— У нас были лишь неоформленные подозрения, — мрачно напомнил Дронго.

— Скажи честно, — вдруг попросил Миллер, — ты веришь, что Калимуллин убийца?

— А вы?

— Я спросил тебя первым.

— Нет.

— И я не верю.

— Почему? — улыбнулся Дронго.

— Сначала скажи ты, — тоже усмехнулся Миллер.

— Он производит впечатление очень несамостоятельного и очень неуверенного в себе человека, — чуть подумав, проговорил Дронго. — Я не верю, что он мог так здорово все рассчитать. Если Вадим способен настолько тщательно подготовить преступление, то почему он терпит такую жену? Ответ на этот вопрос может быть только такой — они оба нас обманывают. На самом деле все их ссоры это игра для окружающих. Не удивлюсь, если и кражу, и убийство спланировала Елена Калимуллина, а муж был лишь исполнителем ее воли.

— Интересная версия, — признал Миллер, — но тогда нужно арестовывать их обоих. А у нас против нее нет никаких доказательств, только против него. Но между прочим, я тоже думал над таким вариантом. Елена вполне могла спланировать такое преступление и помочь мужу с алиби. Только почему тогда они не остались вместе? Ведь гораздо удобнее всем сообщать, что они были вместе, чтобы никто не заподозрил именно ее супруга. Или они рассудили как-то иначе?

— Они могли подстраховаться, — предположил Дронго, — на всякий случай, если Вадима кто-нибудь увидит в отеле.

Миллер поднялся.

— Нужно сообщить Корвальо номер автомобиля, на котором уехал Калимуллин, — решил он, — и как можно скорее. Если мы хотя бы отчасти правы, ему может угрожать опасность.

— Черт возьми, — пробормотал Дронго со злостью, — нужно было сразу же тащить этого типа на допрос. Мы потеряли зря много времени. Это я виноват, я же спускался вниз и видел их всех.

— Не нужно себя винить, — великодушно посоветовал Миллер.

Они вышли из бара и подошли к стойке портье. Дронго посмотрел на карамель, лежавшую на большом блюде.

— Вы меняете конфеты каждый день? — на всякий случай уточнил он.

— Каждый день, сеньор, — любезно подтвердил портье, — мы различаем их по дням недели. Сегодня суббота. Значит, карамель должна быть апельсиновой. А в ресторане «Дюна» каждый вечер дают другой шербет.

Миллер позвонил комиссару Корвальо.

— У нас появилась небольшая проблема, — сказал он, — из отеля уехал один из подозреваемых. Удивляюсь, как только ваши люди его выпустили, сеньор, комиссар.

— Как это уехал? — не понял Корвальо. — Я приказал моим людям проверять все вызванные такси и дежурить в автобусе. Никто не мог уехать из отеля.

— Он заказал машину в бюро проката и уехал на ней, — объяснил Миллер. — Попросил, чтобы автомобиль пригнали прямо на стоянку «Сиди Салера».

— Номер известен? — поинтересовался Корвальо.

— Да, это четыреста шестой «Пежо» из бюро проката. Номер есть у ваших сотрудников, дежурящих в отеле. Вы можете сделать так, чтобы эту машину остановили?

— Конечно. Мы ее найдем за полчаса. В городе везде расставлены видеокамеры. Такой глупости от убийцы я не ожидал. Мы его возьмем, спасибо за помощь, сеньор Миллер.

— Все не так просто, сеньор Корвальо, — возразил эксперт, — я думаю, будет лучше, если мы не будем форсировать события.

— Иногда мне трудно вас понять, — в сердцах отозвался комиссар и положил трубку.

— Я поднимусь к Елене Калимуллиной, — предложил Дронго, — мне интересно узнать, что она думает о побеге ее мужа.

— Иди, — согласился Миллер, — а я поищу руководителя службы безопасности и узнаю, нет ли у них новых сведений. Необходимо узнать про все машины, которые сегодня днем приезжали в отель.

Дронго поспешил к лифту, поднялся на пятый этаж. На часах было около восьми, когда он постучал в номер супругов Калимуллиных, находящийся по соседству с его собственным. Дверь почти сразу открыла Елена. Она была в белом халате с распущенными волосами и, к удивлению Дронго, выглядела вполне спокойной.

— Что вам нужно? — спросила она, узнав эксперта по расследованию преступлений. — Вам мало тех оскорбительных вопросов, которые вы мне задавали сегодня днем. Хотите еще немного поиздеваться?

— Неужели вы не понимаете, что мы стараемся найти преступника? — отозвался Дронго.

— Нет, не понимаю. И не хочу понимать. Вы прекрасно знаете, что Нину убил Олег, и, вместо того чтобы допрашивать его, устраиваете балаган, обвиняете ни в чем не повинных людей?

— Может, вы меня впустите?

— Нет, не хочу. Мне неприятно с вами разговаривать.

— Дело в том, госпожа Калимуллина, что ваш муж куда-то уехал.

— Как это уехал? — удивилась Елена, и по ее лицу пробежала тень.

«Если она играет, то гениально», — подумал Дронго.

— Нам удалось узнать, что он вызвал машину из бюро проката и уехал в город, несмотря на просьбу комиссара полиции сеньора Корвальо ко всем членам русской группы не покидать отель.

— Вы, наверное, что-то перепутали, — немного растерянно произнесла Лена, — Вадим не мог никуда уехать, не предупредив меня.

— Как видите, уехал. И вызвал автомобиль, не сказав вам ничего. Но назвал номер своей кредитной карточки.

— Куда он мог уехать? — со злостью спросила она, отступая на шаг. — Входите. Хотя нет. У меня кровать не убрана, подождите минуту.

Лена закрыла дверь и поспешила в комнату. Дронго терпеливо ждал. Минуты через две она вновь открыла дверь:

— Входите.

Дронго вошел в номер. Ощутимо пахло лаком для ногтей. Он взял стул, уселся около телевизора. Лена присела на одну из кроватей.

— Может, вы все-таки ошиблись? — Она достала мобильный телефон и быстро набрала номер, очевидно позвонив мужу. Затем убрала аппарат и с недоумением в голосе сказала: — Отключен.

— Вы виделись с мужем после того, как поговорили с нами? — поинтересовался Дронго.

— Нет. Я пришла в номер и легла. Ждала, когда будет ужин. И он не приходил. Нет, мы с ним больше не виделись. Куда он мог уехать без моего согласия?

— Может, ему захотелось избавиться от вашей опеки? — достаточно бестактно предположил Дронго.

— А вы считаете, что я его слишком опекаю? — разозлилась она. — Вы же ничего не знаете. На самом деле Вадим как ребенок. Ничего не умеет, ничего не знает, всем доверяет. Его каждый может обмануть, а ведь он считает себя бизнесменом. Неужели вы не видите, что на нем все ездят? И Олег, и Тигран, и даже Аркадий. Каждый пользуется его доверчивостью. Если бы не я, он давно разорился бы. Вы думаете, нам все легко дается? Чтобы приехать сюда, нужно было заплатить столько тысяч евро! А евро сейчас дороже доллара. Мы, конечно, не бедные люди, но и не миллионеры, как Олег или Тигран, у которого богатые родители, целая куча родственников и друзей. Я понимаю, почему вы к нам ходите. Думаете, что Нину убил мой муж. Но он не мог ее убить. Я его знаю. Он очень хороший человек, хотя и бесхребетный.

— Если мужчину все время называть бесхребетным, он в конце концов превратится в кисель, — заметил Дронго.

— Ну вот, он и превратился. Все считают, что я дрянь, что я над ним измываюсь, а он, думаете, ангел? Нет, конечно. Знаете, у него даже была другая женщина, а я об этом узнала только в прошлом году. Вот какой он «кисель». А на стороне очень даже настоящий мужик. Они два года встречались. И я, дура, не догадывалась.

— Ну, если на мужчину все время давить…

— То он рано или поздно уйдет к другой, — закончила за него Лена. — Да, нет. У меня мать с отцом всю жизнь вместе прожили. Всякое бывало, но они всегда вместе были. Тридцать лет вместе. И мать все время жалела, что у нее только двое детей — я и мой младший брат.

— Почему?

— Не знаю. Они ведь у меня такие настоящие комсомольцы были. Одни из первых поехали на БАМ дорогу строить. Я еще совсем маленькой была, а там даже детского садика не было. Только избушка на пять детей. У меня и брат там родился. Тогда всякие хорошие слова говорили о героизме, о молодежи, о дороге, нужной для страны. А потом оказалось, что все это вранье. Мой отец заработал там хроническое воспаление почек, до сих пор по больницам лежит. Вот так нас государство отблагодарило. У моих родителей пенсия такая, что даже на лекарства не хватит. А они ведь по двадцать лет в Сибири оттрубили, верили в это государство. Но оно их обмануло! Сначала все сбережения пропали в девяносто первом. Отец у меня считался богатым человеком, сумел в Москве кооперативную квартиру купить, и на книжке у него тысяч восемьдесят было еще настоящих советских рублей. А потом все эти деньги в копейки превратились. А в девяносто восьмом, когда мы немного на ноги встали, опять по башке получили. Я ведь на Вадима почему обозлилась? Вчера в ресторане он рассказал, как, узнав про дефолт, готовился к нему тайком от друзей. Так ведь и нам ничего не сказал! У меня брат на улице остался, разорился совсем. Машину продал, квартиру. В общем, чего говорить? Если не можешь стать волком, значит, будешь козлом и тебя съедят. Вот мы все такие козлы. И Вадим, и я, и мои родители, и мой брат.