Ее подбородок гордо взлетел вверх.

— Ни в коем случае! Если ты сам не можешь представить меня своим друзьям, я обойдусь без них.

— Ты сама себе противоречишь, — заметил он холодно. — Сначала ты жалуешься на одиночество, а потом отвергаешь мои попытки помочь тебе.

Дейвон снова попыталась сказать ему правду:

— Мне одиноко без тебя, Джаред. А не без твоих друзей.

— Дейвон, я очень много работаю, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше. Я очень много езжу по свету. Иначе нельзя. Я должен. И таскать за собой тебя, да еще беременную, я не стану.

— В результате беременности появляется ребенок, — мертвым голосом ответила Дейвон. — Ты точно так же не захочешь, чтобы ребенок отвлекал тебя от работы, как и я теперь.

Джаред разломил кусок поджаренного хлеба пополам, взял нож для масла. Перед ним сидел не деловой партнер или оппонент, перед лицом которого он никогда не терялся и всегда опережал его на два шага. Почему же эта светловолосая женщина заставляет его чувствовать такую беспомощность? Виновность, в конце концов!

— Я стараюсь приумножить то, что унаследует наш ребенок, — ледяным тоном ответил он.

— Может быть, для ребенка важнее отец, а не наследство? — возразила она. — Даже если ради матери отец не может задержаться дома.

— Одна из причин моего успеха в бизнесе — то, что я никогда не позволяю никому препятствовать моей работе. И теперь не собираюсь это менять.

Тяжкое чувство беспомощности и бессилия захлестнуло Дейвон, в точности как в тот день, когда она вышла замуж за Джареда.

— Отлично. Поступай как знаешь. Сегодня вечером я ужинаю с Патриком в Торонто, а потом еду в «Дубки».

— С Патриком? — вскинулся он.

— С твоим кузеном, — преувеличенно терпеливо разъяснила Дейвон.

— Я знаю, кто это такой. Откуда ты узнала, что он в Торонто?

— Он сообщил мне по факсу, когда я была в Лондоне.

— Значит, ты с ним постоянно общаешься? — стиснув зубы, гневно засверкал глазами Джаред.

— Конечно, нет. Мы только один раз пообедали вместе в Ванкувере — ты тогда был на Дальнем Востоке. Больше я с ним и не виделась после дня рождения твоего отца. Но Патрик мне нравится. С ним весело.

— Ты намекаешь на то, что со мной скучно?

— Я этого не говорила, Джаред!

Он усилием воли подавил нарастающее раздражение. От самой мысли, что Дейвон общается с другим, он чувствовал себя больным, что органически не переносил. Что произошло с его выдержкой, почти сверхчеловеческим самоконтролем, жестким разделением сфер жизни: удовольствия — это одно, бизнес — другое? «Все летит к черту», — мрачно подумал он.

Все пошло вкривь и вкось с тех пор, как в его постели оказалась эта высокая светловолосая женщина с глазами синими и глубокими, как море. Женщина, чья красота разрушила все его правила.

Черт возьми, но ведь эти правила верой и правдой служили ему всю жизнь. И он не собирается отказываться от них. Даже ради Дейвон.

— Ланч в аэропорту Ванкувера — это не то же самое, что ужин в Торонто. Где ты остановишься?

— Если ты не доверяешь мне, — отпарировала она, — то всегда снова сможешь нанять частного детектива.

Он не доверяет ей? Вот в чем дело?

— Конечно, я доверяю тебе.

— Мне так не кажется. — Дейвон, очень бледная, поднялась из-за стола. — Но я не могу больше — ты победил, Джаред. Я первым же рейсом вылетаю в Ванкувер. Сообщи мне, когда соберешься приехать... А теперь извини, мне надо позвонить в аэропорт.

Она прошла в спальню и закрыла дверь. Джаред машинально дожевал хлеб с маслом и постарался сосредоточиться на предстоящей встрече в Техасе.

Дейвон пробыла в Ванкувере четыре дня, когда к ней внезапно пришла гостья. Дейвон отправилась в Ванкувер прямо из Монреаля, сообщив Бенсону и Алисии, что чувствует себя не очень хорошо и хочет побыть дома. С Джаредом они расстались со светской учтивостью, скрывавшей, по крайней мере с ее стороны, гнев, боль и любовь. «Влюбиться, — с горечью решила Дейвон, — это самое глупое, что я сделала за всю свою жизнь».

Солнечную гостиную следовало переименовать, потому что один дождливый день сменялся другим и небо было таким же серым, как ее настроение. Однако большую часть времени она проводила именно здесь, так как только эта комната носила следы ее присутствия.

Поставив компьютер на стол у окна, выходящего в сад, она писала отчеты по конференциям и поездке на Баффинову Землю. Дейвон планировала также освежить свой немецкий и французский, но это уже после Рождества. Лучше действительно сократить число поездок — работа за последнее время начала оказывать на нее дурное воздействие.

Она как раз поливала цветы в гостиной, когда в дверях появилась Салли. Дейвон старалась привыкнуть и к Салли, но экономка была слишком мрачной и неприступной.

— К вам посетительница, миссис Холт. Ее зовут Лиз Ламонт.

Вода выплеснулась из лейки на пол. Сердце Дейвон тревожно забилось. Зачем Лиз понадобилось приезжать к ней? Сожалея, что одета по-домашнему, она сказала Салли:

— Проводите ее, пожалуйста, ко мне, Салли. И принесите нам кофе.

Выпрямившись, она поправила волосы и постаралась принять спокойный вид. Салли открыла дверь Лиз и исчезла — вероятно, за кофе. Дейвон любезно сказала:

— Как приятно вас видеть, Лиз... Вы так хорошо выглядите.

Лиз Ламонт была одета в дорогой брючный костюм из чистой шерсти и алый свитер, ее макияж был безупречен.

— Я очень рада, что застала вас дома, — с улыбкой, едва тронувшей ее губы, ответила она. — Джаред сказал мне, что вы здесь.

Стараясь не обращать внимания на последнее сообщение, Дейвон предложила:

— Садитесь... Салли принесет кофе. Не правда ли, погода просто ужасная?

Пять минут до появления Салли с кофе они проговорили о погоде и лыжном спорте. Дейвон разлила кофе по чашкам и предложила Лиз миндальных пирожных. Лиз взяла одно и сказала:

— Я слышала, вы беременны.

— Да. Теперь, когда утренние недомогания прошли, я чувствую себя прекрасно.

— Когда ожидаете?

— В конце весны.

— Очень умно с вашей стороны.

«Наконец-то маски прочь», — подумала Дейвон.

— Умно? Не понимаю, о чем вы.

— Умно с вашей стороны было заставить Джареда жениться. Вы, разумеется, были не первой, кто пытался поймать его, но вы единственная преуспели. — Лиз отпила кофе. — Моя ошибка в том, что я вас недооценила. Джаред всегда заглядывался на хорошеньких девочек... но мне в голову не приходило, что это зайдет так далеко. Раньше такого не случалось.

— Может быть, Лиз, вам лучше спросить Джареда о том, кто настоял на свадьбе? Ответ вас может очень удивить.

Глаза Лиз сузились, и она мгновенно утратила всю свою красоту.

— Я и так знаю ответ. Вы отказались делать аборт. Джаред не захотел становиться отцом незаконнорожденного ребенка, который вызовет повышенное внимание газетчиков. Он слишком горд. Конечно, он женился на вас.

Дейвон очень осторожно поставила изящную фарфоровую чашечку на блюдце. В большом зеркальном окне отражалась такая мирная сценка: две женщины по-приятельски пьют кофе с пирожными в уютной и теплой комнате. Как обманчивы некоторые картины!

— Он не разведется со мной, — сказала Дейвон.

— Когда вы посмотрите на то, что я принесла, вы сами потребуете развода, — ответила Лиз, открывая изящную сумочку из змеиной кожи.

Дейвон внутренне сжалась: вот Лиз и подошла к истинной цели своего визита. Она здесь — исполнительница главной роли, любимица публики. А Дейвон — только статистка, которая даже не читала сценарий.

Лиз вынула из сумочки конверт.

— Пара фотографий сделана в Сингапуре, не так давно, — пояснила она. — Остальные — в квартире Джареда. Полагаю, это место вы узнаете.

Дейвон с внутренней гордостью отметила, что ее пальцы даже не дрогнули, беря конверт. На первом снимке была изображена многолюдная улица, у домов были разноцветные пестрые крыши и козырьки от дождя. Джаред улыбался женщине — Лиз, такой маленькой и элегантной рядом с ним, в зеленом платье без рукавов. На другой фотографии они оба стояли у входа в отель. Остальные фотографии были сделаны на Манхэттене: Лиз и Джаред танцуют в каком-то диско-баре, жизнерадостно улыбаются друг другу в большой компании людей в гостиной Джареда, идут по Центральному парку, держась за руки. Близость этих двоих на каждой фотографии пронзала Дейвон сердце. Она резко сказала: