Пиккерсджилль вышел, и вскоре после него мистрисс Лессельс и Сесилия явились к ней в каюту с видом жестокого огорчения. Они были предварены обо всем, и госпожа Лессельс сказала, что скорее согласится исполнить требования смогглеров, нежели оставить свою бедную Сиси на произвол подобных людей. Сесилия умоляла свою тетку так убедительно, что та, не подозревая заговора, после многих отказов и слез наконец уступила.

Когда все было готово, Сесилия вышла из каюты, а Пиккерсджилль сошел вниз и помог двум дамам подняться по крутой лестнице. Шлюпка стояла у борта, они спустились в нее и отвалили к берегу. Все исполнилось по желанию смогглера: мистрисс Лессельс и мисс Оссультон, напуганная донельзя, пошли с ним под руки к гостинице в сопровождении четырех человек гребцов, следовавших поодаль. Только что они туда вошли, Корбет, дожидавшийся их на берегу, спросил у хозяина гостиницы, где лорд Бломфильд, и явился к ним. Дамы ушли в другую комнату, сняли с себя контрабанду, и Пиккерджилль, потребовав вина и фруктов, угостил дам и через час возвратился на судно.

Мистрисс Лессельс торжествовала. Она наградила своего нового союзника смогглера одной из своих самых сладких улыбок. Общие выгоды бывают иногда причиной странных содружеств.

Теперь мы возвратимся к прочим действующим липам нашей маленькой драмы. Лорд Бломфильд, настоящий лорд, после продолжительной и трудной гребли против свежего ветра и сильного бокового течения наконец около полуночи добрался до небольшого городка в заливе Вестбс, откуда на нанятых лошадях поскакал в Портсмут. Там он думал найти свою яхту, никак не воображая, что она перешла во владение смогглеров. Прождав три или четыре дня, он наконец потерял терпение и обратился к одному из своих приятелей, который имел свою яхту в Коуссе. Они пустились вместе отыскивать «Стрелу».

Таможенный тендер мы оставили в погоне за «Удачей». Сначала смогглер выигрывал расстояние, но к вечеру ветер постепенно переменился, и «Проворный» остался под ветром «Удачи», тогда оба судна должны были держать к ветру, а таможенный тендер быстро приблизился к смогглеру.

Моррисон, видя, что ему не уйти, спустил в море анкерки с джином, чтобы их не конфисковали, но, имея людей больше положенного числа, он все-таки не мог быть в совершенной безопасности. Поэтому Моррисон, надеясь, что наступающая ночь или случайный туман помогут ему ускользнуть, продолжал держаться, несмотря на ядра таможенного тендера, жужжавшие вокруг него. К несчастию, одно из них снесло у него мачту, и «Удача» потерпела неудачу. Таможенные вскочили на тендер смогглера и овладели им. Моррисон показал, что сверхкомплектные люди были пассажиры, но, во-первых, на них было матросское платье, а во-вторых, завладев окончательно призом, Эппльбой отправился в каюту допивать свои положенные семнадцать стаканов грога, и беспокоить его было невозможно.

Франты-смогглеры провели весьма тревожную ночь, и так как тендер пришел в Портленд на рассвете, то прежде, нежели Эппльбой проснулся, их свезли на берег и передали городовому магистрату. Готен объяснил все дело, и гости лорда Бломфильда тотчас были освобождены; им, однако же, не позволили отправиться в путь, для того, чтобы они были свидетелями против смогглеров и доказали присягой, что крепкие напитки действительно находились на судне.

После этой церемонии они уехали в матросских платьях в Портсмут, накатавшись вдоволь на целый год. Мистер Оссультон произнес торжественный обет, что, если только ему удастся получить обратно свой чемодан, он постарается не подставлять себя более под выстрелы таможенных тендеров и не спать на их палубе под открытым небом, завернувшись в грязную шинель.

Между тем Моррисон и его люди были заключены в тюрьму, и старый волк, слыша за собой ключ, повертывающийся в замке, топнул ногой и вскричал в ярости: «Проклятый сизый голубь!»

Обратимся опять к яхте.

Через час после возвращения Пиккерсджилля на яхту приехал туда и Корбет, обработавший контрабандные дела на берегу как нельзя лучше. Опасность быть открытыми заставила смогглеров сняться с якоря из Торнве, они вступили под паруса перед обедом.

— Куда вы пойдете, милорд? — спросила мистрисс Лессельс.

— Я намерен спуститься в Коусс и ночью встать там на якорь; за час до рассвета, приняв все нужные предосторожности для вашей безопасности, хотя бы мне и пришлось рисковать самим собою, я свезу вас на моей собственной шлюпке на берег. Я бы считал себя подлецом и недостойным вашего знакомства, если бы своими проказами навлек хоть тень неприятности на мистрисс Лессельс или на мисс Сесилию!

— Меня только беспокоит неизвестность насчет батюшки, — заметила Сесилия, — а впрочем, я уверена, что вы исполните ваше обещание.

— До сих пор я исполнял его, мисс Сесилия.

— Наше знакомство так кратковременно и так странно…

— Согласен, но зато оно вам надолго доставит предмет для рассказов. Я исчезну так же внезапно, как явился, и, вероятно, никто из вас меня никогда не увидит.

Обед был готов, и они сели за стол по-прежнему, только старая мисс Оссультон ни за что не хотела присоединиться к ним, и госпожа Лессельс и Сесилия, считая ее достаточно напуганной, упросили Пиккерсджилля оставить старую деву в покое. С этих пор она сидела в каюте одна и размышляла об унижениях, которым подвергалась, сидя за одним столом со смогглером, пивши с ним вино и прогуливаясь под руку с ним на берегу с контрабандными кружевами, обвитыми на ее высокочестной особе.

Ветер был тих, и они не успели дойти до Портленда ранее следующего дня, как вдруг показалась в виду медленно шедшая к ним другая яхта, которая после полудня приблизилась к «Стреле» на расстояние четырех миль. Тогда сделался мертвый штиль. Другая яхта подавала сигналы, но Пиккерсджилль не мог их рассмотреть, и в последний раз мнимый лорд Бломфильд сел со своими гостями обедать. Три дня, проведенных вместе с красивым, образованным и весьма оригинальным молодым контрабандистом, невольно сблизили с ним дам, которые слушали с большим удовольствием его рассказы, но ни он, ни его товарищ не выходили ни на шаг из пределов строгой вежливости. Сесилия и мистрисс Лессельс были даже некоторым образом благодарны Пиккерсджиллю, понимая очень хорошо, чему бы они могли подвергнуться, подавшись в другие руки. Хотя они пламенно желали поскорее освободиться из своего странного положения, однако же доверие, внушенное Джеком, произвело некоторую степень фамильярности в обращении их со смогглером, по-прежнему учтивым и почтительным. Во время обедов один из матросов вызвал знаком Корбета; через несколько минут тот возвратился, прося милорда наверх, чтобы рассмотреть какой-то флаг. Пиккерсджилль извинился перед дамами я вышел.

— Шлюпка с той яхты держит на нас, — сказал Корбет. — На корме сидят Стюарт и, я думаю, лорд Бломфильд.

— А сколько у них гребцов? Дай-ка взглянуть. Только четверо? Хорошо, милости просим лорда и его приятеля; как скоро они приедут, чтобы наши люди были готовы на всякий случай… Впрочем, если ты уладишь таким образом, чтобы их шлюпка отвалила, не дождавшись лорда, тем лучше. Скажи об этом Адамсу, а сам приходи вниз. Надобно, чтобы лорд застал нас за обедом.

Пиккерсджилль спустился в каюту. Едва Корбет успел дать нужные наставления и сесть на свое место, как лорд Бломфильд и Стюарт пристали к борту и вскочили на палубу; их встретили совершенно незнакомые лица; они посмотрели вокруг себя с удивлением; наконец лорд обратился к Адамсу, стоявшему впереди прочих, с вопросом:

— Что вы за люди?

— Служим на яхте, ваша честь.

Лорд Бломфильд услышал в каюте смех. Не желая тратить времени на расспрашивание людей, он и Стюарт подошли к люку, и лорд увидел свою дочь и госпожу Лессельс, разговаривающих, как он полагал, с Гогеном или Оссультоиом.

Пиккерсджилль слышал, как шлюпка пристала к борту и как приехавшие юли по палубе; он нарочно говорил громче для того, чтобы лорд Бломфильд застал дам в том положении, как они были. Он слышал шаги лорда и Стюарта и, зная, что всякое слово будет им слышно, предложил дамам выпить бокал шампанского «за счастливую их встречу с лордом Бломфильдом», так как они уже в последний раз имеют удовольствие обедать на этой яхте. Тост этот был принят; Меддокс налил вино; вдруг, в то время, как они чокались друг с другом, входит в каюту сам лорд Бломфильд со Стюартом.