Ладно, вечно здесь простоять все равно не удастся. Помоги мне, Сагот!
Я переступил границу, как только очередное световое пятно проплыло мимо. Прыжок! Еще! Еще! И еще! Остановка. Два пятна двинулись мне навстречу, я отскочил назад, едва не наступив на третье. Влево! Вправо! Прямо! В три прыжка я преодолел расстояние, отделявшее меня от первой тени, и, оказавшись в безопасности, облегченно перевел дух. В общем-то все не так уж и сложно, главное не зевать и оставаться внимательным, чтобы ненароком не наступить на пятно. До следующей тени восемь ярдов пустого пространства.
Вперед!
Бежал я, словно заяц, надеющийся запутать следы и оторваться от долгой погони. Приходилось то и дело останавливаться, пропускать пятна, отпрыгивать в сторону, прыгать вперед, сразу через два пятна или бежать в противоположном направлении. Ни с того ни с сего заныла левая рука. Там угнездилась тупая боль, и во время резких движений я невольно морщился. Вполне возможно, что застудил. Сон на холодном каменном полу еще никому не шел на пользу.
Пятна то ли сообразили, что я пьяным доралиссцем скачу меж ними, то ли просто решили немного поразвлечься, но ползать стали намного быстрее и хаотичнее, так что к пятому теневому островку я добрался изрядно вспотевшим и запыхавшимся, словно на мне вспахали весь Валиостр. Да к тому же я трижды едва не опростоволосился и только каким-то чудом умудрился не наступить на "зайчика". Боль в левой руке принялась с деловитой основательностью грызть кости. Пришлось прислониться спиной к колонне, сесть на пол и порыться в маленькой сумке, чтобы выудить что-нибудь подходящее из магических эликсиров. Во время чехарды по залу все содержимое отделения сумки, где хранились пробирки, каким-то необъяснимым образом перемешалось. Я выругался и, сетуя на беспорядок, занялся сортировкой. Несколько ничего не значащих пузырьков пришлось рассовать по карманам куртки. Пусть полежат, пока не найду для них свободной ячейки. Наведение порядка заняло минуты две, и пятна за это время даже не подумали остановиться, а лишь еще сильнее взвинтили темп. Пузырек с целебным содержимым, который должен был на время убить любую боль, ни капли не подействовал, и я послал проклятие на голову Хонхеля, всучившего мне некачественный товар. Не могу сказать, что движения разболевшейся рукой причиняли мне уж очень сильную боль, но безостановочный зуд доставлял неудобство.
Пятна словно взбесились, и в одном месте дорогу мне пересек сплошной поток. Пришлось изловчиться и совершить один из самых лучших прыжков в своей жизни. Дальше стало легче. Тени от колонн накладывались одна на другую, и в течение следующих двадцати ярдов я шел по ломаной черной дорожке. Боль в руке стала просто невыносимой, и пришлось стиснуть зубы. Дорога, сложенная из теней, кончилась. Отсюда до середины зала не более десяти ярдов, а до следующей спасительной тени все тридцать. И разделяющее нас с тенью расстояние заполняли ползающие пятна, да еще в таком количестве, что черных участков пола практически не было видно. Вот ведь задачка! Попробуй преодолей такой участок, да еще и "зайчика" не задень.
Потом я соизволил обратить внимание на кучу, лежавшую не далее чем в пятнадцати шагах от того места, где я находился. То, что издали представлялось мне непонятным, вблизи оказалось не чем иным, как нагромождением человеческих тел. Люди Балистана Паргайда. Конечно же для Лафресы и Бледного места среди мертвецов не нашлось. Семеро покойников лежали на полу в позах, которые не сможет вообразить ни один нормальный человек. "Нелепые" и "противоестественные" – вот, пожалуй, самые пристойные слова для описания того, что я здесь увидел. Создавалось впечатление, что у покойников с самого рождения отсутствовали кости. У одного Шея повернута под таким углом, что затылок смотрит вперед, а лицо назад. К тому же локти и колени сгибаются в совершенно противоположном направлении, а не так, как им велит мать-природа, и оттого человек напоминает странную пародию на паука. Другой мертвец попросту завязан в узел, у третьего ноги переплетены так, что аж страшно становится. Многочисленные кровавые полосы на полу свидетельствовали о том, что смерть застигла несчастных в различных точках зала, а уж потом покойников стащили в одну кучу. Кто-то даже пытался отбиваться, вон валяется меч, но, как видно, безуспешно – трупа убившего людей существа я что-то не видел.
Плохо. Очень плохо. Гаррет, как всегда, вляпался во что-то о-очень поганое. Теперь главное – успеть узнать об этом "поганом" до того момента, как оно отчекрыжит голову. Поэтому пусть даже неполная информация о противнике – уже половина победы. В этом я достаточно часто убеждался, идя на дело в Авендуме. Всучи осведомителю серебряную монетку – и у тебя уже есть наиподробнейший план дома вплоть до того места, где будущая жертва прячет ларец с фамильными драгоценностями. Ну да речь сейчас не об этом...
По крайней мере, пока я внимательнейшим образом изучал скорюченных мертвецов, никто не спешил со мной расправиться. В зале ничего не изменилось, лишь лужа крови, накопившаяся под телами, стала несколько больше.
И тут пришло озарение...
– Ну и туп же ты, братец Гаррет! – выругался я и в раздражении стукнул себя по лбу.
Вот где скрыта истина! Ведь не зря же, тьма меня раздави, перед входом были слова: "Не тревожь тех, кто охраняет покой мертвых"! И статуи не смотрели и притворялись незрячими или слепыми. Слепые сторожа, вечно охраняющие покой эльфийских владык! Ведь не зря же в путеводном стихе была строка, о которой так не вовремя я соизволил забыть! И не случайно так ноет рука, на которой надет браслет из красноватой меди, врученный мне Эграссой! Именно от стражей этого зала он сейчас меня защищает, пускай защита и проходит через боль.
Все эти мысли пронеслись у меня в голове со скоростью шторма. Вот уж не знаю, что теперь делать. То ли бояться того, что может произойти, то ли радоваться, что до сих пор жив. Очень долго приходил в себя. Думал. Страшился. Не решался начать движение меж солнечных пятен. Выжидал. Косился на тела несчастных (что нисколько не прибавляло смелости и оптимизма). Наконец, набрался храбрости, послал все и вся к Неназываемому, бросился вперед, преодолел середину зала, даже не взглянул на мертвецов, отлетел в сторону от неслышно подползшего сзади пятна, совершил умопомрачительный кульбит, стараясь разминуться сразу с тремя пятнами, движущимися прямо на меня. До растянувшейся на полу тени было не больше пяти шагов, я уже рассчитывал, как буду двигаться дальше и... И в итоге прозевал одинокого "зайчика", наступив на него самым краешком подошвы.
Сказать, что за один удар сердца я оказался на безопасном островке... значит ничего не сказать. Какой там к Х'сан'кору удар сердца! В пять, в десять, в сто раз быстрее!
Арбалет сам по себе оказался у меня в руках, медный браслет причинял жгучую боль, но я даже не думал о том, чтобы снять амулет темных эльфов. Сейчас браслет являлся единственной защитой, единственным спасением против сторожей, охраняющих находящийся здесь прах мертвецов. Световые пятна во всем зале остановились, а затем над тем пятном, в которое я так неловко угодил, стали появляться махонькие золотистые искорки. Вначале одна, затем сразу дюжина, потом сотня.. Искорки появлялись прямо в воздухе, на миг вспыхивали ослепительным золотым светом, а затем начинали пульсировать в такт биению моего сердца! Искорок становилось все больше и больше, и вот уже можно различить чей-то пока еще не очень ясный силуэт. Еще мгновение, и передо мной стоит блестящее золотое существо, созданное миллионом махоньких искорок.
Кайю. Величайший миф эльфов, величайший ужас орков. Две тысячи лет тому назад, когда в Костяных дворцах эльфы вцепились в глотку оркам и в залах-усыпальницах рекой потекла кровь враждующих сородичей, случилось то, что никак не должно было случиться. Орки в отместку принялись разорять могилы эльфов, причем выбирали могилы только высших родов Черного леса, расшвыривая останки мертвецов по залам и оставляя кости на поругание мраку. Первые покусились на самое главное для любого эльфа – на честь дома и память предков. Эльфы пытались бороться, пытались оставлять возле могил охрану, ставили ловушки, шептали заклятия... Но на всякое нападение есть адекватный ответ, любая охрана когда-нибудь должна устать, всякая ловушка может быть обезврежена и всякое заклятие можно перебороть другим заклятием. Разорение могил продолжалось, и тогда кто-то из эльфийских домов решил вызвать из других миров этих самых Кайю, чтобы они охраняли могилы от поругания Первых. То, что произошло дальше, можно узнать из легенд орков и эльфов, рассказываемых особенно темными ночами. Но с тех пор никто из орков больше не смел разорять эльфийские некрополи.
