— Но как же легат? — Фламий покосился на совещающееся начальство — И Понтий…?

— С ними придется договариваться — я тяжело вздохнул. Энергии внутри не оставалось совсем, даже Кольцо на руке перестало ощущаться. Я почувствовал как я устал за этот длинный, длинный день. Который еще даже и не закончился.

Ко мне направлялся Сотник Лонгин со своими людьми…

— Взять его! — раздался незнакомый голос

Легионеры качнулись вперед, но тут же под грозным взглядом Лонгина сделали шаг назад.

— Я сказал взять его! — рявкнул худощавый, носатый легат с шикарным белым плюмажем на шлеме, и положил ладонь на рукоять меча. Сжал коленями своего вороного коня, тот всхрапнул и заплясал под всадником. В повод вцепился Тиллиус, начал опять что-то нашептывать склонившемуся легату. Понтий же нахмурился, и тоже направил лошадь к нам ближе. Начал с интересом рассматривать Ковчег Завета. Любопытно, а почему он молчит? Ждет чья возьмет?

— Напомни как зовут легата? — я тихонько пнул Фламия в бок

— Ну, ты даешь! — вылупился на меня центурион — Это же Аппий Марон!

— Хорошо — вздохнул носатый, вырвал повод у ликтора и поманил меня к себе украшенной перстнями рукой — Подойди ближе, легионер.

Хмыкнув про себя, я остался стоять на месте. Я что ему Жучка — подбегать по приказу? Может, еще на задние лапки встать и язык свой от усердия высунуть?! Это легионер Марк рванул бы к легату, теряя на ходу калиги. Фрументарий Марк подошел бы ленивым шагом. Патриций Марк Юлий Луций сам бы подозвал к себе жестом местного “генерала”. А вот кстати, почему бы и нет?

Я положил руку на крышку Ковчега, почувствовал внутри биение энергии. Святыня быстро набирала силы и щедро делилась со мной. Я вдавил кольцо Соломона в поверхность Ковчега, глубоко вздохнул и замер. Есть контакт! Моя аура снова начала медленно наполняться энергией, тонкий поток которой я направил прямо в голову вороного коня легата. Сформировал в сознании четкую картинку и “толкнул” ее к коню. Интересно, сработает или нет? Конь всхрапнул, сделал несколько неуверенных шагов вперед.

Легат натянул поводья, еще сильнее сжал колени. Я тоже “поднажал”, выплескивая последние капли энергии.

— Зверь, Зверь! — Марон попытался совладать с конем, но в отсутствии шпор и стремян — сделать это было совсем не просто.

— Вот это циркус! — ткнул меня в бок Фламий.

Лонгин Сотник же обеспокоенно потер правый глаз и осторожно покачал головой. Не надо, мол, Марк, связываться тебе с легатом. “Надо, Федя, надо”. Эту публику требуется сразу поставить на место.

Конь тем временем, преодолевая сопротивление легата, подошел к нам вплотную и послушно встал на передние мослы. По площади пронесся дружный вздох. Ошалелый Аппий пытался, дергая повод, поднять своего Зверя, но все было бесполезно. Наконец, легат спрыгнул на землю, обеспокоенно посмотрел сначала на Тиллиуса, потом на Понтия. Последний незаметно пожал плечами — мол, я предупреждал.

— Отойдем? — я кивнул в сторону жертвенника. На помосте все еще лежал труп первосвященника. От него мерзко воняло паленым мясом.

— А можно коня… — легат замялся — Ну, …освободить?

Я незаметно щелкнул пальцами, убирая остатки энергетического жгута. Зверь вскочил на ноги, ошалело затряс головой. К нему подбежал Лонгин, взял за повод, успокаивая. А Сотник-то у нас любит животных, оказывается…

— Но… как?! — Марон все еще пребывал в прострации и не хотел верить в увиденное.

— Божьей волей — спокойно ответил я, усаживаясь на мраморный бортик жертвенника

— Это какого же бога? — заинтересовался легат — Аполлона? Юпитера?

— Иезус Кристус — по-латыни переиначил я имя Христа — Божий сын

— Есть еще и отец с матерью?

— Есть Бог-отец и Святой дух. А вместе Святая Троица.

— Что-то слышал об этом… — к нам незаметно присоединился Понтий

— Пилат! — Марон повернулся к префекту, его лицо приняло насмешливый вид — Это что же, ты приказал казнить божьего сына?!

— Аппий! — я схватил легата за лорику, притянул к себе — Осторожнее с такими шутками! Один вон дошутился — я кивнул на труп первосвященника — А еще один лишился языка.

— Это правда, Марон — Понтий положил руку на плечо ошалевшего легата — Марк вырезал язык Анне.

Я отпустил лорику застывшего соляным столпом легата, тот рухнул на бортик рядом со мной.

— Ты из каких Юлиев будешь? — надо отдать должное Марону, он быстро пришел в себя

— От Агрипп. Моего отца Луция Юлия Цезаря отравила Ливия Друзилла

— Мать Тиберия… — протянул удивленно легат, переглядываясь с Понтием

— Теперь Ливия мертва — осторожно произнес Пилат и уточнил для Марона — А наш Марк — внук самого Марка Випсания Агриппы!

Римляне опять переглянулись. Ага. Так вот в честь кого меня назвали! Я закрыл глаза, быстро пробежался по своей памяти. Второй триумвират. Октавиан с Агриппой, договорившись с Марком Антонием и Лепидом разбивают войска Брута и Кассия. Убийца Цезаря, тот самый “и ты Брут”, кончает жизнь самоубийством, бросившись на меч.

— А ведь македонские легионы тогда могли сделать императором вовсе не Октавиана — хмыкнул Марон — А самого Агриппу!

Ну, да… И был бы я сейчас не легионером Марком по кличке Испанец, а целым законным принцем Римской империи.

— Легионы верны тому, кто платит — усмехнулся я, разглядывая легата и префекта. У обоих в ауре полыхала смесь красного и оранжевого цвета. Интересно, что это? Жадность? Или жестокость?

— А платит тот, кто держит Рим — Понтий сплюнул в жертвенник — В Рим идут все налоги, дань с покоренных народов…

— Там — я кивнул в сторону Храма — Лежит тридцать талантов золота. Подозреваю, что это деньги еврейских ростовщиков и храмовая казна

— Тридцать талантов?! — Понтий судорожно вздохнул, Марон вскочил на ноги, сжимая меч

— Цезарь взял Рим и выгнал Помпея всего с одним легионом — усилил я нажим, разглядывая как все больше полыхает красным в ауре обоих мужчин. Нет, все-таки это не жадность. Это властолюбие!

“Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят” — пробормотал я, но они меня уже не слышали…

Разумеется, и Марон и Понтий тут же загорелись желанием осмотреть сокровищницу. Они подозвали бледного Тиллиуса — начали ему что-то втолковывать. Ликтор же не отрываясь, пялился на меня. Как и вся площадь. Легионеры перешептывались, Лонгин Сотник сжимал в ладони “самодельный” крест.

Все больше евреев, пошатываясь, поднимались на ноги. Они мотали головами, терли глаза. Их взоры были прикованы к Ковчегу. Многие сводили ладони вместе, касаясь и соединяя большой, указательный и среднии пальцы. При этом безымянный и мизинец отводили в сторону. Жест “коэнов” — символическая Звезда Давида.

Я обошел несколько ближайших групп. Высматривая тех, кто был богаче всех одет. Им я показывал Кольцо Соломона, дожидался отпавшей челюсти и выталкивал в сторону Фламия. К моему удивлению возле самого портика Храма я обнаружил Иосифа. Из его носа струей текла кровь, которую он пытался унять.

— Иосиф, как ты? — я оторвал от туники небольшой кусок материи, подал еврею

— Марк? — удивился ученик Христа. Благодарно кивнул, забирая лоскут и приложил его к носу — А я все думал, что за римлянин стоял на балконе?!!

— Как ты здесь оказался? Ты же должен быть у могилы Учителя!

— Там Никодим остался — пожал плечами Иосифа — А я пошел искать учеников Равви и его мать.

— Нашел?

— Нет — Иосиф тяжело вздохнул. Его взгляд задержался на кольце Соломона, потом переместился за спину. Там возле Ковчега толпились римляне и отобранные мною евреи.

— Что все это значит? — задал фарисей вполне логичный вопрос — Неужели, это настоящий Ковчег?!

— Самый что ни на есть — кивнул я — Ты же сам видел Свет и Скрижаль в моих руках.

— Голова кругом идет — Иосиф хлюпнул носом — Но откуда они взялись?