В особенности необходимо брать благословение в тех случаях, когда мы хотим кому-то что-то сказать;

мы должны спрашивать, что посоветовать брату или как вести себя с ним. Чаще всего слово, которое срывается у нас с языка без благословения, не просто суетно — оно становится ядовитой стрелой, убивающей сердце ближнего. В монастыре мы ко всему можем быть снисходительны, но только не к словам. На небесах нас будут спрашивать, соблюдали ли мы десять заповедей, закон любви, посещали ли богадельни, больницы. За все с нас спросит Бог, и при этом Ему не понадобится список, чтобы проверить, не упустили ли мы чего-нибудь. Ему будет достаточно исследовать только паши слова. По ним будут видны все наши грехи и все наши добродетели.

Причем никто не может взять на себя всю тяжесть ответственности за наши слова. Духовник может разрешить все наши грехи, даже и в слове, но в конечном счете суд принадлежит исключительно Богу: Бог удержал его за Собой. За всякое слово, которое мы произнесли, мы дадим ответ. Мы можем исповедоваться в таких словах, однако перечеркнуть и загладить множество грехов нашего языка может только суровая подвижническая жизнь, подобная той, которая нам известна по житиям подвижников благочестия. Как же ядовиты стрелы языка, в особенности когда наше слово язвительно, насмешливо или когда оно уничижает ближнего! Должно знать, что за такие слова, даже если мы сто раз в них каялись, мы будем судимы на небесах перед всей вселенной, перед всеми ангелами и святыми.

Не думайте, что можно легко получить отпущение грехов, совершенных словом. Блуд, прелюбодеяние, воровство, убийство прощаются. Но грехи словом подлежат исключительному суду Божию. Бог позволяет нам в них исповедоваться, но очищаются они глубочайшим покаянием, сухоядением, бдениями, продолжительными постами. Нужно изнурить свое тело, чтобы загладились грехи словом. Иначе от этого корня, то есть языка, произрастет тенистое и многоплодное дерево, цветы и плоды которого никто не сможет иссушить. Страшен этот корень.

Предлагая настоящее правило, преподобный Антоний не желает стеснить сердце монаха, или сделать трудной его жизнь, или подавить его личность. Он вводит это правило для того, чтобы в монастыре сохранялся мир и чтобы пребывало на обители благословение Божие. Мы говорим: «С Богом начинай!» — потому что все, что начинается не с Богом, никогда ни к чему хорошему не приводит. Ты можешь и молиться, и поститься, но, если ты делаешь это по собственной воле, Бог тебе не поможет.

Итак, святой Антоний Великий совсем не желает усложнить жизнь монаха, его цель — созидание единого духа, семейной атмосферы. В семье никто не делает все, что хочет. Только в наши дни дети могут сказать матери: «Какая тебе разница, куда я ходил? Это мое личное дело». Если в монастыре братья не советуются обо всем с игуменом, то утрачивается сплоченность братства. «Но где же, — возразит кто-нибудь, — в нужный момент я найду игумена?» Если не можешь его найти, не делай задуманного. Сделаешь тогда, когда с ним увидишься. Кто тебя заставляет это делать? Одно ощущение того, будто тебе обязательно надо что-то сделать, — уже страсть. В таком случае остановись, не действуй по страсти, дождись, когда придет время.

Понимаете, насколько важно брать на все благословение? Если я привыкну делать без благословения что-то хорошее, я потом буду делать и плохое. Так я приучусь жить в одиночку, стану сам управлять собой. У меня пропадет ощущение общности со святыми, и в конце концов я останусь одиноким и дойду до того, что всегда буду недоволен. Обычно не берут благословения люди с тяжелым характером, которые не могут быть открытыми в своей семье, — словом, те люди, которые имеют особенные душевные недостатки.

Итак, без благословения ни за что не берись: заручись сначала благословением. Не думай, что игумену это нужно для того, чтобы тебя обличать, следить за тобой. Нет, это необходимо для того, чтобы сохранялся мир, чтобы игумен мог с благоразумием окормлять братию и чтобы ты сам чувствовал себя в безопасности, не делал ошибок, не обижал ближних.

Когда идешь за водой или отправляешься в путь, читай и размышляй, сколько можешь. (33)

Многие из рассмотренных нами правил есть и н уставе преподобного Пахомия Великого. Это было время, когда бытовало немало сходных церковных, монашеских канонов.

Совет «размышлять» можно понимать и в том смысле, что мы должны произносить в уме различные молитвы, в особенности псалмы, или что-то другое душеполезное. Цель правил преподобного Антония — сделать монаха ангелом. Нет у него такого правила, которое лишало бы монаха его ангельского достоинства. Как ангелы стоят прямо и неподвижно пред Богом, так должен стоять пред Ним и монах.

Когда окажешься в месте, где устраиваются вечери любви, ешь и благодари Бога. (35)

Здесь идет речь о общении между келиотами, или, как сказали бы мы, скитянами. Их келии находились в отдалении одна от другой, но несмотря на это в дни праздников, когда устраивались вечери любви, пищу они вкушали все вместе. Вполне обычное дело. Так вот, когда ты окажешься на вечери любви, тогда не говори, что ты постишься. Конечно, ты должен поститься. Святой не имеет в виду, что ты можешь нарушать установленные правила: скажем, в среду или пятницу ты не должен есть скоромную пищу. Мы никогда не нарушаем установленные посты, но святой Антоний повелевает нам отменять личный пост, который мы соблюдаем по благословению старца. Например, у тебя правило никогда не есть сладостей или скоромной пищи, потому что ты каждый день причащаешься. Приходишь ты в какой-то монастырь, а там праздник и тебя приводят на трапезу. Не говори тогда, что ты не ешь сладкого или что ты постишься каждый день. Предпочти отказаться от причастия и поесть ради любви.

Кроме того, можно пойти куда-то еще, кроме монастыря, и тоже оказаться на празднике. Порадуйся этому празднику и ты, но непременно с крайним вниманием к себе. Святой не имеет в виду того, что ты можешь пировать и есть столько, чтобы все вокруг изумлялись.

На примере этого правила мы вновь видим, что в уставе святого Антония показан средний, царский, путь. Если в тридцатом правиле он говорил, что ты не должен быть расположен ходить на званые обеды, то здесь говорит, что на вечерях любви, иными словами на обычных трапезах, обязательных для всех, ты должен есть с радостью и благодарностью. Это необходимо для созидания общего духа или единства с другими монахами. Не возмущайся и не думай, что тебя заставляют есть.

Далее начинается новый ряд правил, цель которых привести монаха к более высоким духовным состояниям.

Слово «оплакивай» имеет святоотеческий смысл, под ним не подразумевается то, что наша жизнь должна обратиться в одно сплошное рыдание. Обычно мы, поскольку у нас в душе не все в порядке, плачем не от раскаяния в грехах, а по иным побуждениям, сокрытым глубоко внутри нас. Не зная, однако, этой правды, мы думаем, что плачем о своих грехах. Поэтому святые отцы советуют нам быть радостными, даже если мы согрешили: как только мы попросим у Бога прощения, душа тотчас получит облегчение. В словах «днем и ночью оплакивай свои грехи» говорится, конечно, о грехах, которые мы уже оставили. Ведь человек, который кается подобно Давиду, всегда имеет ощущение непорочности и чистоты. А Давид плакал о своих грехах всю жизнь, после того как осознал их, исповедал и прекратил грешить. Мы убеждаемся в этом, читая Ветхий Завет.

Итак, только тот, кто кается и разрывает всякую связь с грехом, может оплакивать свои грехи. Если же человек плачет несмотря на то, что он не покаялся, не прекратил грех и даже не намеревается его прекратить, то он обманывает себя и Бога. В этом случае плач равносилен нераскаянности.