– Итак, вы его бросили?

– Нет. Я предложил ему работу. Сто долларов в неделю, подсадной уткой. Он притягивал массу людей, как только подходил к игровому столу. Не спрашивайте меня, почему – от него, видимо, исходит такая аура.

– И ему нравилась эта работа?

– Совсем не нравилась. Но он не жаловался. Я сказал ему четко и ясно: его время прошло. Но если он будет вести себя соответственно, то продержится у нас до конца своих дней.

Он замолчал, некоторое время раздумывая. Затем изобразил некоторое подобие улыбки.

– Когда становишься старым, это плохо. Фрэнчи так гордился своей репутацией завзятого игрока, будто был национальным героем. Ну, это может случиться с каждым.

– Значит, он был звездой – подсадной уткой с окладом сто долларов в неделю?

– Да, так и было.

– Но это еще не все. – Я посмотрел на него в упор. – Сейчас в Лас-Вегасе находятся три женщины, каждая из них утверждает, что она замужем за «Французом». И каждой из них он сообщил, что выиграл двести тысяч долларов и собирается прекратить играть, как только накопит четверть миллиона.

Пангуин скривил губы.

– Это типично для Фрэнчи. Он был просто помешан на женитьбах. В Новом Орлеане я за год дважды был у него свидетелем на бракосочетаниях.

– Как же он это устраивал?

– Чистый блеф. Просил какого-нибудь приятеля облачиться в черное, надеть воротничок задом наперед и сыграть комедию. Он даже заказывал печатать фальшивое свидетельство о браке.

Это меня не удивило.

– Вы ведь знали его жену Ирис, по прозвищу «Железные Штаны»? Или Фрэнчи о ней рассказывал?

– «Железные Штаны»?

– Француз женился на ней в двадцатые годы.

Пангуин покачал головой.

– Не припомню, чтобы когда-то слышал о ней.

– А что вы думаете об этих двухстах тысячах долларов? Были у «Француза» шансы так много выиграть, и чтобы вы не знали?

– Ни в коем случае. Мы с ним не желали допускать никакого риска. Каждую ночь перед уходом из казино его обыскивали. Вся история с двумя сотнями тысяч – его обычное надувательство. Этот человек просто не умел говорить правду. И прежде всего женщинам.

– Еще кое-что, – продолжал я. – Когда пришло сообщение, что «Француз» потерял сознание, вы были в кабинете Дэниельса. Как выясняется, вы были старым другом Фрэнчи. Почему же вы не послали за врачом?

Пангуин развел руками.

– Я решил, что он просто пьян. У нас с ним была договоренность, что каждый раз, когда заведение угощает всех игроков, он тоже получает выпивку. И он никогда не пропускал. Это могло быть причиной того, что сердце в конце концов не выдержало.

– Сердце тут ни при чем. Кто-то подмешал ему в выпивку наркотик.

Я внимательно следил за Пангуином. Казалось, он был твердо убежден, что Фрэнчи умер нищим. Я бы тоже в это поверил, не будь того пакета на складе.

Пангуин вскочил. Казалось, он вот-вот взорвется. С трудом проглотив слюну, он спросил:

– Наркотик? В нашем отеле? Как это? Зачем кому-то давать Фрэнчи наркотик?

Я игнорировал его возмущение.

– Знай мы это, имели бы ответы на многие другие вопросы. Значит, вы уверены, что Мэлмен не мог выиграть двести тысяч долларов? Может быть, он играл на высоких ставках против какого-нибудь техасского нефтяного магната?

– А что он мог поставить?

Да, он прав. Но ведь деньги существовали! Они лежали у меня на душе тяжким камнем. Почему Джо принес их из отеля и положил в свой письменный стол? Может быть, он убил Француза? До сих пор я не отваживался задавать себе этот вопрос, но теперь и не мог от него уклоняться. Были еще какие-то обстоятельства, которых я не знал. Ведь не знал же я, что Китти когда-то была замужем за Мэлменом. Скажи мне кто-то об этом, тут же не предъявив доказательств, я бы тоже не поверил.

Следовательно, Джо мог… Но это абсурд! Я не мог сомневаться в Джо.

– Вы точно знаете, что это был наркотик? – Пангуин смотрел на меня, словно уличая во лжи.

– Врач нашел в его желудке хлоралгидрат. Кто-то его умышленно отключил, а потом убил – в номере вашего отеля.

Пангуин, как ракета, взлетел со стула.

– Убил! Но послушайте…

– Приходите завтра на слушание, и все узнаете. Все равно вы должны прийти. Вы-то знаете о Французе больше, чем все остальные.

С тем я и вышел. Брошенный им последний взгляд меня вовсе не успокоил. Черные глаза пылали, осыпая меня искрами сдерживаемой ярости, будто он считал меня лично ответственным за смерть «Француза».

Коктейль-бар был почти пуст. Я подошел к стойке и спросил Дору Ковски, однако той еще не было на работе. Тогда я позвонил в управление и велел Элу Фриду заехать за ней и ее мужем, привезти в отдел и ждать меня вместе с ними.

По пути к выходу я еще раз остановился у стола старшего посыльного. Роб Хобарт разговаривал по телефону.

– Добрый день, лейтенант, – вежливо поздоровался он, закончив разговор.

Я кивнул.

– Хочу еще раз спросить вас спросить: как все в деталях происходило в тот вечер, когда умер Фрэнчи?

С минуту он молчал, раздумывая.

– Ну, я сидел здесь и услышал, как в игровом зале вскрикнула женщина. Затем увидел, что все гости сбегаются к одному столу, и пошел посмотреть, что случилось. Протиснулся сквозь столпившихся людей и увидел Майка Ковски, склонившегося над «Французом». Я спросил, что произошло, и он сказал, что Фрэнчи лишился чувств и что я должен вызвать Пангуина. Тут же один из крупье сказал, что Пангуин в кабинете Дэниельса, поэтому я, оглядевшись по сторонам, увидел Фостера и послал его к шефу.

– И сколько прошло времени, пока они оба пришли?

– Самое большее три-четыре минуты. Охранники в зале немного оттеснили людей, и Фостер принес носилки. Мы с ним положили на них Фрэнчи, Пангуин пощупал пульс, а затем сказал Дэниельсу, что того нужно уложить в номере. Что мы и сделали.

– А что происходило после этого?

– Ну, ничего особенного. Мы положили его на кровать и укрыли одеялом; потом я пошел в кабинет, доложил Дэниельсу и спросил, следует ли вызвать врача. Он сказал, что Фрэнчи просто пьян, и он сам о нем позаботится. Поэтому я вернулся на свое место.

– И это все?

– Нет, не совсем. Люди, для которых был зарезервирован этот номер, прибыли около двадцати трех часов, и портье послал меня вывести оттуда Француза. Однако тот уже был мертв.

– Тогда вы пригласили Дэниельса.

– Да. А он сразу же вызвал вашего сотрудника, Болдинга.

Остальное я знал, но все же спросил:

– Значит ни один человек не видел Фрэнчи с того момента, как вы уложили его в номере, и до того, когда вы же нашли его мертвым.

– Насколько мне известно, никто.

– Ладно. Завтра состоится слушание этого дела. Приходите, вы вызываетесь как свидетель.

У выхода мне встретился Клайд Болдинг. Я поручил ему опросить всех служащих отеля, которые могли проходить мимо номера, где лежал «Француз»; возможно, один из них видел, как кто-то туда входил. Он должен был также установить, что делал Фрэнчи в тот вечер, когда пришел в отель, с кем разговаривал, и не было ли в его поведении чего-то необычного.

Ковски уже ожидали меня в кабинете. Майк был довольно сердит.

– Что означает наша доставка сюда? Дора опаздывает на работу.

Я сел за письменный стол, Фрид подпирал стену у двери.

– Означает это, – ответил я, – что кто-то подмешал наркотик в бокал «Француза» в вечер его смерти. А именно – ваша жена.

Ковски был по натуре бойцом и тут же закричал:

– Если вы обвиняете Дору…

Я устал и не имел желания тратить время на бесполезные диспуты.

– Выведи его, – велел я Элу Фриду. – Подержи у себя в кабинете, пока я буду говорить с дамой.

– Эй, подождите…

Ковски, очевидно, собрался поскандалить, однако Эл о нем позаботился. Он не то чтобы очень силен, но умеет правильно приложить свою силу. В один миг Майк оказался в его захвате и сразу стал послушным. Эл открыл дверь, вытолкнул Ковски и закрыл ее за собой.