Я не стал его убивать. Не знаю, что меня остановило, но... Ну не смог я! От него сейчас не исходило никакой угрозы. Разум Ролио бродил где-то далеко-далеко, а перерезать горло безвольному телу я не обучен. Не то воспитание, и квалификацией, видно, не вышел. Так что оставил я его наедине с зеркалом в мире грез. Правда, отходя, я не поворачивался к Бледному спиной. Очень неприятно получить между лопаток чем-нибудь острым. Когда я все же отвернулся от убийцы и сделал буквально три шага, раздались булькающие хрипы. Бледный лежал на полу, а из его рта беспрерывным алым потоком хлестала кровь. В глазах Ролио вновь пробудился разум и ужас осознания скорой смерти. Он заметил меня, попытался скривить губы в своей извечной насмешливой улыбке и умер. Его глаза потускнели и закатились, кровь изо рта перестала хлестать и заливать одежду и пол. Я спокойно посмотрел на тело того, кого в течение последних двух месяцев так хотел отправить во тьму, и пошел своей дорогой, все равно последних слов для врага у меня не было.
Как и следовало ожидать, на следующем кругу тело Ролио и его кровь попросту исчезли. Я бросил на зеркало невольный взгляд и ошеломленно замер. Чего я не ожидал, так это того, что зеркало покажет мне...
Знакомая комната. Массивный стол, стулья с вычурными спинками и глубокое кресло возле окна, забранного фигурной деревянной решеткой. Ближайшая стена размалевана картиной на какую-то божественную тему. Стол ломится от тарелок с едой и бутылок с вином. За столом сидит человек и уплетает курицу. Человек поднимает взгляд от тарелки, тянет здоровенную толстую ручищу к бокалу с вином и замечает меня.
– Эй, малыш! Чего так долго? – Фор приветливо машет мне рукой. Заходи, пока еда не остыла, не стой на пороге! Я в изумлении смотрю на него.
– Ну что же ты, Гаррет? Как все прошло? Не стой столбом, я как раз хотел тебе сказать, что наше дельце, кажется, принесет немалый доход и нам следует...
Отскакиваю от зеркала, как от заболевшего чумой-медянкой. Меня колотит. А Х'сан'кор! Ведь как прихватило-то! Чуть не купился! Но ведь это действительно был Фор! Старый учитель! Вот только нет его больше в Авендуме. Свалил в Гаррак сразу же после моего отъезда с отрядом. В Гарраке намного безопаснее, чем в нашей столице. Пристально всматриваюсь в зеркало, но ни комнаты, ни Фора там не вижу. Морок исчез, и серебро вновь отражает лишь зал.
Иду вперед...
Закат в ясный летний вечер – это всегда прекрасно, особенно когда находишься на высоком холме, откуда видны все окрестности. Внизу раскинулась широкая лента реки. В лучах заходящего солнца ее вода приобрела цвет расплавленной меди. На другом берегу селение – то ли большая деревенька, то ли маленький городок. Ласковый летний ветер дует мне в лицо, приносит с собой запах воды, клевера и дымка от маленького костра. Слышится приглушенное расстоянием мычание стада коров, которое пастух гонит домой.
На холме растет большое раскидистое дерево, под деревом горит костерок, на нем – весело булькающий котелок. От котелка идет изумительный дух ухи. Возле костра сидят трое. Самый старший, с густой седой бородой, так похожей на свалявшуюся овечью шерсть, деловито и важно помешивает стряпню деревянной ложкой. Двое других – высокий лысый воин со шрамом, пересекающим лоб, и маленький пухленький со смешными усами, играют в кости, беззлобно переругиваясь между собой. Из-за дерева появляется четвертый. В одной руке он держит сеть, в другой – щуку.
– Хороший улов, Сурок, – одобрительно кивает лысой головой Арнх и бросает кости.
– А Сагра! Ты опять выиграл! – Кот огорченно качает головой. – Вот невезуха так невезуха! Дядька, когда мы жрать-то будем?!
– Когда все соберутся, – недовольно бурчит в бороду десятник Диких.
– Э-э-э как ты загнул! – протянул Сурок, бросая щуку и сеть в траву. Когда они еще к нам придут! Мы десять раз успеем проголодаться!
– Вон Гаррет уже пришел, – сообщил Арнх и встал с травы. – Ты к нам насовсем или как?
– Или как, – тупо бормочу я.
– Уху будешь, Гаррет? – Дядька пробует варево ложкой и, крякая от удовольствия, снимает котелок с огня.
– Вы же умерли, – тупо говорю я им.
– Да? – Сурок и Кот озадаченно переглядываются между собой.
– Я так живее всех живых и очень хочу жрать, – наконец отвечает Кот. Так ты идешь?
Я отрицательно качаю головой и пячусь от костра.
– Ну, раз ты не голоден, мы приступим, а ты сходи к воде за остальными, сколько их можно ждать?!
Киваю и не перестаю пятиться. Это не мое место! Это всего лишь сон! Это другой мир! Другая реальность! Здесь мои друзья живы и даже не думают умирать.
– Эй, Гаррет! Передай Халласу, что я сегодня жрачку готовить не нанимался! – Крик Дядьки настигает меня в тот момент, когда картинка в зеркале уже пропадает.
Иду вперед и вижу Лафресу. Она стоит и смотрит в зеркало ярдах в десяти от меня. Достаю нож, делаю шаг...
– Вухджааз умный демон! – Старый знакомый вылезает из стены и хватает меня за грудки.
– Отвали! – Я бью его ножом по лапе, и от неожиданности он разжимает пальцы.
– Со мной так нельзя разговаривать, – изумленно бормочет демон, обдавая меня ароматом помойки. – Вухджааз умный демон!
– А Щдуырук еще умнее! – нагло говорю я ему и отступаю.
– Хш-ша? – Кажется, мне удалось его разозлить. – Иди сюда, и я высосу мозг из твоих костей!
– Смотри, кто у тебя за спиной! – ляпаю я, и вытягиваю руку.
Он оборачивается, и я, воспользовавшись этим, отступаю и оказываюсь в зеркальном зале.
Лафреса отрывается от зеркала, замечает меня и сощуривает глаза. Затем делает шаг в противоположную от меня сторону и застывает перед очередной зеркальной стеной. Следую ее примеру и оказываюсь...
Лесная поляна, окруженная частоколом высоких елей. Трава черным-черна от тел эльфов. В живых только двое. Они стоят и молча смотрят на тело поверженного Х'сан'кора. Кто эти двое, рассмотреть не могу, лишь вижу, что это мужчина и женщина. А потом понимаю...
Делаю невольный шаг к ним. Оба услышали шелест травы и обернулись. Мужчина натянул лук, и стрела смотрит мне прямо в лицо. Золотой глаз эльфа внимательно отслеживает любое мое движение. Другого глаза нет – это старая память об орочьей стреле.
Элл.
– Что тебе надо, человек? – Голос у Миралиссы хриплый.
– Я...
– Убирайся, это наш лес! – Единственный глаз к'лиссанга сверкает.
– Зачем ты сюда пришел? – Миралисса вытирает со щеки кровь, струящуюся из ее уха.
– За Рогом Радуги.
– Рог Радуги? – Она грустно качает головой. – Слишком поздно. Теперь Рог у Первых, и даже мы ничего не можем сделать. Эльфы проиграли битву, и Листва разрушена. Тебе здесь не место.
– Хорошо, – говорю я и отступаю.
Передо мной не те эльфы, которых я знал. Эти совсем другие. Чужие.
Элл не спускает с меня своего единственного глаза и что-то говорит эльфийке на орочьем. В его словах слышится вопрос.
– Дулле, – кивает та и отворачивается, теряя ко мне всякий интерес.
"Дулле". Вроде я уже слышал это слово. Прыгаю в тот самый момент, когда эльф пускает в меня стрелу...
Падаю на пол, с ужасом смотрю в пустое зеркало. "Дулле" по-орочьи это "стреляй". Не вспомни я слово, которое как-то говорила Миралисса Эграссе, и лежать мне со стрелой в башке. Иду дальше, спешу ко все так же опережающей меня Лафресе, ожидая, какие еще сюрпризы принесут мне зеркала...
И зеркала звали, предлагали, просили, умоляли, требовали, угрожали и хотели затянуть меня в себя навсегда. Передо мной вереницей ярких картин проскальзывали лица тех, кого я знал, лица тех, кого я когда-нибудь узнаю, и тех, кого я так никогда и не увижу.
