– А если с ними объединиться, как они объединились с французами?

– Объединяться должны равные, – ответил я, – иначе для слабых такое объединение будет ничем не лучше порабощения. Уничтожить не уничтожат, но и равными не признают. Большая радость для нас и наших детей быть людьми второго сорта? Предки, создавшие самую великую империю в мире, перевернутся в гробах от унижения! А в перспективе... почему бы и нет? Только если такое объединение и будет, то еще очень нескоро.

– Ты сегодня петь будешь? – напомнил Олег.

– Не хочется, если честно, – признался я. – И до прихода твоего брата не было настроения, а после и подавно. Мне, Олег, здесь уже осточертело! Хочется выйти на свободу и заняться каким-нибудь делом. Пусть под присмотром, потому что я знаю, что просто так меня никто не отпустит. Мне уже и петь немного надоело, хотя буду продолжать из-за жены. Больше хочется писать. Видимо, желание одной половины личности, совпадает с желанием другой.

– А как ты себя чувствуешь после вселения в это тело?

– Прекрасно я себя чувствую, – ответил я. – Ты просто не понимаешь. Нет никакой раздвоенности и двух личностей. Все давно слилось воедино, а я их упоминаю просто для удобства.

– Если уедете, вы со мной видеться не будете?

– Ты мне нравишься, – откровенно ответил я. – Я бы с тобой общался и без просьбы императора. И Вере ты симпатичен, вот только эта любовь... Влюбись в хорошую девушку, на которой позволят жениться, а потом милости прошу к нам, ну или мы к вам приедем. От одной любви может спасти только другая, причем чем раньше ты ее найдешь, тем будет лучше. Других средств просто нет.

– Что вы мне можете сказать по поводу этой бумаги? – спросил президент Американских штатов Чарлз Фелпс Тафт своего государственного секретаря  Джеймса Гранта. – Русские не рехнулись? Неужели они думают, что мы им отдадим один из наших штатов?

– По договору должны, – ответил Грант. – Правда, в нем предусмотрена возможность продления срока аренды, но при согласии обеих сторон.

– Чем они располагают на Тихом океане? – спросил президент.

– Флот совсем небольшой, – ответил Грант. – Только пять линейных кораблей, остальное – мелочь. Есть еще два десятка подводных лодок. Их флот рассчитан на оборону в портах от Японии, и будет нам на один зуб. Черноморский флот довольно сильный, но весь его на Тихий океан не переправят. Долго, дорого и на их побережье нет нужной инфраструктуры. Кроме того, у России остаются не полностью урегулированные вопросы с Великобританией, да и мы сможем ввести свой флот в Черное море.

– А что у нас по свободным кораблям? – спросил Тафт. – Недавно адмирал Барретт жаловался, что ему их не хватает для оккупации французских колоний.

– На русских хватит, – заверил президента Грант. – Но прежде чем воевать, я бы все-таки попробовал решить дело миром. За такую смехотворную сумму они аренду не продлят, но это все равно может оказаться дешевле войны. В другое время я бы не возражал, но у нас еще будут разборки с немцами, а в них флот будет главным аргументом. Кроме того, русские с ними сильно сблизились, и мне не хотелось бы, чтобы в нашем споре за колонии они выступили на стороне немцев. И так есть сложности с командами французских кораблей. Мы думали их использовать, а теперь придется разоружать.

– А в чем проблема? – поднял брови Тафт.

– Похоже, что французы уживутся с немцами, а империя претендует на все колониальное наследство Франции. И французы в колониях начали понимать, что возврата к разделению не будет. Немцы активно ведут пропаганду, используя для этого французские радиостанции.

– Ну и разоружите, пока они не сбежали вместе с кораблями! – сказал президент. – А нашему послу в России передайте, что никаких возвратов не будет! Если не проявят жадность, согласимся на продление аренды, в противном случае пусть попробуют забрать силой. Что у нас по их ядам?

– Все мероприятия, намеченные на совещании, выполняются, – пожал плечами государственный секретарь, – Но там очень большой объем работы. Пока нет никаких результатов. Если яд в городах Европы не блеф, то у нас его, скорее всего, нет. Не было у их Братства надобности его сюда везти, им и с Европой забот хватило.

Переговоры Великобритании с руководством Франко-Германской империи затянулись и закончились только к концу июля. В итоге аннексия Франции была признана законным результатом войны, и стороны признали, что не имеют друг к другу материальных, земельных и прочих претензий. Фактически свои отношения обе империи начали с чистого листа. Правительство Великобритании не признало право Франко-Германской империи на французские колонии, но обязалось их не занимать. Немного странное заявление, но кайзера Августа оно устроило. Своим заявлением англичане дали понять, что не собираются принимать чью либо сторону в споре за колонии между новой империи и американцами. Переговоры с Россией закончились раньше. Было объявлено, что правительство его величества короля Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии Эдуарда VIII аннулирует российские займы, и берет на себя выплаты компенсаций всем пострадавшим подданным короля за национализацию их имущества в России. Мало кто был в курсе того, чем вызвана подобная щедрость, для всех остальных это заявление стало шоком.

Меня к тому времени вообще перестали беспокоить вопросами. К Олегу я ходил редко, потому что он начал ходить к нам сам. Скоро с его хождениями как-то свыклись, и эти визиты уже не приводили в смятение женскую часть семьи. А вот встречи с Андреем прекратились. В Москву из Санкт-Петербурга перебрались многие из его друзей, поэтому ему было с кем общаться. Чтобы не раздражать отца, цесаревич по большей части встречался с ними вне стен дворца, поэтому мы почти не виделись. Сегодня нас впервые за два с лишним месяца навестил Шувалов.

– Не надоело здесь сидеть? – спросил он меня.

Отец был на службе, а жена видела, что князь хочет беседовать со мной наедине, поэтому оставила нас в гостиной одних.

– Могли бы и не спрашивать, – ответил я. – Надоело и уже давно, по крайней мере нам с женой. Я уже и императору говорил об этом пару раз.

– И что? – поинтересовался Петр Павлович.

– Выразил высочайшее неудовольствие. Потерпи, говорит, вот я и терплю.

– Он больше не будет возражать, – сказал князь. – Вашу жену надо убрать подальше от великого князя, уйти самому у него не хватит сил. Это только один момент, есть и другие.

– Подальше – это куда? – спросил я. – Это, случайно, не во глубине сибирских руд?

– Вам не так далеко, – засмеялся он. – Поедете жить в свой собственный дворец. Правда, на время он перестанет быть вашим собственным. Вы передали все права на него своей родственнице, а она сдала его нам в аренду на десять лет.

– Неплохой вариант, особенно если в нем провести ремонт, – согласился я. – И чем мы там будем заниматься? Заодно еще вопрос: сможем ли мы ездить в Москву?

– Вас туда посылают не в ссылку, – ответил Шувалов, – поэтому можете ездить в гости или по делам, только под охраной. Остальная ваша семья пока останется здесь. Здесь ваш отец при деле, а там ему делать нечего. Вам сюда приезжать не следует, а они к вам ездить могут. Можете встречаться с ними у своей тети или где-то еще. Основное условие заключается в том, чтобы никто из ваших знакомых не знал, где вы живете. А занятий для вас много. Во дворце будут организованы несколько лабораторий, и постоянно поселят три десятка ученых. Кроме них время от времени будут приезжать инженеры некоторых московских заводов. Заниматься будут вашими полупроводниками и их использованием. Насколько я помню, вы сами говорили, что в этом разбираетесь лучше всего. Была мысль отправить вас в один научный городок, который начали строить в Сибири...

– А там мы что забыли? – спросил я. – Или главное – это увезти нас подальше от великого князя?

– Там займутся ракетами, поэтому и вам бы дело нашлось, – сказал он. – Но, во-первых, там еще все в самом начале, а, во-вторых, от вас и здесь будет много пользы, а Вере Николаевне рядом с Москвой будет гораздо лучше. Концерты вы пока давать не будете, но писать книги или делать музыкальные записи вам никто не запрещает.