Она улыбнулась с видом «такие мелочи благодарности не стоят» и встала, явно собираясь прощаться, но вдруг застыла в нерешительности и уставилась в окошко. Потом покачала головой…

— Не нравится мне все это. Как будто все придумано за нас, но не всегда понятно кем… — Меня такая мысль тоже посещала нередко, но я не стала радостно бросаться ей на шею с выражением солидарности, ибо за подобными фразами обязательно должно следовать продолжение, и тут главное — не спугнуть собеседника. Что ж, в кои-то веки я не разочаровалась. — Я хочу отдать вам свой кулон, создающий кокон невидимости. К сожалению, я не могу сделать это прямо сейчас, ибо мне абсолютно необходимо незамеченной уйти отсюда и вернуться домой. Но мы можем поступить следующим образом: я в течение дня спрячу его в начале подземного хода в Академию — там, помнится, есть очень удобная выбоина под третьей или четвертой снизу ступенькой, — а вы вечером его оттуда заберете. Подойдет?

Я могла только встать и развести руками.

— Да уж, не откажусь. Это более чем щедро. Если, конечно… — Договаривать не понадобилось, поскольку Глен, не скрывая насмешки, сказала:

— Нет, ваш отец подарил мне эту вещь, что называется, безоговорочно. Но кажется мне, что он будет более доволен, если, вернувшись сюда, найдет вас в целости и сохранности, нежели убедится, что я трепетно храню его подарок. На удивление, он вас по-своему любит.

— Как-то уж совсем незаметно проявлялась его любовь, — не удержалась я, но Глен довольно сурово меня оборвала:

— Гаэль, задумайтесь на секундочку, какой замечательный инструмент вы можете представлять в руках его врага. Ни один мужчина, ввязавшись в игры такого масштаба, не может позволить себе демонстрировать хоть какую-то привязанность. Как правило, это очень плохо заканчивается.

Вспомнив, как Ранье мчался за мной через пол-Галактики, я проглотила все возражения, и на этом наша встреча все-таки завершилась.

— Увы, но мне пора. Да и вам стоит перекусить и собираться на Совет. Удачи вам, Гаэль! — С этими словами гостья включила кокон невидимости и исчезла, а я в легком шоке шлепнулась обратно в кресло и закрыла глаза.

Последнее, чего мне сейчас хотелось, так это что-то делать, пусть даже речь шла о простом и незатейливом процессе еды. С каждым часом, проведенным в столице, ситуация все больше запутывалась и все настоятельнее требовала долгого, пристального и всестороннего обдумывания… Однако минут через пять я заставила себя встать и направиться в столовую — лучше уж подкрепить физические силы, чем бесплодно изматывать мозг, напрочь отказывавшийся быстренько переварить всю скормленную ему кашу и взамен выдать стройное логическое объяснение происходящего заодно с ценными рекомендациями…

В порядке разнообразия ленч оказался вполне ничего, а от пирога с местными фруктами я даже получила удовольствие, заодно выработав очередную гениальную линию поведения. Не забиваем себе голову, приходим на Совет, сидим, слушаем, когда — и если — придется принимать решение, примем! На этой оптимистичной ноте я вернулась в спальню, чтобы за оставшиеся полчаса привести себя в надлежащий вид. Но для начала следовало решить вопрос, как именно я хочу выглядеть. Максимально по-керториански или в точности наоборот? Результатом раздумий явилась здравая идея наплевать на их дурацкие предрассудки, и я облачилась в соответствии с настроением в черную полупрозрачную блузку и темно-красный костюм из материала, очень напоминающего земной шелк. Длинная юбка струилась до самого пола, полностью скрывая ноги, а изящный приталенный пиджак ненавязчиво подчеркивал достоинства моей фигуры. В очередной раз восхитившись искусством местных портных, я обнаружила в большом зеркале весьма довольный взгляд и занялась лицом. Все же не помешало бы сделать себя чуточку старше и мудрее.

Затея определенно удалась — когда я спустилась в холл, привычно пребывавший там дворецкий далеко не сразу смог выдать рапорт, а выражение его лица претерпело забавную метаморфозу от испуганно-удивленного к уважительно-восхищенному…

— Герцогиня, вас ожидают, — сообщил он наконец, указав рукой в направлении выхода.

Почему-то я сразу догадалась о том, кто бы это мог меня ожидать, и действительно, в непосредственной близости от широких дверей, ведущих в мой особняк, непринужденно прислонившись к колонне, стоял лорд Крат Танварт, тоже при полном параде. Поймав мой взгляд, он оторвался от опоры и вежливо поклонился:

— Добрый день, герцогиня. Вы сегодня великолепны.

Против воли я не сдержала самодовольной улыбки. Мелочь, конечно, но все равно приятно, когда твои усилия находят столь живой отклик.

— Рада вас видеть, лорд Крат. Наверное, по этикету мне следует спросить, чем обязана?

— Решил вновь предложить свои услуги в качестве эскорта, — усмехнулся он. — Если вы, конечно, не против…

Соображения вроде «вы думаете, у меня без вас забот мало?» и «а насколько именно это будет выглядеть вызывающе?» хоть и промелькнули в голове, но во всеуслышание, разумеется, не прозвучали. Я вообще ограничилась будничным:

— Тогда пойдемте. — И мы двинулись в уже набившем мне оскомину направлении.

Несмотря на очевидную остроту момента, всю дорогу до Академии мои мысли крутились отнюдь не вокруг предстоящего Совета, а, как ни смешно, были заняты исключительно лордом Кратом. Вернее, я испытывала сильнейшее любопытство: попытается ли он дать мне какие-либо напутствия или хотя бы выяснить, что у меня на уме. На самом деле я даже готова была заключить пари, что попытается он непременно, и теперь с нетерпением ждала начала его выступления… Ну, пари я проиграла бы надежно. Лорд Крат не предпринял ни малейших поползновений — просто шел себе и шел, беззаботно поглядывая по сторонам и буквально излучая благожелательную невозмутимость. Вот так и получилось, что до места назначения мы добрались в, скажем так, непринужденном молчании. Оставалось надеяться, что я демонстрирую хладнокровие и уверенность в себе на столь же высоком уровне…

Разумеется, обстановка вокруг и внутри Академии перед началом Совета радикально отличалась от той, что я наблюдала несколько часов назад. Теперь тут было более чем людно, похоже, собрался весь столичный бомонд с экипажами, гвардейцами, слугами и так далее… И хотя моего появления как будто никто специально не ждал, но давление множества направленных на меня взглядов ощущалось почти физически. Зато на этот раз никто не встречал меня в холле, и, не окажись рядом лорда Крата, уверенного двинувшегося куда-то в глубь здания, я рисковала оказаться в идиотском положении.

Первое впечатление от зала Совета вполне соответствовало моим ожиданиям (за одним разве что исключением) — эдакий своеобразный гибрид между театром и судом: большое круглое помещение, значительную часть которого составляли поднимающиеся амфитеатром кресла для зрителей, а внизу — сцена, где должно было разворачиваться действо. Декорирована она была просто и интуитивно понятно — в центре трибуна для выступающих, справа два ряда глубоких кресел, очевидно, для многоуважаемых членов Совета, слева — в противоположной от входа стороне — чахлый островок из пяти куда менее удобных стульев для… хм… подсудимых. Однако я не отважилась двинуться к предназначавшемуся для меня месту без приглашения и обвела взглядом амфитеатр, заполненный уже почти до отказа. Тут и обнаружился удививший меня момент, а именно соотношение керторианцев к керторианкам среди зрителей составляло примерно пять к одному. Причем нельзя сказать, чтобы это входило в противоречие со сложившимся у меня представлением об образе жизни на планете, просто публика очень уж не гармонировала со здешней театральной обстановкой… Зато в числе немногочисленных керторианок присутствовала, и на сей раз вполне зримо, графиня Глен. Она сидела рядом с мужем в третьем ряду и мой взгляд, конечно же, полностью проигнорировала. От необходимости дальнейших изысканий меня избавил некий господин (настолько важный, что назвать его слугой язык не поворачивается), одетый в незнакомую мне черно-синюю ливрею.