Таким образом, двойное царствование отражает резкое разграничение между священным и мирским в хазарской психологии. Божественные черты кагана явственно проступают в следующем отрывке из Ибн Хаукаля [75]:

"Хаканство является исключительною принадлежностью известных семей. У хакана власть среди хазар только номинальная, и его только величают, когда входят к нему. Приходят к нему только по необходимости. При входе к нему входящий падает перед ним ничком на землю, поклоняется ему и становится вдали, пока хакан не разрешит ему приблизиться. Когда постигает их тяжелое событие или война, то они выводят хакана, и не взглянет на него ни один из тюрков или других соседних с ними кяфиров (неверных) без того, чтобы не поклонился и не удалился. И никто не воюет с ним из-за великого почтения к нему. Когда он умрет, и его похоронят, то не проедет ни один мимо могилы его без того, чтобы не спешиться перед нею и не поклониться праху его; и путник сядет верхом не прежде, чем скроется из виду его могила.

Повиновение их своему царю доходит до того, что, когда иной раз бывает необходимо убиение одного из них, а он бывает наиболее уважаем из них перед царем и занимает весьма значительное место при нем, и в то же время царь не желает его открытой казни, то приказывает ему самому убить себя, а тот удаляется в свой дом и кончает с собой.

Я уже упоминал, что хаканство есть принадлежность известных семей, не имеющих владений и богатств, но иногда бывают среди них богатые. Когда достается кому-нибудь хаканство, то ему присягают, не обращая внимания на его имущественное положение. Мне сообщил человек, которому я доверяю, что он видел на одном из их рынков юношу, продававшего хлеб; и они говорили, что если хакан их погибнет, то никого нет более достойного хаканства, чем он, разве только, что он мусульманин, а назначаются на хаканство только иудеи.

У хазар трон под золотым навесом изготовляется только для хакана; шатры хакана, когда разобьют их в случае необходимости в дороге, выше шатров царя, а жилище его в городах выше царского жилища. (58; 189-90) [76].

Отрывок о достойном юноше-хлеботорговце, или чем бы он ни торговал, больше похож на сказку о Гарун-аль-Рашиде. Если он был наследником золотого трона, предназначенного для одних иудеев, то почему рос бедным мусульманином? Если попытаться извлечь из этой истории хоть какой-то смысл, то придется заключить, что кагана выбирали в зависимости от достоинств кандидата, но только среди членов «императорского» или «знатного» рода. Так, кстати, полагают и Артамонов, и Зеки Валиди. Артамонов считает, что у хазар и других тюрков правили выходцы из тюркютской династии, некогда царившие в угасшей тюркской империи (см. выше, раздел 3). Зеки Валиди предполагает, что «императорская раса» или «знатный род», к которому должен принадлежать каган, — это династия Ашина, упоминающаяся в китайских источниках, — подобие аристократов пустыни, происхождением от которых традиционно гордились тюркские и монгольские правители. Это предположение вызывает доверие и помогает как-то примирить противоречивые ценности, провозглашаемые в рассматриваемом отрывке: благородный юноша без гроша за душой — и величие, окружающее золотой трон. Перед нами наложение двух традиций, подобное оптической интерференции двух волновых картин на экране: аскетизма племени кочевников пустыни и блеска царского двора, процветающего благодаря торговле и ремеслам подданных и стремящегося затмить соперников в Багдаде и Константинополе. Ведь у истоков религий, исповедуемых в обеих пышных столицах, тоже стояли некогда пророки, вышедшие из пустыни.

Все это не объясняет поразительного разделения божественной и светской властей, уникального для этого периода и региона. Как писал Бьюри (21; 405), «мы не знаем, когда реальное правление кагана сменилось божественным бездействием и зачем ему было возвышение до положения, похожего на положение японского императора, когда для процветания государства важно его существование, но не правление».

Вариант ответа на этот вопрос был недавно предложен Артамоновым. Он предположил, что провозглашение иудаизма государственной религией было результатом переворота, превратившего кагана, представителя языческой династии, чьей преданности закону Моисея нельзя было полностью доверять, в подставное лицо. Гипотеза ничем не хуже других — и так же, как другие, мало подкрепленная фактами. Тем не менее вполне вероятно, что эти два события — переход в иудаизм и начало двоецарствия — были каким-то образом связаны между собой [77].

Константин Багрянородный: хакан, бек

Ибн Русте: хазар хакан, айша

Масуди: хакан, Малик

Истахри: Малик Хазар, хакан хазар [78]

Ибн Хаукаль: хакан хазар, Малик Хазар или бек

Гардези: хазар хакан, Абшад

II. Обращение

I

Религия евреев, — пишет Бьюри, — оказала глубокое влияние на исламское вероисповедание и послужила фундаментом для христианства; известны разрозненные случаи новообращения; но переход хазар в веру Иеговы в чистом виде уникален в истории" (21; 401).

Каковы же мотивы этого уникального события? Влезть в шкуру хазарского принца нелегко — тем более, что он не снимал кольчугу. Если же рассуждать в терминах силовой политики, которая во все века подчиняется одним и тем же правилам, то напрашивается одна поразительная аналогия.

В начале VIII века мир был строго разделен между двумя сверхдержавами, олицетворявшими христианство и ислам. Их идеологические доктрины находили выражение в силовой политике, осуществлявшейся классическими методами пропаганды, силового давления и военных захватов. Хазарская империя представляла собой «третью силу», доказавшую свое равенство двум другим и в роли противника, и в роли союзника. Но сохранить независимость Хазария могла, лишь избежав принятия христианства или ислама, в противном случае, она оказалась бы подчинена власти византийского императора, либо багдадского халифа.

Обе силы упорно старались обратить хазар в христианство или в ислам, однако старания эти приводили лишь к обмену дипломатическими любезностями, династическим бракам и ненадежным военным союзам, основанным на взаимных интересах. Полагаясь на свое военное могущество, хазарское царство, имея в тылу вассальные племена, решительно отстаивало свое положение «третьей силы», возглавляющей независимые степные народы.

В то же самое время близкие связи с Византией и Халифатом доказали хазарам, что их архаический шаманизм — не только устаревшее варварство по сравнению с великими монотеистическими религиями, но и препятствие на пути к наделению вождей духовной и юридической властью, каковой обладали правители двух мировых теократических держав, — халиф и император. Однако обращение в одну из этих религий означало бы подчинение, конец независимости и потому было неприемлемо. Разве не логичнее в этой ситуации было перейти в третью веру, не связанную с другими двумя, но в то же время послужившую той и другой древней основой?

Однако логика таких умозаключений призрачна, ибо они делаются задним числом. В действительности обращение в иудаизм требовало гениального провидения. Тем не менее и арабские, и еврейские источники, по-своему детализируя историю обращения, выстраивают логику, схожую с вышеизложенной. Снова процитируем Бьюри:

«Не вызывает сомнений, что к принятию иудаизма правителя склонили политические соображения. При переходе в магометанство он попал бы в духовную зависимость от халифов, пытавшихся навязать хазарам свою религию, а в христианстве заключалась опасность превратиться в церковного вассала Византийской империи. Иудаизм же был авторитетной религией, священные книги которой почитались и христианами, и магометанами; он возвышал его над невежественными варварами и одновременно гарантировал от вмешательства халифа и императора. Однако, приняв обрезание, он не перенял нетерпимости иудейского культа. Простому народу было позволено и дальше пребывать в язычестве, поклоняясь прежним идолам» (21; 406).

вернуться

[75] Ибн Хаукаль, арабский путешественник, географ и историк, написал свою «Книгу путей и стран» примерно в 977 г. Цитируемый ниже отрывок почти дословно повторяет текст Истахри, написанный на сорок лет раньше, однако более понятен, поэтому я остановил выбор на переводе из Ибн Хаукаля, выполненном Оусли в 1800 г.

вернуться

[76] Цит. по: Караулов Н. А.Сведения арабских географов IX и Х вв. по Р.Х. о Кавказе, Армении и Адербейджане // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказ. Тифлис, 1908. Вып. 38, с. 116-118. Приведем также описание хазарского царства из сочинения Гардизи (XI в.), который использовал сочинения своих предшественников: «Между владениями печенегов и владениями хазар 10 дней пути по степи, рощам и лесам. Владения хазар отличаются обширностью; с каждой стороны к ним примыкают высокие горы; горы простираются до Тифлиса. У них есть царь, который носит титул ишада; кроме того, есть главный царь, которого называют хазар-хаканом. Хазар-хакану принадлежит только титул; все управление находится в руках ишада; выше ишада нет никого. Их главный начальник и ишад придерживаются еврейской религии, также все их приближенные, начальники и вельможи; остальные придерживаются веры, похожей на веру тюрков-гуззов. У них два больших города, Саргыш (?) и Хылыг (?); в этих двух городах они живут зимой. Когда наступает весна, они выходят в степь и не возвращаются в город до наступления зимы. В обоих городах живет некоторое число мусульман; у них есть мечети, имамы, муэззины и школы; хазары ежегодно взимают налог с тех мусульман, сообразно имуществу каждого. Каждый год они совершают поход в страну печенегов и уводят оттуда скот и пленных. Ишад сам взимает подати и распределяет [доход] среди войска. Иногда они совершают поход на страну буртасов, у них есть знамена, копья, крепкие панцири и хорошие кольчуги. Когда хазарский царь садится верхом, с ним садятся до 10000 всадников; из них некоторые находятся на жаловании, другие выставляются вельможами и сопровождают царя в своем собственном вооружении. Если они снаряжают войско и отправляются в какую-нибудь сторону, они в то же время оставляют многочисленное войско для охраны своих семейств и имущества. У них есть авангард, который едет впереди войска и носит перед царем сделанные из воска свечи и светильники; при свете их идет царь с войском. Завладев добычей, они собирают ее всю в лагерь, потом их начальник берет себе из этой добычи все, что хочет; остальное разделяют между воинами. По приказанию начальника каждый воин носит с собой гвоздь и три каната с заостренным концом, когда войско где-нибудь останавливается, вокруг войска вбивают эти гвозди и к каждому гвоздю привязывают щит, так что лагерь как бы укрепляется стеной. Если враг совершает ночное нападение и идет на приступ, его усилия остаются тщетными, так как лагерь благодаря этим гвоздям походит на крепость. Во владениях хазар много пашен и садов, много [всякого] богатства, много меда, отсюда вывозят также хороший воск» (цит. по: Бартольд В. В.Извлечение из сочинения Гардизи «Зайн ал-ахбар» // Бартольд В. В. Сочинения М., 1975 Т. VIII, с. 57).

вернуться

[77] До перехода в иудаизм каган еще играл активную роль — взять хотя бы историю с Юстинианом. Ситуацию затемняет то обстоятельство, что арабские историки часто говорят о «кагане», определенно подразумевая «бека» (поскольку «каганом» у многих племен именовался правитель), а бека именуют по-разному. как явствует из таблицы (по Минорски, (84; 451)).

вернуться

[78] Возможна неверная последовательность правителей.