Руда как ни в чем не бывало лежал рядом со мной, спокойно смотрел на дорогу и ворчал:

– Пожалуй, брат, сегодня нам пса уже не дождаться.

Я слышал, как тикают часы на моей руке, словно кто-то стучал маленьким молоточком. Я подумал: „Что нужно делать человеку, если его укусит собака?“ Но тут же постарался себя успокоить: „Этот пес наверняка здоровый. У него холодный нос“. А третья мысль советовала мне: „Лежи спокойно! Пес подумает, что ты мертвый, и спокойно уйдет“. В эту минуту Руда случайно оглянулся и, вскочив, заорал:

– Тонда, да ведь сзади сидит пес!

Не знаю, как это случилось, но я тоже моментально вскочил. Пес отбежал в сторону, остановился и уставился на нас. Теперь он показался мне намного меньше.

А Руда уже шептал мне на ухо:

– Ты хватай за голову, а я за хвост!

Но не успел он договорить, как пес подошел, уселся между нами и тихонько заскулил. Руда ласково спросил его:

– Дать косточку?

Я не хотел отстать от Руды и тоже предложил:

– А может, сахару?

Пес завилял кончиком хвоста, потом подпрыгнул и лизнул меня прямо в нос.

Наконец-то мы добились своего! Этот пес словно упал к нам с ясного неба. Он был средних размеров и вполне грустный. Шерсть у него была рыжая, а нос черный. Когда он открывал пасть, то были видны белые зубы и розовый язык. Большие уши висели у него до земли, хвост был длинный, а лапы короткие. Это была настоящая такса.

Глаза у пса были коричневые, круглые и печальные, а лоб покрыт морщинками – наверное, от больших забот.

Мы сразу же принялись его обучать. Только сначала поспорили, как его назвать. Руда хотел назвать его Дьяволом, Пиратом или, по крайней мере. Тигром. Я сказал ему, что все это не подходит. Дьяволом можно назвать пса, если он черный. Пиратом называют собак, которые нападают на ребятишек и отнимают у них хлеб, намазанный чем-нибудь вкусным. А Тигром называют тех собак, которые кусают всех, кто попадется под руку. Нашего пса надо назвать Жоликом, Муфиком или, по крайней мере, Уврчеком. Но Руда никак не хотел соглашаться. Он доказывал, что так можно назвать пса только маленького и уже прирученного.

Наконец мы приняли такое решение: половину имени придумает Руда, половину – я.

Руда сказал:

– Са…

Я добавил:

– Жол…

Получилось – Сажол. Но мы вовсе не хотели, чтобы у нашего пса было такое имя.

Тогда Руда подумал и предложил перевернуть это имя наоборот. Вот так и получилось, что наш пес стал называться Жолса. Имя это было странное, необычное и очень нравилось нам.

Пока мы спорили, Жолса уснул у меня на руках. Мы разбудили его и давай веселить! Это был на редкость печальный пес. Мы строили ему смешные рожи, бросали ему камень. Но бедный Жолса только смотрел на нас и дрожал. А потом снова уснул.

Мы сидели и не знали, что делать дальше.

– Хорошенькое веселье, ничего не скажешь! – пробормотал Руда. – Вот если бы достать живую мышь! Мышь развеселит любого пса.

Едва Руда произнес слово „мышь“, как произошло чудо. Уши у Жолсы задвигались, глаза открылись. Он прыгнул на землю, начал носиться вокруг лопуха и лаять в каждую дыру.

Мы кричали ссудой, перебивая друг друга:

– Жолса, мышь!

Глаза у пса заблестели, со лба сошли морщинки, словно он позабыл обо всех заботах. Даже рот у него как-то заулыбался. И наконец он разразился веселым лаем.

Нам тоже стало весело. Мы бегали вместе с псом вокруг лопуха, а Жолса покусывал нас с радостным визгом.

В конце концов мы с Рудой запыхались и, усевшись на краю канавы, стали смотреть, как Жолса старательно роется в большой яме под лопухом.

– Пес-то наш хороший охотник, – с довольным видом заметил Руда. – Обучим его ловить кроликов.

Жолса перестал рыться, поднял нос, измазанный глиной, и посмотрел на нас, словно говоря: „Что ж, и это я могу“.

– Завтра же возьмем его в лес, – решил Руда.

Я тоже захотел что-нибудь придумать для Жолсы и сказал:

– А потом научим его всяким фокусам.

– Таким фокусам, что на него будут ходить смотреть все петипасские мальчишки! – добавил Руда.

Жолса перестал копаться под лопухом, вылез из ямы и снова весело посмотрел на нас. Затем отряхнул глину, прищурился на солнышко, свернулся клубком и уснул.

– Не беда, – сказал Руда. – Мы уже знаем такое слово, которое его сразу развеселит.

Жолса спал. А мы с Рудой сидели и радовались, что теперь у нас до самого конца каникул есть весёлое занятие. По утрам мы будем ходить с Жолсой на охоту. Днем станем обучать его всяким фокусам – это тоже весело. Один день он будет жить у Руды, другой – у меня, так и будем чередоваться. Один день я отдам ему половину обеда и ужина, другой день – Руда. А сейчас, когда пойдём домой, полдороги поведет Жолсу Руда, полдороги я.

Мы с блаженным видом смотрели на спящего Жолсу и тихонько считали до трехсот, чтобы дать ему как следует выспаться. Потом мы его разбудили. Руда отвязал веревку от кости и накинул её Жолсе на шею. Мы торжественно шли посредине дороги, направляясь домой. За забором дачи номер семнадцать стояла женщина. Она внимательно посмотрела на Жолсу и крикнула кому-то в глубину сада:

– Смотри, какая милая такса!

Я подмигнул Руде, Руда – мне, и я прикрикнул на Жолсу:

– Иди, иди, не балуй!

Пусть все знают, что этот пес наш. Вдруг на углу улицы нам повстречалась целая куча ребят, и кто-то из них крикнул:

– Эй, ребята, что вы делаете с нашим Пецкой?

Куда вы его тащите?

Тут случилось такое, что вспомнить, и то страшно. Жолса вздрогнул, рванулся, веревка вырвалась у Руды из рук, а меня кто-то сзади схватил за плечо. Руда бросился вперед, словно хотел убежать, но его уже плотным кольцом окружили петипасские ребята. Я обернулся и увидел перед собой Анчу. Жолса сидел у её ног и тихо рычал.

В эту минуту мне хотелось только одного: очутиться где-нибудь далеко-далеко за семью горами. Проживи я на свете хоть сто лет, и то не забуду, как смотрела на меня Анча. Я чувствовал себя самым разнесчастным человеком в мире. Хоть бы она сказала что-нибудь, и то было бы легче. Но она лишь молча смотрела на меня. А потом получилось ещё обиднее. Анча обошла меня, словно я для неё не существовал, и присоединилась к мальчишкам, которые плотным кольцом окружили Руду. Среди них был и Лойза Салих. Он едва доставал Руде до плеча, но вид у него был бесстрашный. Грозя Руде кулаком, он кричал:

– Вы просто воришки! Вы украли у Анчи собаку!

А все остальные мальчишки, будто грозные судьи, смотрели на Руду и кивали в знак согласия головой.

Лойза пыжился от радости, как индюк. Он размахивал руками, бегал от одного к другому и всем объяснял:

– Я сейчас вам расскажу, как было дело! Они сидели под каштанами и о чем-то сговаривались.

Я это сразу заметил. Тогда мы пошли за Грудеком, а его не было дома. Тогда мы пошли за ними, а они тут ловили собак. Украли у Анчи её Пецку. Тогда мы пошли за Анчей.

Все ребята слушали, хотя и без него прекрасно знали, как все произошло. Единственный, кто не слушал, был Руда. Он стоял в плотном кольце петипас-ских ребят, покачивался на носках и щурил глаза. Страха у него не было. Он видел, что все ребята намного меньше его. Лойза Салих ещё разок крикнул:

– Эх вы, собачьи воры!

Но в ту же минуту он чуть не проглотил язык. Руда шагнул к нему и ухватил за плечо:

– Ты мне за это ответишь!

Лойза со страхом посмотрел на Руду. По правде говоря, Лойза был ещё малышом. Он весь сжался и оглянулся на остальных. А те изо всех сил закричали:

– Драбек бьет Лойзу!

В этом-то и была их ошибка. Руда сразу понял, что они его боятся. Он отпустил Лойзу и сделал вид, что хочет кинуться на ребят. Но вместо этого ещё сильнее прищурился и спросил тихим голосом:

– Это кто у вас ворует собак, а? Кто-то стоявший сзади всех ответил: