Значит, Тёмный двигатель, мысленно повторил я, наблюдая за двумя стволами в руках цвайхандера.

Требует жертв.

— Так что это за история? — произнес я, стараясь не выдать агрессивный оттенок преисполнивших меня чувств. — Он это серьезно?

— К сожалению, да, — буркнул Пасюк Игнатьевич. — Смерть одного лишь нужна, чтобы мы вернулись домой.

— Охренеть, какие новости науки и техники с передовой прогресса! — как смог сдержанно поразился я. — И давно это с вами? И что нас ждёт? Кто будет жертвой? И кто его выберет?

Загадкой это оставалось недолго.

— Ремонтная группа из четырех человек, на Двигательную палубу, — заявил цвайхандер. — Давайте, смертнички, поторапливайтесь. Черныш проголодался.

— Не понял, — хмуро отозвался я в ответ на его заявление. — Это что за новости?

— Новенький, что ли? — Цвайхандер прицелился взглядом в мой адрес.

Отметил, видимо на воображаемой мишени в виде мой ростовой фигуры зоны оптимального поражения. Профессиональная аберрация, так сказать. Ну и, в целом, он был неприятный тип.

— Ничего, втянешься, — добавил он. — Группа из четырех человек, все как обычно. Пасюк Игнатьевич, вы как всегда, в первых рядах?

— Ну а как же иначе? — пробурчал Пасюк Игнатьевич. — Куда ж без меня?

— Отлично! — воскликнул цвайхандер. — Будут ещё добровольцы? Желающие, шаг вперед!

Желающих больше не нашлось.

Цвайхандер пожал плечами и трижды ткнул в толпу.

— Ты, ты и ты!

Меня, что характерно, не выбрал.

Народ застенал от ужаса, а цвай заржал, как образцово-показательный садюга при должности.

Ну, понятно, власть в башку ударила пивом пенным. Крышечку-то и выбило… Такой далеко может зайти, если вовремя не остановить.

А кто его такого остановит, кроме меня? Вот то-то и оно…

Блин! Да еще и двигатель какой-то на человеческих жертвоприношениях! Оригинальная, свежая концепция. Вот только слегка стремная, если вы понимаете, к чему я веду. И совсем непонятно, как это действует вообще.

— Он чего, реально так работает, этот ваш Чёрный двигатель? — в некотором охренении уточнил я у Пасюка Игнатьевича.

— Таковы факты, — Пасюк Игнатьевич пожал плечами. — А меня можете считать жрецом этого культа. Я веду предстартовую подготовку, остальные помогают, и кого заберет двигатель — точно не известно. Это дает немного надежды на выживание всем участникам. Другие варианты куда неприятнее. Куда, думаете делись мои ноги?

— А что у вас с ногами? — нахмурился я.

— Не сошлись во мнениях, чья очередь накормить собой двигатель, — усмехнулся добрый дедушка Пасюк Игнатьевич. — Пришлось убеждать ногами. Их двигатель тоже прихватил. Вот так вот.

Вот, блин. Вон оно что.

— А чего не летать на чем-то менее кровожадном? — задал я очевидный вопрос.

— Прыжковые двигатели Гейзенберга в Войде даже последнего, четвёртого поколения сильно уступают Чёрным в эффективности. Рейдер на Чёрном двигателе корабль на Гейзенберговском всегда догонит. Вот поэтому тут их и используют. А имперские гиперброски по каким-то причинам в войде не практикуют, — Пасюк Игнатьевич пожал плечами.

О. Я, похоже, знаю по каким причинам. Ну, подозреваю.

Просто, блин, Система тут не фурычит, и энергия Большого Взрыва не собирается. Говорилось о чём-то таком вскользь на курсах в Академии вековой давности, но больше как гипотеза.

Похоже, привязанность источников энергии Большого Взрыва к звездам основной последовательности можно считать натурно доказанной, пусть и только для меня лично. Потому что в войде её нет.

Тем временем, цвайхандер построил в ряд выбранных кандидатов. Те от ужаса падали на пол, кричали, визжали и не хотели идти на убой, что вполне понятно. Прочие в это дело не лезли. Цвайхандер с двумя бластерами эту толпу перестреляет примерно за семь секунд, я уже прикинул. И всё это знают, насмотрелись, видать, уже натурных демонстрации превосходства.

Я огляделся, присматривая верных и отважных спутников, готовых передавать за мной в пасть Чёрного Двигателя.

И парочка таковых попалась мне глаза.

— Утырок и Ублюдок, — скомандовал я. — За мной!

— А чего мы? За что? — взвыли оба развенчанных лидера в один голос, зазвенев сковывающей их цепью.

— Потому, что вы элита, и пришла пора отработать свои привилегии, — усмехнулся я. — Пришла пора порадеть за общину, мироеды. Так что заткнулись и за мной. Оба!

И я пошел вперед. А они звеня цепью побрели следом.

— Отставить вопли! — мрачно скомандовал я. — Я доброволец. И со мной ещё двое. Тоже добровольцев. Мы пойдем.

Пасюк Игнатьевич удивленно посмотрел на меня. Что? Не ожидал? А вот он я.

Цвайхандер окинул меня цепким взглядом с ног до головы, усмехнулся ткнул в меня пальцем:

— Ну, смотри, новенький, никто тебя не остановит, раз тебе жить надоело,

Он пожал плечами и бросил несчастным, которых пытался построить:

— Пошли вон животные, у нас тут добровольцы! Трое отважных. Аплодисменты, господа! Аплодисменты, переходящие в овации! Стоя! Ну, где?

Народ аплодировать не стал, а постарался побыстрее убраться подальше.

— Ну как хотите, — пожал плечами цвай. — Все личное оружие на палубу, Руки в гору и к досмотру.

— А у нас на этой неделе астрологами объявлена неделя пацифизма. — заявил я, поднимая руки. — Количество пацифигистов удваивается.

— Не может не радовать, — в тон прокомментировал цвай, проводя детектором над моим телом. — Чем бы палуба не тешилась, лишь бы шлюз в космос на ходу не распахивала.

Я не мог не разделить такого прочтения сей народной мудрости.

Цвай глянул на скованных одной цепью Утырка с Ублюдком, поднял брови:

— Однако, как далеко заходит это ваше миролюбие. Надеюсь, это не заразно. Экая мерзость…

А потом мы поднялись с палубы Дно через люк, который за нами заперли, на палубу уровнем выше. На ремонтно-бытовую палубу, диаметром побольше Дна.

Искажений от контура искусственной гравитации тут поменьше. И людей поменьше, которые пялились на нас, пока мы проходили мимо. Кое-кто тыкал в меня пальцем и шептался с соседями. Неужто я и здесь оставил по себе след нелегких воспоминаний? Хорошо бы.

Зато здесь всюду просто груды лежат бытовых и ремонтных сервов, явно в нерабочем состоянии. Как раз то, что нам нужно для локальной технической революции. Так-так…

— И почему бы всё это богатство не починить, — задался я вслух логичным вопросом.

— Так чинили, — пожал плечами Пасюк Игнатьевич — И не раз. Но это только до следующего прыжка в войде. Эманации Чёрного двигателя сносят настройки позитронных связей, а их только вручную восстанавливать, а желающих этим заниматься не много. Вольный Флот же. Дураков работать нет. Работа от слова раб. Так и живем.

Нда. А вот и первое препятствие на пути простого и легкого плана, как осчастливить человечество, не привлекая внимания конвоя…

— И потому корабль в коме? — спросил я.

— Да. Тёмный Прыжок в войде отшибает башку корабельному искусственному интеллекту. — кивнул добрый оптимистичный дедушка. — Все бортовые системы работают на старых добрых жёстких дисках и классической электронике. Он бошки экипажу-то так отшибает, куда там роботам. Вот и приходится дроидам после каждого прыжка мозги вправлять. А корабль так быстро в себя не приведешь. Уж лучше так.

Получается, ИИ корабля в психо-коме, ходит по маршруту, не приходя в сознание. Это многое объясняет. Это не корабль, а пока ещё не остывший труп.

А реально рисковые люди на Вольном Флоте собрались. Или это только на «Кархародоне» все такие безбашенные?

Я, зорко кидая взгляды по сторонам, катил коляску с Пацюком Игнатьевичем, а сзади следовал мой зоопарк на выезде, скованные одной цепью Утырок и Ублюдок. И цвайхандер в качестве сторожевой собаки.