– Как оно могло измениться, если мы строим корабли, а русские этим не занимаются? – усмехнулся Татэкава. – У них здесь чисто оборонительная стратегия. Отведут то, что они называют флотом, в свои базы под прикрытие береговых батарей, выпустят подводные лодки, после чего заминируют подходы к базам. Их подводный флот – единственная реальная угроза. Подводные лодки очень неплохие, но их только два десятка. И на суше у нас будет двукратное превосходство в танках и авиации. Русские традиционно сильны своей артиллерией, но она других родов войск не заменит, поэтому они опять будут воевать числом.

– Идите к руководству! – попросил Арита. – Пусть обратятся к императору! Может быть, для нас это последний шанс! А потом... Кто в этом мире считается со слабыми!

– Поднимем бокалы за уходящий год! – сказал я, подняв свой бокал с шампанским. – Не знаю, как для вас, а для меня он был счастливым!

– Мы еще никогда так интересно и плодотворно не работали, – согласился Глазьев. – И условия идеальные: все дают по первому требованию, так что я с вами полностью согласен!

Больше никто ничего говорить не стал, и мы, выпив шампанское, откупорили еще две бутылки. До нового года остались считанные минуты, и все, кто на праздник остался во дворце, за исключением слуг, собрались в нашей большой гостиной, где стояла красивая, украшенная игрушками елка. Больше половины ученых и инженеров уехали в Москву, но это и хорошо, потому что и так за столом сидели двенадцать мужчин и три женщины.

– Две минуты, – сказала жена. – Всем налили? Тогда давайте скажу я! Я тоже довольна уходящим годом. Довольна тем, что мы сюда приехали, довольна знакомством и дружбой с вами, довольна своими занятиями, которые не оставляют времени для скуки! А от нового года я жду только одного – ребенка! Каждому из вас есть, что себе пожелать, вот давайте и выпьем за то, чтобы все наши желания исполнились!

Все дружно поддержали тост, и, когда часы показали ровно двенадцать, комната наполнилась звоном бокалов.

– За вашего будущего ребенка мы выпили, – сказал Лисицын. – Но если он появиться, что будет со всеми вашими учениками? Что это за тренер с грудничком?

– Ничего, вами займется муж, – под смех собравшихся ответила Вера. – Для меня ребенок важнее!

Она уже два месяца учила кун-фу всех желающих. Началось все с Нины, перед которой жена похвасталась своей борьбой, а потом затащила ее на нашу тренировку. Молодая женщина была в восторге при виде того, как меня гоняет жена, и попросила ее научить. Николай отнесся к этому баловству снисходительно и даже пришел посмотреть, чем занимается его жена. Вере надоели снисходительные ухмылки мужа подруги, поэтому она его затянула на ковер и вознамерилась повозить по нему носом. С этим ничего не получилось, потому что Лисицын был для нее слишком силен и довольно проворен. Получив несколько чувствительных ударов, он перестал ухмыляться и стал защищаться в полную силу. Часть ударов он все-таки пропускал, а зацепить Веру за молотящие его конечности не получалось.

– Брек! – развел я их после пяти минут спарринга. – Тебе Веру не достать, а она на тебе не оставит живого места. Будем считать, что у вас боевая ничья.

Полученные синяки преисполнили Николая уважением и к моей жене, и к новой борьбе. Прошло несколько дней, и он начал приходить на тренировки вместе с Ниной. Об этом узнали, и со временем у жены появились еще шесть учеников из инженеров помоложе. Вера была очень довольна и взялась их учить, засучив рукава. Был доволен и я, потому что у нее полностью исчезла хандра, и мне теперь на тренировках меньше доставалось.

– Почему у нас пустые бокалы? – спросил Головин, который единственный из ученых остался во дворце. – Давайте их наполним и выпьем за то, чтобы в новом году не было войны!

– Хороший тост, и выпить можно, – сказал я. – Только война, наверное, будет.

– Почему вы так думаете, Алексей Сергеевич? – спросил он.

– Мне по старой памяти кое о чем говорят, – ответил я. – Крохи, но кое-какие выводы сделать можно. Недавно узнал, что мы осенью начали вывозить все население с Сахалина. Многих вывезти не успели и будут этим заниматься весной. Их там около двухсот тысяч, а вывезти и как-то устроить столько людей очень нелегко. Вряд ли этим будут заниматься без крайней необходимости.

– Японцы? – спросил Николай. – Или будем драться с американцами?

– Я думаю, что японцы, – ответил я. – Американцы за нас возьмутся только после того, как разберутся с немцами. Воевать с ними придется, но такая война начнется в Атлантике.

– Плохо, если так, – сказал Головин. – Вы свою станцию закончите только к лету, и на изготовление таких станций нужно время, а остальные вообще работают на перспективу, поэтому мы ничем помочь не успеем.

– Может, хоть в праздник не будет разговоров о политике? – сказала нам жена инженера Маркова Галина. – У меня уже от них в будни уши вянут. Испортите сами себе праздничное настроение, а заодно и нам. Давайте лучше танцевать! А те, кому не хватит партнерш, могут отойти подальше и обмывать кости японцам.

Предложение поддержали, и, пока я включал радиолу и ставил пластинку, к жене выстроилась очередь желающих танцевать. Я этим заниматься не рвался, поэтому ушел в кабинет вместе с Головиным.

– Мы уже много чего выполнили, – сказал он, занимая свободное кресло. – Пусть в единичных экземплярах, но отработать технологии будет не так уж сложно.

– Приготовьтесь к тому, что будет много брака, – предупредил я. – Пока добьетесь нужной чистоты материалов и контроля над процессами, его будет больше половины. Так что легкой жизни не ждите.

– Таких лабораторий десятки, – пожал он плечами. – А сколько их еще на заводах! Правительство не жалеет денег, но не хватает специалистов, тем более что их берут с разбором. Да и нужного опыта поначалу ни у кого нет, мы только сейчас начали работать в полную силу.

– А как вы отнеслись к смене династии? – спросил я. – Я в Братстве не состоял, хоть и был вынужден пользоваться их помощью. Дальше меня ваши слова не уйдут, просто мне интересно. Вы ведь дворянин?

– Дворянин, – кивнул Головин. – Но это имело большое значение для моего отца. Мне мое дворянство иногда помогает, но в душе не затрагивает ни одну из струн. Нет у меня какого-то трепета к императорской власти, но и протеста она не вызывает. Я стараюсь судить по делам. Прежняя династия работала на своих заграничных родственников, из-за чего мы чуть было не лишились родины. Но ведь не они одни виноваты. У дворянства, особенно высшего, очень много прав и возможностей, но их практически никто не использовал. Они исправно служили толкавшим нас в пропасть Романовым, а сейчас так же исправно служат Оболенским.

– Нужно большое мужество для того, чтобы пойти против власти, – сказал я. – Любая власть себя защищает, поэтому с большой вероятностью такие походы добром не кончатся. И хорошо еще если пострадаешь сам, а если потянешь за собой всю семью? От одиночных протестов толку мало, а попробуй еще организоваться! Выдаст кто-нибудь из друзей, и будет еще хуже, чем от простого проявления недовольства. Поэтому большинство сидит и ждет, пока найдется умный и смелый, который все за них сделает. На наше счастье, такие нашлись.

– Вы же выступили! – возразил он. – Я помню, какой шум был после вашей статьи. И польза была!

– Мое выступление привело к тому, что всю семью хотели убить, – сказал я. – Отца дважды ранили, и всем нам пришлось скрываться. И пользу это принесло только из-за выступления братства, иначе толку-то от моей фронды... Честно вам скажу, что сейчас я бы так не сделал. Постарался бы что-то написать, но не от себя и так, чтобы на нас не вышли. Так что это была не столько отвага, сколько глупость и неправильная оценка последствий.

– Вы что здесь уединились? – спросила заглянувшая в кабинет жена. – Пойдем, все хотят, чтобы мы спели. Как ты думаешь, что лучше подойдет для Нового года?