлась бы та мелочь, которую Спок не знал о своем командире, он знал о нем решительно все, но сейчас Кирк не хотел обращать на себя внимание. И, прежде всего потому, что ему самому надо разобраться в чертовщине, которая стала происходить с ним. Поэтому для всех других, в том числе, и для первого помощника, он просто устал.

Такое объяснение выглядело весьма правдоподобно: несколько сломанных ребер, несколько едва заживших ран и тяжелых ушибов, постоянное недосыпание сказались на внешнем виде капитана. И хотя Спока внешним видом не обмануть, Кирк пока не хотел пускать его в свой внутренний мир. Слишком все было сложно и необъяснимо.

Ни с того ни с сего его стали мучить кошмары. Одно и то же видение преследовало его ночь за ночью. И весь ужас заключался в том, что Кирк не мог вспомнить приснившееся – просто страшный сон без какого-то определенного содержания. Потом выпали две-три спокойные ночи, а сегодняшней ночью…

Кирку то ли приснилось, то ли привиделось, что он оказался в каком-то месте, где он был не один и где никогда не сможет быть один. Кто-то находился рядом с ним и этот кто-то знал о нем буквально все: знал, кем Кирк был когда-то, кем стал сейчас и кем хотел, но не смог стать. Этот кто-то составлял с ним единое целое: одна плоть, одно знание – ничего нельзя утаить от другого и нечего ему противопоставить. В том же самом месте присутствовали и другие, много других, и каждый все знал об остальных и был единым целым чего-то Единого, в то же самое время оставаясь самим собой. И Кирк знал, что все вместе они представляют собой новую форму жизни, которая борется за свое существование, – и как всякой другой форме, им надо победить, чтобы жить и процветать, в противном случае все они погибнут.

Усевшись в кресло пульта управления, готовый приступить к командованию кораблем, капитан вдруг почувствовал, что впадает в странное состояние: на него раз за разом наплывала волна страха и такого жуткого одиночества, какого он никогда в своей жизни не испытывал, а сейчас, находясь на привычном рабочем месте, окруженный своими друзьями и помощниками, и не мог испытывать. Тем не менее, чувство одиночества, близкое к ужасу, не покидало его. Оно было слишком реальным и слишком необъяснимым, чтобы признаться в нем даже самому себе. Да и в чем признаваться – в страхе или в наваждении?

Но едва вулканец повернулся к нему, Кирк понял, что он мог обманывать кого угодно, только не Спока. Спок видел его насквозь и темные глаза старшего офицера красноречиво говорили о том, что капитан преподнес ему столько сюрпризов за последнее время, что не удивит и еще одним.