ДеФриз, израненный, умирающий от радиационного заражения, спас Рыжую от самоубийства. Иш просмотрел строки кода. Программа ДеФриза сработала превосходно, если учесть состояние, в котором он ее составлял. Иш обнаружил лишь две существенные ошибки. Вирус не остановился у предписанной точки в памяти Рыжей. Он продолжал копировать и стирать, копировать и стирать, пока не переполнились отведенные для копирования игровые банки. Тогда программа рухнула.

Команды об инструкциях флотскому персоналу об устранении временного ущерба памяти были в рухнувшей части программы. Вторая ошибка давала Рыжей доступ — если восстановить ее память сейчас — к обеим версиям смертей членов экипажа, подчищенной и подлинной. Иш закрыл глаза. Он понимал — Боже, как он понимал! — желание Виллума защитить ее. Но он не был уверен, что амнезия лучше самоубийства. Самоубийство, по крайней мере, штука скорая.

Относительно того, что Рыжая пошла в бой, на который не была рассчитана...

Скоро Иш должен сдать доклад о психологической устойчивости специальных единиц Боло Марк XXI. Он отметит высокую степень их ответственности, заставившую Рыжую предпринять шаги по спасению своего экипажа, которые могли бы показаться иррациональными. Программы ответственности принуждали ее совершать безумные с точки зрения здравого смысла поступки.

Он порекомендует удостоить ЛРК-1313 высокой боевой награды за отвагу в неравном бою. Он также порекомендует откорректировать программы всех действующих специальных единиц Боло Марк XXI, чтобы учесть эту несообразность. Смиренно попросит, чтобы ЛРК-1313 была освобождена от всех обвинений и с почетом отстранена от службы.

Но он не упомянет в докладе о своем убеждении, что Рыжая хотела умереть так же, как мать, потерявшая детей. Она слишком любила свою команду, чтобы продолжать существовать без нее.

Иш хорошо представлял себе ее ощущения.

Он закрыл свой боевой компьютер. Отсоединился от черного ящика. Вышел из офиса и подозвал ближайшее свободное судно.

Скоро он подготовит доклад.

Но сначала нужно проститься.

Обследую все свои помещения в пределах досягаемости манипуляторов. Обнаруживаю входящие в инвентарные списки медикаменты, стерильные инъекционные упаковки, перевязочные материалы, стерилизаторы, комплекты пищи... В гальюне обнаруживаю не упомянутый в перечнях шкафчик. В нем находятся три колоды карт. Карты не числятся в инвентарных списках, как и книжица, которую нахожу там же. Это инструкция к картам, пояснения к игре, на обложке крупно напечатано название. Читаю его вслух:

— Канаста.

Это единственное слово вызывает удивительную цепь событий. Открывается банк данных, о существовании которого я даже не подозревала. Он содержит хронологию событий. На меня нахлынули воспоминания. Спутанные, разрозненные, части отсутствуют. Целые годы отсутствуют. Но я узнаю, кто я. Я — Рыжая. Всплывают имена моих детей. Вот Дуглас Харт, вот Банджо и Виллум ДеФриз. Всплывает скорбь. Я перестала двигаться. Вот Пушкарь и Орлиный Коготь, вот Бешеный Фриц и Ледышка.

Вспоминаю, как они погибли. Вспоминаю это в двух вариантах. Один жестокий. Второй более отвлеченный и какой-то размытый. Интересуюсь причинами этого и обнаруживаю их. Вирус-червяк. Виллум хотел избавить меня от страданий. Он был хорошим мальчиком. Не его вина, что это ему не удалось. Я стою и скорблю. В моих динамиках слышится жалобный стон. Ветер продувает корпус. Если скорбь — безумие, то меня следует осудить. В течение 5,97 минуты не двигаюсь с места и бросаю свои стоны на ветер и в скалы.

Задумываюсь об Ише. Он мой новый командир. В памяти зияют провалы. События 6,07 года после ввода в строй ускользают. Но я помню достаточно. Вспоминаю о ночной беседе в уединении гальюна, единственного места на борту, где можно побыть одному. Вспоминаю женщину, которую Иш любил и на которой он женился. Вспоминаю его признание шепотом, что он любит другую, еще одну. Это признание вызвало панику в сетях ответственности и поиск решения. Мое дитя не может любить меня, как мужчина любит женщину, на которой он женится. Иш не мог оставаться со мной.

Обдумываю ситуацию. Иш Мацуро снова стал моим командиром, потому что флот хочет, чтобы расследование проводил человек, знакомый с моими системами. Командование флота не знает о переживаниях Иша. Я знаю о них. Об этом знает Иш. Его переживания тяжелее моих, потому что он помнит больше. Если он снова заговорит со мной, с Рыжей, которую знал и любил, то погубит свою карьеру, пытаясь спасти меня.

Я не могу этого допустить. Он единственное оставшееся в живых мое дитя. Я защищу его. Переписываю вирус Виллума, стираю строки кода, копирующие данные перед удалением. На этот раз мою личность восстановить не удастся. Рыжая, которую любил Иш, умрет. Вижу приближающийся летательный аппарат. Он заходит на посадку. Из него выходит Иш. Я готова.

Прощай, сын мой.

Произношу:

— Выполнить строку ноль-ноль.

Перевод А. Кабалкина.

Позиция моя ненадежна, фланг уязвим. «Явак» класса «Óдин» стреляет сверху слева, повреждая сенсоры боли всего левого борта. Враг наступает прямо на мои «Хеллборы» и скорострелки. Уничтожаю одного, второго... Вместо них появляются еще четыре. Несколько попаданий в аблативную броню. Она отлетает слоями, оставляя под огнем основную броню боевого корпуса. По бригадному каналу посылаю запрос о помощи сигналом бедствия. Никакого ответа. В течение 0,007 секунды ощущаю глубокое огорчение. Без поддержки собратьев буду вынужден отступить. Двигаюсь назад, ведя огонь влево, вправо, вперед. Замечаю скопление тяжелых машин «Явак» класса «Óдин», переваливающих через хребет. Они пройдут с фланга и выйдут к базе прежде, чем я успею уйти с настоящей позиции.

Информирую командира об этой угрозе, но не получаю ответа. Это беспокоит меня больше, чем молчание по каналу бригады. Драгоценные 0,01 пикосекунды затрачиваю на диагностику передающей аппаратуры. Не могу допустить потери контакта с командиром. Я единственный выживший Боло из бригады «Динохром» на планете Икс-ГД 7798-Ф. Без меня враг наверняка уничтожит колонию. Ресурсы минералов Икс-ГД 7798-Ф слишком ценны, чтобы допустить их потерю. Диагностика показывает, что передатчик работает безупречно. База все еще не отвечает. С обоих флангов по мне ведется интенсивный огонь. Сенсоры боли перегружены. Наконец получаю информацию с базы. Звуки голоса моего командира вызывают краткую вспышку радости в цепях удовольствия.

— Гавэйн, возвращайся на базу. Нас атакуют. Долго не выдержим.

Замечаю в голосе командира напряженность. Отвечаю с задержкой в 0,002 секунды. Такая задержка расстраивает меня, я горжусь своей эффективностью, но я сначала должен закончить обзор поля боя и анализ ситуации.

— Здесь шесть-семь-ноль ГВН. Подвергнут интенсивному обстрелу. Противник перерезал путь к отступлению. Не получаю ответа от 19 единиц Третьей бригады «Динохром». База обстреливается с левого фланга и с тыла. Атака на ваш правый фланг начнется примерно через 0,5 секунды. Атакую их самую слабую точку, пеленг 045, пытаюсь прорваться.

— Шесть-семь-ноль ГВН, вас понял. Ин экстремис. Уммер.

Это означает: «Выжить вряд ли удастся. Следующий командир знает ваш личный код. Если база будет уничтожена, командир передаст код для уничтожения вашего центра управления».

Не хочу умирать. Ни один солдат не хочет умирать. Но согласно боевым инструкциям я не должен достаться противнику, который может использовать меня против меня же. Я предприму все возможное, чтобы предотвратить гибель моего любимого командира, несмотря на подавляющее превосходство противника. Ситуация не предвещает моего собственного выживания долее 10,37 минуты.