Тем не менее, урон был велик, не случайно сразу несколько арабских источников говорят о временном переселении жителей на каспийское побережье и на острова. Так, Ибн Хаукаль говорит о бегстве хазар от русов из Итиля на один из островков «нефтеносной области» (Баку) и о последующем возвращении в Итиль и Хазаран с помощью мусульманского шаха Ширвана. Это звучит правдоподобно, ибо население Ширвана не питало любви к русам, ранее грабившим их побережье. Другие арабские хронисты, Ибн Мискавейх и Мукаддаси, писавшие позже Ибн Хаукаля, тоже говорят об исходе хазар и об их возвращении назад с помощью мусульман. По словам Ибн Мискавейха, все они, расплачиваясь за помощь, «приняли ислам, кроме их царя». Мукаддаси предлагает другую версию, не имеющую отношения к вторжению русов: он говорит всего лишь, что обитатели хазарского города уплыли в море и вернулись обращенными в ислам [168]. О степени достоверности его писаний можно судить хотя бы по тому, что он помещает Булгар ближе к Каспийскому морю, чем Итиль [169], а это все равно, что передвинуть Глазго южнее Лондона [170]— [171].
Как ни сбивчивы и ни пристрастны все эти упоминания, какая-то доля истины в них все же присутствует. Психологический шок, вызванный нашествием, бегство в море и необходимость расплачиваться с мусульманами за их помощь — все это могло привести к сделке, по которой мусульманская община Хазарии получила больше прав в решении государственных дел. Вспоминается подобная сделка с Мерваном двумя веками раньше (I, 7), которую заключил сам каган, но она не оставила, впрочем, следа в истории хазар.
Согласно еще одному арабскому автору — ал-Бируни, умершему в 1048 г., — Итиль лежал в его время «в развалинах», или, правильнее, снова в развалинах. (128; 206). Его опять восстановили, но теперь уже под названием «Саксин» [172]. Последний неоднократно фигурирует в хрониках уже в XII в. как «большой город на Волге, которому нет равных в Туркестане» (Ахмат Туси, XII в.; цит. по 128; 205); согласно одному из источников, город этот погиб при наводнении. Еще через сто лет на его месте выстроил свою столицу монгольский правитель Батый (37; 249) [173].
Суммируя сведения о катастрофе 965 г., содержащиеся в русской «Повести временных лет» и арабских источниках, мы можем заключить, что Итиль был разрушен (неизвестно, в какой степени) при набеге русов или других захватчиков, но потом восстановлен. Хазарское государство вышло из этого испытания очень ослабленным. Однако нет сомнений, что в сильно сузившихся границах оно продержалось еще как минимум двести лет, то есть до середины XII в., а возможно — хотя и более сомнительно — до середины XIII в.
Первые неарабские упоминания Хазарии после трагического 965 г. содержатся в путевых заметках Ибрагима Ибн Якуба, испанского посланника к Оттону Великому: предположительно в 973 г. он отзывается о хазарах как о процветающем народе (12; IV; 174) [174].
Следующим в хронологическом порядке является упоминание в древнерусской «Повести временных лет» неудачной попытки иудеев из Хазарии, прибывших в Киев в 986 г., обратить князя Владимира в иудаизм.
XI в. начинается уже упоминавшейся совместной кампанией византийцев и русов в 1016 г. против Хазарии, когда эта страна снова была побеждена. Об этом событии сообщает весьма надежный источник — византийский хронист XII в. Кедрен (37; 251). Для победы над каганатом потребовались немалые силы: Кедрен пишет о византийском флоте и целой армии русов. Хазары, судя по всему, не были пассивными жертвами: сказались то ли тюркские этнические корни, то ли вера Моисея, то ли то и другое вместе взятое. Побежденного хазарского правителя Кедрен именует Георгием Цулом. «Георгий» — христианское имя; как известно из ранних свидетельств, в армии кагана были и христиане, и мусульмане.
Следующее упоминание хазар — лаконичная запись в русской «Повести…» за 1023 г., согласно которой «пошел Мстислав на Ярослава с хазарами и касогами» [175]— [176]. Мстислав был князем недолговечного княжества Тмутараканского с центром в хазарском городе Таматарха (ныне Тамань) на восточном берегу Керченского пролива [177]. Это, как уже говорилось, была единственная хазарская территория, занятая русами после их победы в 965 г. Хазары в войске Мстислава были, видимо, местными жителями, поставленными русским князем под свои знамена.
Еще через 7 лет (в 1030 г.) хазарская армия якобы нанесла поражение вторгшимся курдам, поразив 10 тыс. противников и захватив много скарба. Это можно было бы считать еще одним свидетельством выживания хазарского государства, если бы этому сообщению можно было верить. К сожалению, оно содержится в одном-единственном арабском источнике XIII в., у Ибн ал-Асира, считающегося не слишком достоверным [178].
Продвигаясь в нашей хронологии дальше и не пренебрегая никакими фактами, мы наталкиваемся на любопытный рассказ о мало известном христианском святом, Евстратии. Примерно в 1100 г. он находился в плену в крымском Херсоне, где с ним дурно обращался «хозяин-еврей», навязывавший ему ритуальную пасхальную трапезу (12; IV; 192). Принимать на веру злоключения Евстратия не приходится (считается, например, что он живым провисел, распятый, на кресте пятнадцать дней…), однако обращает на себя внимание сильное еврейское влияние в городе, номинально принадлежавшем христианам, который византийцы пытались отобрать у хазар и который был захвачен Владимиром, но позднее, в 990 г., был возвращен Византии [179].
Сильны они были и в Тмутаракани. В русской летописи не очень внятно говорится, что в 1079 г. «Олега Святославича хазары, захватив, отправили за море, в Царьград». Видимо, византийцы по своему обыкновению интриговали, поддерживая одного из русских князей в его борьбе с конкурентами. Но для нас важно то, что хазары сохраняли влияние в русском городе, раз смогли захватить и отправить в дальний путь русского князя. Спустя четыре года Олег, договорившись с византийцами, получил разрешение вернуться в Тмутаракань, где он «перебил хазар, причастных к убийству брата его и умышлявших против него самого». Брат его был в действительности убит кипчаками в тот же год, когда хазары захватили Олега. Не они ли стояли за этим убийством? Или они стали жертвами интриганов-византийцев, натравливавших друг на друга русов и хазар? Так или иначе, близится конец XI в., а хазары по-прежнему не сходят со сцены.
Спустя несколько лет, в 1106 г., согласно лаконичному упоминанию в русской «Повести временных лет», половцы, т.е. команы, совершили набег на «Заречьск» (окрестности Киева). Русский князь отрядил за ними погоню под командованием трех воевод: Яна, Путяти и «хазара Ивана». Это последнее упоминание хазар в «Повести временных лет», заканчивающейся 1116 г.
Но во второй половине XII в. два персидских поэта — Хакани (примерно 1106-1190 гг.) и более известный Низами (примерно 1141-1203 гг.) упомянули в своих эпических произведениях совместное русско-хазарское нашествие на Ширван, происшедшее при их жизни. Хотя это и поэтические свидетельства, их можно принимать всерьез, поскольку оба большую часть жизни прослужили чиновниками на Кавказе и отлично знали кавказские племена. Хакани рассказывает о «хазарах из Дербента» и об ущелье, служащем проходом с Кавказа к Черному морю, через которое хазары совершали в добрые старые времена (VII в.) набеги на Грузию, прежде чем перешли к оседлому образу жизни. Уж не вернулись ли они под конец к кочевым привычкам юности народа? [180]
[168] Сведения ал-Мукаддаси выглядят так: «Хазар — на другой реке, со стороны [климата] ар-Рихаб. Лежит на одном берегу — самое обширное и самое здоровое из всех тех [мест], что мы упомянули. [Некогда жители] перебрались на морское побережье. Ныне они вернулись и приняли ислам (после того, как были иудеями)», цит. по: Ал Мукаддаси.Ахсан ат-такасим фи ма'рифат ал-акалим («Лучшее разделение для познания климатов»): климаты ад-Дайлам и ар-Рихаб / Пер. с араб., введение, коммент., указ. Н. И. Серикова, под ред. В. — М. Бейлиса // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины: Сборник статей. М., 1994. Вып. 2, с. 289.
[169] Сообщение ал-Мукаддаси, вызвавшее бурную реакцию Кестлера, выглядит так: «Булгар [лежит] по двум сторонам реки. Их постройки из дерева и тростника, а ночь там — коротка, а соборная мечеть — на рынке. С тех пор как они стали мусульманами, они — газии [борцы за веру]. А [Булгар] — на Итиле, ближе к ал-Бухайре (Каспийскому морю), чем касаба [административный центр Итил]», цит. по: Ал Мукаддаси.Ахсан ат-такасим фи ма'рифат ал-акалим («Лучшее разделение для познания климатов») климаты ад-Дайлам и ар-Рихаб / Пер. с араб., введение, коммент., указ. Н. И. Серикова, под ред. В. М. Бейлиса // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины: Сборник статей М., 1994. Вып. 2, с. 289.
[170] Однако это не помешало В. В. Бартольду назвать его «одним из величайших географов всех времен» (37; 245).
[171] Сведения ал-Мукаддаси относительно расположения Булгара и города под названием Хазар, действительно, не очень ясны, однако это ни в коем случае не отменяет оценку, которую арабисты дают фигуре ал-Мукаддаси. Вот знаменитый рассказ ал-Мукаддаси о своих приключениях во время путешествий. «Рассказ об испытанных мною обстоятельствах. Знай, что многие из людей науки и везиров сочиняли по этому предмету, хотя и без системы. Однако работы их в большинстве, и скорее все, основаны на слышанном ими. Мы же поступали иначе; не осталось ни одного климата, в который мы бы не зашли, мельчайшего обстоятельства, с которым мы бы не познакомились. Вместе с этим мы не оставляли исследования, расспросов и наблюдения скрытого. Таким образом, эта наша книга составилась из трех частей: во-первых того, что мы сами видели, во-вторых того, что мы слышали от заслуживающих доверия, и, в-третьих, того, что мы нашли в книгах, сочиненных по этому предмету или по другим. Не осталось никакой царской библиотеки, в которой я не бывал, никаких сочинений любой секты, которых я не перелистал, никаких учений у людей, с которыми я бы не познакомился. Не было аскетов, с которыми я бы не входил в общение, никаких проповедников в городе, которых я бы не слушал, пока мои стремления в этой области не завершились. Величали меня тридцатью шестью именами, которыми меня звали и ко мне обращались […]. Все это произошло по разнообразию стран, в которых я жил, в которые заходил. Не оставалось ничего из происходящего с путешественниками, в чем не выпала бы доля и на мою часть, за исключением нищенства и совершения великих грехов. Я учился праву, адабу, был аскетом и отшельником, и других учил праву и адабу. Я проповедывал на кафедрах и возглашал азан на минаретах. Я был имамом в мечетях, наставлял в соборах и ходил по школам. В торжественных собраниях я читал молитвы и в заседаниях держал речи. С суфиями я ел пшеницу с мясом, со скитниками — тюрю, с матросами — поленту. Прогоняли меня по ночам из мечетей, бродил я по степям и терял дорогу в пустынях. Одно время я бывал искренне благочестив, а иногда случалось есть на глазах и запретное. Водил я дружбу с отшельниками горы Ливана, а иногда бывал знаком и с властителями. Владел я рабами, а случалось и сам таскал на голове корзины. Не раз я подвергался опасности утонуть и нашим караванам перерезали дорогу разбойники. Я служил судьям и вельможам, обращался с речью к султанам и везирам. По дорогам я хаживал вместе с разбойниками и продавал товары на рынках. Заключали меня в тюрьмы, забирали как шпиона. Видал я, как воюют румы на галерах, слыхал, как христиане колотят по ночам в било. За плату я переплетал книги, покупал за дорогую цену воду. Ездил я в паланкинах и на конях, ходил пешком в самум и среди снегов. Я останавливался на царском дворе среди вельмож, поселялся и у глупцов в квартале ткачей. Сколько я приобретал славы и величия. Не раз замышляли мою гибель. Я совершал хаджжи оставался в святых городах, был газиеми жил в рибате. В Мекке я пил за общественный счет похлебку, а в Лавре (около Иерусалима) едал хлеб с горохом. Я был гостем Ибрахима, друга Аллаха (в Хевроне) и у сикоморы в Аскатоне ел даровые плоды. Одевался я в царские награды, и приказывали мне выдавать подарки, а не раз бывал я нагим и в нужде. Переписывались со мной господа, бранили меня знатные, представлялись мне для проверки вакфы, и подчинялся я негодникам. Обвиняли меня в новшествах и подозревали в жадности. Эмиры и судьи назначали меня доверенным. Я принимал участие в духовных завещаниях и назначался душеприказчиком. Я испытал на себе искусство срезающих кошельки и видел проделки мошенников. За мною следовали негодяи, и строили мне препоны завистники. Доносили на меня правителям. Я бывал в горячих купальнях Табарии и замках Персии. Я видел день „фонтана“ и праздник Варвары, колодец в Буда'а и замок Иакова с его поместьями, Михраджан, Сезе и Ноуруз в Адене со всем его величием и праздник святого Сергея. Подобного этому еще много. Упомянул я столько всего, чтобы заглянувший в мою книгу знал, что мы ее не сочиняли наобум и не составляли на удачу, и мог бы отличить от других. Ведь велика разница между тем, кто испытал все эти обстоятельства, и тем, кто составил свою книгу с удобством, основав ее на слышанном. Во всех этих путешествиях у меня ушло больше 10 тысяч дирхемов, помимо постигших меня упущений в делах закона. Не осталось послабления, допускаемого каким-либо толком, которым бы я не воспользовался: я совершал омовение, потирая ступни, я совершал молитву „темно-зелеными“, покидал Мину до склонения солнца, молился, сидя на верховом животном с ужасной нечистотой на платье. Я опускал „восхваление“ при малых и больших поклонах и при поклоне „оплошности“ до „заключительного привета“. Я объединял несколько молитв и редко говорил „нет“ во время „паломничества повиновения“. Со всем тем я не отступал от слов факихов, имамови никогда не откладывал молитвы позже установленного времени. Когда мне случалось проходить по дороге на расстоянии 10 фарсахов или меньше от города, я оставлял свой караваи и заворачивал к городу посмотреть его. Иногда я нанимал людей сопровождать меня и делать путь ночью, чтобы вернуться к сотоварищам, погубив деньги и обрекши себя на заботу» (цит. по: Крачковский И. Ю.Арабская географическая литература // Избранные сочинения. М.-Л., 1957. Т. IV, с. 215-216).
[172] Есть основания предполагать, что Саксин вырос на месте Хазарана-Итиля или неподалеку, а название представляет собой измененное старое название «Саррисин». (37; 248)
[173] Предположение А. Кестлера о том, что Итиль, Саксин и Сарай-Бату локализованы в одном и том же месте, ни на чем не основано. Дело в том, что ни Итиль, ни Саксин не найдены археологами. Однако Кестлер дважды возвращается к своему предположению, поскольку для него это единственная возможность «продлить существование» Хазарии до середины XIII в. Что же касается мнений исследователей текстов, то И. Маркварт разделяет предположение Ф. Вестберга о том, что Саксин находился на месте прежней столицы хазар, Итиля, но он отвергает мнение этого же ученого о том, что саксинцы были просто хазары, названные новым именем. По словам ал-Бируни (XI в.), Итиль в его время лежал в развалинах. М. И. Артамонов считает, что Итиль «возродился только в XII в., но тогда он принадлежал уже не хазарам, не хорезмийцам, и не русам, а гуззам. Его новое имя было Саксин» (Артамонов М. И.История хазар. Л., 1962, с. 445). В географической литературе XIII-XIV вв. Саксин обозначал не только город, но и область в нижнем течении Волги. В середине XII в. Саксин посетил арабский купец и путешественник Абу Хамид ал-Гарнати. Ал-Гарнати именует этот город Саджсин. Он описывает его как город кочевников и купцов. Между Саджсином и Булгаром по Итилю надо плыть сорок дней [см.: Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.) Публикация О. Г. Большакова, А. Л. Монгайта. М., 1971, с. 27]. Точное местоположение Саксина неизвестно. Сохранилось известие, относящееся к XII в. и пересказанное в труде Ибн Исфандийара по истории Табаристана (написанном в 1216 г.), согласно которому Саксин поддерживал торговый контакт с Амулем, городом, расположенным в среднем течении Амударьи (см.: Dorn B.Caspia. СПб., 1875, с. 20). Географический словарь Йакута, законченный начерно в 1224 г. и описывающий первое монгольское вторжение в причерноморские степи, последовательно перечисляет завоевание хазар, алан, русских, Саксина, кыпчакских степей, Булгара. В 1229 г. два монгольских военачальника, Субедей и Кокетей, были посланы в степи к северу от Каспия, где они разгромили саксинов и половцев, тогда же булгарские заставы были разбиты около реки Яик. Этот поход упоминается в русских летописях (см. Полное собрание русских летописей Т. 1. Стб. 453), а также в сочинении Джувейни и Ибн Василя (см.: Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. Извлечения из сочинений арабских собранные В. Г. Тизенгаузеном. СПб., 1884, с. 73). В начале весны 1236 г. войско под началом Бату-хана стояло возле границ земли булгар и готовилось к вторжению в Восточную Европу. Тогда же были покорены саксинцы из района устья Волги. Доминиканец Юлиан, побывавший в Поволжье в 1238 г., перечисляет завоеванные монголами «языческие царства»: Saskiam(саксины), Fulgariam(булгары) […] Merowiam(мари), Mordanorum Regnum(мордва). См. также: Федоров-Давыдов Г. А.Город и область Саксин в XII-XIV вв. // Древности Восточной Европы. М., 1970.
[174] Подробнее см.: Вестберг Ф. О.Комментарий на записку Ибрагима ибн-Якута о славянах. СПб., 1903.
[175] Касоги, или кашаки — кавказское племя, подчинявшееся хазарам, об их родстве с казаками можно лишь гадать.
[176] Касоги — это черкесы; их самоназвание — адыги. На Руси их именовали касогами, а западноевропейские авторы — зихами. Вопреки гадательному предположению А. Кестлера, касоги к казакам никакого отношения не имеют.
[177] См.: Насонов А. Н.Тмутаракань в истории Восточной Европы // Исторические записки 1940. Т. 6.
[178] Сочинение Ибн ал-Асира, как правило, не относят к сомнительным источникам, см.: Фролова О. Б.Ибн ал-Асир как историк и космограф и изучение его сообщений русскими востоковедами // Россия и арабский мир СПб., 1994, с. 41-45. Что же касается упоминания хазар, то приведем мнение В. В. Бартольда на этот счет: «Мусульманские источники не содержат никаких сведений о конце хазарского царства. Ибн ал-Асир сообщает, будто бы курд Фазлун, владетель Гянджи, в 1030 г. совершил набег на хазар и на обратном пути подвергся их нападению и был разбит. По словам Маркварта, это — „последнее упоминание хазар у Ибн ал-Асира и вообще в истории“. Однако по географическим условиям поход из Гянджи на хазар представляется маловероятным, здесь, как и у Бундари, хазары, по всей вероятности, названы ошибочно вместо грузин или абхазов. Подобным же образом (смешение с гуззами или кипчаками) следует, по-видимому, объяснить упоминание хазар у Хакани» (Бартольд В. В.Хазары // Сочинения. М., 1968 Т. V, с. 601).
[179] Подробнее см.: Карпов А. Ю.Несколько замечаний к Слову о преподобном Евстратии Постнике // Россия и христианский Восток М., 1997 Вып. 1.
[180] Вопреки мнению А. Кестлера, поэтические вымыслы Низами Гянджеви не отражают реальных наблюдений этого автора, а свидетельствуют о знакомстве Низами с историческими хрониками и интересе к далекому прошлому. Эти вымыслы не имеют никакого отношения к историческим фактам. В частности, достаточно указать на одну живописную подробность: в поэме Низами с русами сражается войско Александра Македонского.
Относительно сведений Хакани приведем мнение М. И. Артамонова: «Утратив свои позиции на Волге, хазары скоро исчезают со страниц истории не только как политическое образование, но и как народ. Правда, еще в 70-х г. XII в. „хазары“ или „дербентские хазары“ упоминаются в грузинской летописи и в сочинении ширванского поэта Хакани. Сообщается, что они предприняли набег на Ширван, но соединенные ширвано-грузинские войска, отразив их, в свою очередь захватили город Шабран, находившийся под властью дербентского эмира. По всей вероятности прав Е. А. Пахомов, который рассматривает это событие как один из эпизодов борьбы Дербента с Грузией, подчинившей Ширван и угрожавшей независимости Дербента (см.: Е. А. Пахомов.О Дербентском княжестве XII-XIII вв. // Известия АзГНИ. Баку, 1930. Т. I. Вып. 2, с. 8-9). Дербентские хазары могли быть и подданными дербентского эмира и, что вероятнее, его ближайшими северными соседями и союзниками» (Артамонов М. И.История хазар. Л., 1962, с. 445).
С большей убедительностью Кестлер мог бы использовать свидетельства не поэтов, а знаменитого сицилийского географа ал-Идриси, который в 1154 г. создал карту мира и сочинение к ней под названием «Развлечение истомленного в странствии по областям». Фрагмент карты ал-Идриси с изображением пространства от реки Итиль до Днепра воспроизведен на обложке настоящего издания На этой карте Каспийское море называется «морем ал-Хазар», а в дельте Итиля указана столица каганата. Большая часть сведений о хазарах, сообщаемых ал-Идриси, современными исследователями признается анахронизмом. Вот, в частности, мнение И. Г. Коноваловой: «Несмотря на то, что хазары почти целиком охарактеризованы ал-Идриси по трудам арабских писателей IX-Х вв., географ пишет о Хазарии как о современной ему стране. В связи с этим мы вправе задаться вопросом — чем же был вызван интерес сицилийского географа к государству, прекратившему свое существование почти за два века до написания „Нузхат алмуштак“? Во-первых, и после падения Хазарии во второй половине Х в., на территории Восточной Европы — главным образом в Крыму и на Тамани — еще и в XI-XII вв. продолжало сохраняться хазарское население, поэтому ал-Идриси мог воспринимать этноним „хазары“ как актуальный. Во-вторых, помимо этнонима продолжал употребляться — применительно к Восточному Крыму — и хороним „Хазария“, чему есть свидетельства в современных нашему географу византийских и еврейских источниках. […] Сведения о Хазарии циркулировали и в ближайшем окружении ал-Идриси. Известно, например, что работавший при дворе Рожера II ученый грек Нил Доксопатр в своем труде говорит о Хазарии как о территории, входившей в состав Константинопольской патриархии. Таким образом, можно полагать, что внимание ал-Идриси к сообщениям ранних арабских географов о хазарах и Хазарии было связано, с одной стороны, с сохранением самого имени Хазарии в составе актуальной географической номенклатуры, а с другой — с определенным интересом, который вызывала эта страна и ее история в ученых кругах Западного Средиземноморья» (Коновалова И. Г.Восточная Европа в сочинении ал-Идриси М.,1999, с. 189-190).
