— Я здесь, сэр.

Полли спрятала камеру в футляр и начала уходить дальше в лес. Она сделала несколько снимков, и даже два с помощью телескопического объектива. Она сама не могла рассмотреть то, что находилось в стеклянном ящичке, но на пленке все будет хорошо видно.

Она полезла на дерево вместе с камерой. Листья и сучья старались сбросить ее вниз, но она лезла и лезла, забираясь в самую гущу. И когда она остановилась, все тело ее было сжато ветвями дерева. Здесь было темно, как в пещерах Плутона.

Через несколько минут полиция начнет обшаривать все вокруг. Они подождут, пока элита не покинет этот район. Да, просто невидимой быть недостаточно. Полицейские будут пользоваться не только зрением, но и приборами видения в инфракрасных лучах.

Полли нс могла ругать себя за то, что не захватила капсулу. Сыны Земли не смогли расшифровать сообщение мазера, но они знали, что капсула очень ценная. И Полли тоже теперь знала. Когда восемнадцать тысяч колонистов узнают, что находилось в капсуле...

Пришла ночь. Полиция собрала всех колонистов, которых смогла обнаружить. Никто из захваченных не видел, как спустилась капсула, и все они были отпущены после допроса. Сейчас полиция обыскивала район с помощью инфракрасных детекторов. В лесу, где скрывалась Полли, было обнаружено несколько подозрительных пятен, и по ним были произведены выстрелы из аккустических стуннеров. Полли так и не узнала, что по ней стреляли. Когда она проснулась на следующее утро, она с облегчением поняла, что все еще находится на дереве. Дождавшись полудня, она спустилась и пошла по направлению к Мосту Бета-Гамма, спрятав камеру под грибами.

С колокольной башни Кемпбелтауна раздались четыре громоподобных звенящих звука. Звуковые волны пронеслись через город, пересекли поля, дороги и постепенно замерли вдали. Однако, хотя и очень слабые, они достигли шахты, и люди, прислушиваясь к ним, опустили кирки и лопаты.

Мэт улыбнулся в первый раз за этот день. Он уже сейчас представил во рту вкус холодного пива.

Дорога от шахты вела все время под гору и Мэт на велосипеде добрался до Челлера как раз вовремя: таверна только начала заполняться народом. Он заказал себе как обычно бутылку и первый стакан выпил залпом. Второй стакан он уже наливал медленнее и аккуратней. Он сел на свободное место и начал с наслаждением прихлебывать пиво. В таверну заходили все новые и новые люди.

Завтра суббота. Теперь два дня и три ночи он сможет забыть о шахте, о работе.

Чей-то локоть толкнул его в шею. Он не обратил внимания: это была привычка, которую его предки завезли с перенаселенной земли, и которая так и осталась здесь. Но локоть во второй раз ткнул его и как раз в тот момент, когда Мэт поднес к губам стакан. Пиво плеснуло ему прямо за ворот. Мэт повернулся, чтобы обругать нахала.

— Прошу прощения,— сказал невысокий человек с прямыми черными волосами. У него было острое невыразительное лицо. Человек походил на уставшего клерка. Мэт всмотрелся в это лицо.

— Худ,— сказал он.

— Да, меня зовут Худ. Но я не узнаю тебя.— В голосе человека прозвучала вопросительная интонация.

Мэт ухмыльнулся. Он любил эксцентричные жесты. Он сунул пальцы за ворот и одним рывком расстегнул рубашку до самого пояса.

— А теперь узнаешь? — спросил он.

Клерк отшатнулся, но затем его глаза заметили небольшой шрам на груди Мэта.

— Келлер.

— Точно,— сказал Мэт и застегнул рубашку.

— Келлер, будь я проклят,— сказал Худ, и по тому, как он сказал это, стало ясно, что ругаться для него дело непривычное.— Ведь прошло уже больше семи лет. Чем ты занимался все это время?

— Садись поскорее,— Худ увидел освобождающийся стул и поспешно сел на него, едва только прежний владелец поднялся.— Я работаю нянькой червей в шахте. А ты?

Улыбка Худа растаяла.

— Э... а ты не сердишься на меня за этот шрам?

— Да нет,— искренне воскликнул Мэт.— Все это произошло из-за меня, а кроме того, ведь это было так давно.

Да, это было давно. Мэт учился в восьмом классе, когда Худ пришел в их класс, чтобы взять перочинный ножик и заточить карандаш. Мэт тогда впервые увидел Худа, мальчик того же роста, что и он, хотя и старше на год, весьма щуплый и нервный. К несчастью, учителя в классе не было. Худ прошел через весь класс, не глядя ни на кого, взял ножик, заточил карандаш и повернулся, чтобы идти. Но толпа вопящих возмущенных мальчишек преградила ему путь. Для Худа они показались ордой каннибалов. И впереди стоял Мэт, держа в руках стул. Он стоял в позе дрессировщика зверей.

Худ в ужасе бросился к выходу и его остро заточенный карандаш оставил шрам на груди Мэта.

Впервые Мэт оказался в роли жертвы. Для него этот шрам был эмблемой стыда и позора.

— Хорошо,— с облегчением сказал Худ.— Значит ты теперь шахтер?

— Да, и сожалею об этом каждый день. Я проклинаю тот час, когда земля послала нам этих маленьких змей.

— Но это лучше, чем копать землю самому.

— Ты так думаешь? Хочешь прослушать лекцию?

— Секунду.— Худ героическим жестом осушил стакан.— Я готов.

— Черви в шахтах пять дюймов длиной и четверть дюйма в диаметре. Они возникли в результате мутации земных червей. Их входное отверстие усыпано маленькими алмазными зубами. Они грызут руды металлов ради удовольствия, но питаются они синтетической пищей, причем для каждой разновидности червей пища своя. И каждая разновидность поглощает руды определенных металлов. Это еще больше осложняет дело. В нашей шахте шесть типов червей и каждый тип я должен кормить.

— По-моему, это не так сложно. А сами они не могут найти свою пищу?

— Теоретически могут. Но на практике не всегда. Бактерии в желудке червей заставляют их выбрасывать руду. И когда черви питаются, мы собираем вокруг них частицы металла. Но бактерии легко погибают. И тогда погибают и черви, так как руда забивает внутренний проход. Тогда другие черви съедают их, чтобы забрать руду, но в пяти случаях из шести руда не та. Да, они едят не ту руду, не тех червей, не ту пищу, и умирают. Но даже, если бы они делали бы все то, что надо, они все равно погибают в течение десяти дней. Это происходит потому, что зубы их снашиваются слишком быстро. Чтобы компенсировать это, они должны были бы размножаться со страшной скоростью, но они так заняты работой, что у них нет для этого времени. И нам снова приходится обращаться к первым поселенцам.

— Значит, вы зависите от них?

— Да, поселенцы делают то, что хотят.

— Может, они подкладывают что-нибудь в пищу червей?

Мэт удивленно посмотрел на него.

— Я готов поклясться, что так оно и есть. Или же они не подкладывают то, что нужно. Благодаря этому они зарабатывают больше денег и не дают нам заработать их. Они...— и тут Мэт прикусил язык. Как ни как, он ведь совершенно не знает Худа, с которым не встречался столько лет.

— Пора обедать,— сказал Худ.

Они допили пиво и отправились в ресторан. Худ хотел знать, что же случилось с его школьными товарищами, вернее, соучениками. У Худа почти не было друзей, он плохо сходился с людьми. Затем он рассказал о себе. Худ стал учителем в школе Дельта. К удивлению Мэта этот угрюмый мальчик стал великолепным рассказчиком. Его подчеркнуто сухой деловитый тон делал его шутки еще более смешными. Они оба высоко ценились на своей работе и оба хорошо зарабатывали. На Плато не было настоящих бедняков.

— Поселенцы хотели получать от колонистов вовсе не их деньги,— сказал Худ, когда они сидели за обеденным столом.

За кофе Худ упомянул, что сегодня будет вечеринка.

— И мы приглашены?

— Да.

У Мэта на этот вечер не было никаких планов, но он решил уточнить.

— А как насчет незваных гостей?

— Из незваных будешь ты один. Но тебе понравится Харри Кейн. Он хозяин.

— Я готов.

Солнце уже садилось за край Гамма Плато. Они оставили свои велосипеды за домом. Когда они вышли к фасаду, солнце снова появилось — огненно-красный полудиск, купающийся в море вечного тумана. Дом Харри Кейна находился всего в сорока ярдах от гряды утесов. Юноши постояли немного, глядя, как солнце уходит в туман, а затем пошли к дому.