– Расставаться с семьей мне будет очень грустно, – сказала Резеда, – но я тебя люблю и хочу быть с тобой. У нас так много общего! Займемся птицеводством, я усовершенствую свой метод дрессировки и помогу тебе в составлении словаря пернатых…

Я обнял ее за плечи. Мы стояли, прижавшись друг к другу, как вдруг долетел крик впередсмотрящего:

– Внимание, внимание! Прямо по курсу циклон!

Я взглянул вверх и на верхушке мачты увидел знакомую фигуру с подзорной трубой у глаз. Это был Зызик. Пан Клякса выполнил обещание и велел Алойзи взять юношу на корабль.

Мы с Резедой поспешили присоединиться к остальной компании. Первый Адмирал Флота стоял возле пана Кляксы и своим острым невооруженным глазом всматривался в глаз циклона.

– Вот так всегда, стоит на военном судне появиться юбке, – проворчал он, полностью войдя в роль моряка, а моряки, как известно, народ весьма суеверный.

Потом побурчал себе под нос еще немного и вслух добавил:

– Да… Разумеется… Приближается циклон «Резеда». Наш корабль может разлететься в щепки.

– Слушай, Алойзи, я сам этим займусь, – вмешался пан Клякса. – Моя борода значит больше, чем все твои навигационные приборы вместе взятые.

С этими словами он встал на одну ногу и пустил бороду в свободный полет. Заряженная атмосферным электричеством борода сложилась клином и нацелилась на северо-запад.

– Право руля на две угловые минуты. Стоп машины. Все орудия на правый борт, – распорядился пан Клякса.

– Право руля на две угловые минуты! Стоп машины! Орудия на правый борт! – крикнул Адмирал капитану.

– Есть! – выплюнув сигару, гаркнул в ответ капитан Тыквот и отдал соответствующие приказы команде.

– Циклон «Резеда» – ужас Нетихого океана, – сообщил нам Алойзи. – В свое время много шума наделала история гибели флота Фарфории, когда ко дну пошли все суда до единого, включая даже водонепроницаемые соусники.

– Черт меня дернул уехать из дому на старости лет, – буркнул Вероник.

– Выше голову! Я с вами! – воскликнул пан Клякса. – Циклоны – моя специальность.

«Кватерностер Первый» развернулся правым бортом к циклону и под скрежет тормозов остановился как вкопанный.

– Наводчики – к орудиям! Расчетам пусковых установок по местам стоять! – командовал капитан Тыквот.

– Огонь! – приказал пан Клякса.

Грянул залп. Самонаводящиеся ракеты с блеском и свистом вонзились в глаз циклона.

– Еще – огонь!

– Ладно, достаточно, – пан Клякса, поднес к губам кончик бороды и от души ее расцеловал. – Хорошая борода! Любимая борода!

– Клево! – крикнул сверху Зызик, когда рассеялся дым. – Циклон разбит вдребезги!

Я одолжил у капитана подзорную трубу, чтобы взглянуть на результаты стрельбы. Обломки циклона разлетелись по поверхности океана, как осколки зеркала. Его продырявленный снарядами глаз напоминал ситечко, сквозь которое просачивался красный свет солнца.

– Итак, мы спасены, – сказал пан Клякса Алойзи, – хотя на военном судне и находится «юбка».

С этими словами он галантно поклонился Резеде и поцеловал ей руку, чем доставил мне огромное удовольствие. Резеда сделала реверанс и кинулась пану Кляксе на шею, благодаря за заступничество перед Алойзи.

Первый Адмирал Флота иронически кивнул, взглянул на барометр и заметил:

– Что ж, с циклоном мы справились, но сумеем ли уйти от надвигающегося шторма? Не забывайте, мы вступаем в зону субтропических депрессии.

Я ожидал шторма с самого утра, еще тогда заметив на горизонте предвещающие бурю тучки.

И теперь, когда наш корабль снова набрал полный ход, небо прочертили огненные зигзаги молний, раздался гром, и разряды с шипением посыпались в море, подымая густые облака пара в местах падения. Вода закипела. На поверхность стали всплывать косяки вареной рыбы, которую матросы ловко вылавливали сачками для ловли бабочек. Полил дождь, тут же перешедший в ливень. Все произошло так быстро, что не успели мы покинуть палубу, как промокли до нитки.

На пане Кляксе был костюм из герметических, непромокаемых веществ, и ему достаточно было лишь стряхнуть с себя капли, чтобы принять свой обычный вид. Не пострадала от дождя и его борода, покрытая метеокляксической мазью. Вероник же отжал свои одежды в ванной, надел их снова и с молодцеватым видом заявил:

– Суровая жизнь привратника приучила меня к любым испытаниям. Насморка у меня не бывает! Я закален, как гвоздь!

Тут он напряг бицепсы, встал на руки, выполнил несколько гимнастических упражнений и гордо добавил:

– Я не я, если вру. Мне семьдесят лет, но я за пояс заткну еще не одного молодца!

Этот камень был брошен в мой огород, поскольку мы с Резедой воспользовались любезностью первого офицера, предложившего нам переодеться в морскую форму, пока не высохнут наши собственные вещи. Надо отметить, моряк из Резеды вышел очаровательный.

Шторм все еще бушевал. Перепуганные летающие рыбы то и дело ударялись в стекла иллюминаторов. «Кватерностер Первый» переваливался с боку на бок, вставал на дыбы и глухо стонал под ударами волн.

Адмирал не покидал своего поста. В репродукторах гремел хриплый голос капитана Тыквота. Вдруг в адмиральском салоне, где мы попивали горячий лактусовый сок, появился Зызик. От усталости он тяжело дышал и едва держался на ногах, но при том едва не лопался от гордости.

– Пан профессор… – пропыхтел он. – Я вас не подвел, верно?… Попросите Адмирала взять меня на службу… Профессулик, родненький, ну что вам стоит, ради меня, а?!

– Сядь и отдохни, – сказал пан Клякса. – Ты славный малый! Как я вижу, тебе и море по колено. Через пять лет быть тебе знаменитым капитаном, ручаюсь. Ты за мной, как за каменной стеной, а я слов на ветер не бросаю.

Едва пан Клякса выговорил это, как сила урагана возросла на пять баллов по шкале Бжехворта, и судно заскакало по океану, как теннисный шарик.

Стюарды привязали нас к креслам, чтобы мы не разбили головы о потолок.

Наступила ночь. Об ужине не могло быть и речи. Графины с лактусовым соком и стаканы давно уже превратились в стеклянную пыль. Мы молча грызли сухари и выжидательно поглядывали на пана Кляксу.

Великий ученый был погружен в изучение своей автоматической карты. Он водил по ней пальцем и беззаботно напевал неизменное «па-рам-пам-пам».

Когда часы пробили полночь, пан Клякса попросил стюарда пригласить в салон Адмирала.

Алойзи был, как всегда, спокоен, не выказывая никаких признаков утомления. В этом и состояло его механическое превосходство над обычными адмиралами.

– Приближаемся к цели, – сказал пан Клякса. – По прямой до острова Двойников не более пятнадцати миль. Точный курс укажет борода. Идемте на палубу.

– Сейчас отдам необходимые указания. – Алойзи козырнул и взбежал по трапу наверх.

Мы последовали за ним, связавшись веревкой, как альпинисты, чтобы нас не унесло ветром. Я шел в связке последним, и моя морская форма то и дело привлекала внимание боцманов.

– Ты что тут болтаешься, недотепа? – шпынял меня то один, то другой. – Шевелись, болван! За работу, бездельник!

Резеда сочувственно сжимала мою руку, но благоразумно помалкивала: ведь и на ней была форма.

На палубе ревел ветер, дыхание перехватывало, но дождь вроде бы прекратился. Капитан Тыквот, давясь сигарным дымом и с отвращением плюясь, неутомимо раздавал приказания. Наша компания перебралась на нос корабля. Пан Клякса выставил бороду вперед, положил подзорную трубу на плечо Алойзи и пристально вгляделся вдаль. Сначала он бормотал что-то невразумительное, а потом стал произносить короткие, обрывистые фразы:

– Любопытно… Ничего не понимаю… Острова Двойников нет, просто нет. Но моя карта не может ошибаться. Произошло что-то невероятное. Сейчас, сейчас… Глазам своим не верю! Вон плавает верхушка острова. Одна верхушка и больше ничего! Похоже, циклон разломил остров по горизонтали. Верхушка с домом уцелела и теперь плавает на поверхности, словно блюдце. Алойзи, прикажи усилить свет прожекторов… Ага! Вижу! Вижу! Дом и сад! Надо пустить ракеты! Быстрей, быстрей!