По траве, которая поднималась по пояс среднего роста человеку, я подъехал к гаражу. Когда открывал водительскую дверь, раздался противный скрежет. Ветки сухого абрикосового дерева поцарапали её. Наверное, раньше дерево обрезали, чтобы можно было подъехать к гаражу, сейчас же этим никто не занимается.

Справа похожий домик выглядел ухоженным, перед ним территория была убрана, но вид портил старый грузовой автомобиль ГАЗ 51, у него отсутствовал кузов, рама была ржавой, голубая краска на кабине облупилась, а колёса вросли в землю.

На этой улице посёлок заканчивался и начинался пустырь, который был густо заросший камышом, деревьями и травой. Вдали за пустырём виднелась девятиэтажная многоквартирная высотка.

Пока я оглядывался, в соседнем доме раздался стальной грохот запора, после которого открылась калитка. Из двора показалась голова старика, на вид ему было можно дать лет восемьдесят-девяносто, он подслеповато щурился, глядя в мою сторону. Дедок с кряхтением вышел на улицу, на нём был надет чёрный спортивный костюм и белая кепка. Опираясь правой рукой на костыль, он прикрыл калитку, после чего дребезжащим старческим голосом спросил у меня:

— Это… А вы чегось суды приехали?

— Добрый день, отец.

С широкой улыбкой на лице я приблизился к старику, по пути соображая, как лучше врать.

— Хорошая погода сегодня. Мне как раз надо было с кем-то обсудить этот дом. Я собирался его покупать, но на картинке в объявлении он явно выглядел лучше. Вы же наверняка тут давно живёте, знаете, что тут и как?

— Так Людка, дочка почивших Ивановых, этот дом уже лет пять продаёт, да продать не может, — тут же оживился дедок.

— Отчего так?

— Дык, — почесал он подбородок свободной от костыля рукой, — там с документами какая-то проблема, нет их. Старики никаких бумаг не оформляли, а дочка уже который год бегает по инстанциям. К тому же у нас тут… — он наклонился и перешёл на заговорщицкий шёпот: — цыгане повсюду живут. А в соседнем доме вообще их барон с целым табором. От них никакого житья нет. Цыганята постоянно по дворам лазают, воруют, всё, что плохо лежит. А что хорошо лежит, к примеру, в сарае под замком, всё равно воруют, но перед этим разломают всё. А могут и на улице до прохожих докопаться. Нас-то, стариков, не трогают, а вот молодёжь страдает. Ты бы это, милок, не покупал этот дом, от цыган настрадаешься.

— А что, правда в том доме живёт цыганский барон? — кивнул я на возвышающийся коттедж, который отсюда был прекрасно виден.

— А то! Они тут наркотиками торгуют, — шёпотом поведал старик.

— Как же так? — притворно воскликнул я, при этом мысленно потирая лапки. — Куда милиция смотрит?

— Куда угодно она смотрит, но только не туда, — недовольно пробурчал старик, было видно, что ему в радость с кем-нибудь пообщаться. — Барон ментам платит взятки! Думаешь, они сами торгуют наркотой? Нет, барон своим продаёт, а те уже наркоманам. Это ещё хорошо, что у нас тут хотя бы наркоманы не ходят, а вот соседка, живущая через улицу, жаловалась, что у них постоянно наркоманы табунами ходют…

— Интересно… Откуда же вы тогда знаете, что там торгуют наркотиками? Они что, на всю улицу об этом кричат?

— А вот представь себе, так и происходит! — ехидно продребезжал старик. — Бывает тихо-тихо, а в один день машины так и едут одна за другой. Я с магазина возвращался, сам видел, как пузан-барон пакет с белым порошком другому цыгану передал и большую пачку денег за это взял.

— Нехорошо это, — покачал я головой. — Наркотиками торговать — последнее дело. Отец, а много там цыган живёт?

— А кто же их знает? — пожал плечами старик. — Человек десять точно… Только это, тихо у них сегодня. Обычно с самого утра шум и гам такой стоит, что я даже жалею, что не оглох, как моя супруга.

— Может они того… — я запрокинул голову и вывалил язык, изображая покойника. — Грипп подхватили и померли все.

— Может, и померли… — старик задумался. — Да как узнаешь?

— Но не дело так оставлять. Цыгане они там или нет, но вонять будут, дай боже. Вам же потом это всё нюхать.

— Так может это, — вновь потёр подбородок старик, — милицию вызвать? Пусть они проверяют.

— Ну-у, отец, ты скажешь ещё — милицию… Милиция, знаешь ли, сейчас занята сверх меры. Солдатики в городе мертвецов собирают, милиционеры мародёров ловят. Сейчас знаешь, сколько на улицах бандитов? И в столь сложной обстановке отвлекать милиционеров на вызов, который может оказаться ложным…

— А что же тогда делать? Они же, если померли, действительно вонять будут.

— Думаю, надо к ним постучать, а если никто не откроет, то в дом забраться и посмотреть, есть ли кто в живых. Отец, ты же обезьяньим гриппом не болел?

— Бог миловал.

— Тогда тебе близко к тому месту находиться нельзя, а то заболеешь. В твоём возрасте это стопроцентный приговор.

— Ох, да как же ты к ним полезешь? — вдруг опомнился старик. — У них же там собака… Здоровенная!

— Хм… Собака — это проблема. Может, они живые, чего сразу о плохом… Пойду, попробую постучать.

— Иди, я тут обожду.

Я действительно обошёл и направился к калитке. Разговор со стариком навеял на меня радостное предвкушение. Если барон вместе с семьёй действительно двинул кони — это идеальный шанс обнести их жилище до приезда стражей порядка. А если живы… Что же, действовать нахрапом мне приходилось не раз. Можно будет действовать по ситуации, например, вырубить хозяина и пробраться в дом, а там вырубить всех и обыскать жилище.

На громкий стук в металлические ворота никто не реагировал. Лишь пёс ярился и лаял всё громче, он бросался на ворота, отчего те грохотали сильнее, чем от моего стука.

Неужели мне повезло? Рано судить, но по идее на такой шум кто-то из хозяев должен был явиться.

Стараясь скрыть улыбку, я вернулся к старику.

— Ну что? — обеспокоенно спросил он.

— Тишина. Лишь псина брешет. Надо в дом лезть. Отец, у тебя снотворное есть? А то кинули бы собаке с едой какой-нибудь. Если хозяева отъехали на тот свет, то вряд ли псину кормили, она сейчас что угодно сожрёт. Жалко её убивать, а если не усыпить, то придётся. Всё же животное ни в чём не виновато.

— Дык… — старик почесал в затылке. — Снотворные есть, но… — он замялся.

— Не надо. Я прекрасно понимаю, что лекарства стоят дорого, а в нынешнее неспокойное время их купить будет сложно, а вам они нужны. Придётся пса иначе обезвреживать. Может у вас хотя бы ломик или монтировка найдутся?

— Лом есть, — кивнул дед. — А что, нельзя пса как-то иначе обезвредить?

— В принципе можно. У вас найдётся полая трубка или труба?

— Есть старые водопроводные трубы. А зачем?

— Сделаю ловчую петлю, чтобы поймать собаку.

Старик провёл меня к себе во двор и показал кучу хлама, среди которого я отложил одну трубу подходящей длины. Он же снабдил меня ручным слесарным инструментом. Из машины я достал прочный капроновый шнур, который был среди сегодняшних покупок. С помощью верёвки и трубы было сооружено нехитрое приспособление, которое используется для ловли бродячих животных. В идеале используются металлические петли, чтобы их нельзя было разорвать или прокусить, но мне инструмент нужен для разовой акции, так что сойдёт.

Взяв трубу с петлёй, я прошёл в заброшенный дом и залез на забор. Старик потихоньку хромал за мной по улице вдоль кустарника, который заменяет заброшенному дому забор. Деду было очень интересно, я не возражал и не боялся свидетеля, поскольку считаю, что в этом мире мне осталось недолго гостить.

Внизу бесновался крупный ротвейлер, он кидался на забор, пытался добраться до меня. Двор цыганского барона по сравнению с размерами дома казался смехотворным, тут было всего около полутора соток. В углу имелся вольер, дверь в который сейчас была нараспашку. Перед воротами стоял кроссовер БМВ Х5, судя по шильдику, он был дизельным.

Я подтянул к себе трубу и настроил петлю. Забор был довольно широким, аж в полтора кирпича, так что сидеть на нём оказалось удобно. Когда в очередной раз пёс прыгнул, я накинул ему на шею петлю и затянул её. Когда собака приземлилась, я упёр в неё трубу и навалился всем телом, пёс заскулил и гневно зарычал, он оказался прижат к земле.