Потёмкин вздохнул ещё раз. Окрасился в не то в грустный, не то в маскирующий серый цвет. Понюхал соперника. Снова покатал его пару раз по дну клетки. Затем осмотрелся и полез по золотым прутьям вверх.
Его зубы заскрежетали по витым художественным прутьям клетки. Клетка хрустнула, и верхний сегмент начал отваливаться, распадаясь, как сломанный зонтик.
— Остановите бой! — крикнул кто-то рядом. — Это же… это же священная Золотая Клетка!..
Но его быстро запинали — букмекеры вместе с их игроками. Хрен с ней, с клеткой. Тут такое творится!
Потёмкин разгрыз ровно верхнюю половину клетки, а также часть нижней, сделав вокруг лежащего Крепколобого побольше свободного пространства. После стал деловито складывать из обломков Золотой Клетки какую-то хитрую инженерную конструкцию.
— Что он строит? — спросил стоящий рядом Рыжий. — Ты знаешь? Он так делал когда-то раньше?
— Не, — честно ответил я. — Он чаще разрушает и грызёт, чем строит.
— Вероятно, оборонительное сооружение, — высказался Густаво Иванович. — Ваш малыш понимает, что этот здоровяк может его разгрызть. И поэтому делает что-то вроде блиндажа, или огневой точки, так сказать.
Я бросил взгляд на Изюмова. Он тоже находился в недоумении. Что происходит? Зачем всё это?
Что ж, тем лучше, подумалось мне. Это Потёмкин молодец. Соображает. Меняет ландшафты, чтобы противник пришёл в полную небоеготовность на незнакомой местности. Тактику применяет! К тому же, половину прутьев в процессе строительства Потёмкин, конечно же, съел. Какое-никакое, а питание для его термоядерного желудка. Допинг.
Наконец, непонятная конструкция была готова. Потёмкин залез на неё, развернулся, устроившись по-пластунски. Цвет его поменялся на зелёно-сине-красный, окрас пошёл большими цветными пятнами.
Ох, вздохнул я. Сейчас всё и решится. Сейчас и совершится финальный бой. И предчувствие меня не обмануло — мой питомец вытянулся и куснул за выступающий шип Крепколобого!
Вот дурак! Надо было под низ залезть, под кучу эту! Так хоть какая-то дополнительная броня была.
Крепколобый снова поменял цвет на красный. Снова высунул морду, клацнул зубами. Но Потёмкин вовремя отпрыгнул, вытянулся, как кошка, которая делает утренние потягушки, и странно завилял частью тела, за которую его и прозвали Крепкозадым.
Цвет Крепколобого сменился на несколько тонов. К красным пятнам добавились жёлтые.
Потёмкин повторил манёвр. Вытянулся, куснул противника! Слегка, только чтобы раззадорить! Словно в кошки-мышки играл, только вот мышка в полтора раза больше кошки…
К цвету Крепколобого прибавились белые тона. Ещё укус. Крепколобый развернулся. Припал на брюхо, готовясь к прыжку. Потёмкин отпрянул, совершая свой странный танец.
Танец… Хм… что-то мне это напоминает, подумалось мне.
Финальный укус — за край морды. Крепколобый не ответил, лишь поменял цвет на фиолетово-розовый, полосатый. Потёмкин — бело-зелёным, в горошек, как те самые знаменитые трусы-семейники из Пантеона.
А затем наш соперник принял симметричную позу и принялся точно также вилять задней частью туловища.
В зале слышался хохот. Изюмов покраснел от злости, сжал кулаки. Как будто бы понял что-то, чего я ещё не догнал.
Нет, конечно, кого я обманываю — не будь дураком, подобная догадка промелькнула у меня где-то на периферии сознания ещё в самом начале поединка. Я тогда оставил её, как ложную надежду.
Но уже спустя секунду всё стало понятно и очевидно. Потому что противник у Потёмкина был вовсе не тем, чем казался изначально.
Видите ли, из-за особенностей анатомии и сурового нрава броненосцев кое-что проверить весьма сложно. Вот и Изюмов не проверил — да и продавщица, наверное, тоже.
Никакой это не Крепколобый.
А Крепколобая.
А всё происходящее в клетке было ни чем иным, как традиционным для реликтового эндемичного герберского броненосца-хамелеона… ритуалом брачного ухаживания!
— Самка! Так она же самочка! — воскликнул офигевший распорядитель боёв.
Бастионы госпожи Крепколобой уже давно были взяты настойчивым броненосцем Потёмкиным. Она уже была побеждена ещё двадцать минут назад, когда он впервые понюхал её, и между ними пробежала искра. Несчастная, увезённая далеко от дома. Просидевшая в клетке, в лавке у безумной старухи Свинцовой, не знавшая ни ласки, ни любви, сгрызшая с тоски с полтонны бластерных батарей, она, конечно же, была сходу покорена обаянием, галантностью, красотой и крепкостью брони моего питомца.
«Мадемуазель, — словно сказал он. — Пройдёмте-с в нумера».
Она взошла на его гнездо — а что ещё он строил всё это время? — и полностью раскрылась перед ним. Я не силён в описании романтических событий, тем более романтики брачующихся броненосцев, но в этот миг, впервые за много лет Цокольный Уровень планеты Гуль стал полон не смерти — он стал полон любви…
Хотя, надо сказать, начавшаяся страсть выглядела достаточно жёстко, грубо и даже жутковато. Я даже не знал, что броненосцы могут издавать такие громкие звуки. Особенно если учесть хаотичную смену расцветок — сладкая парочка устроила нам настоящее цветомузыкальное шоу. Ещё и скрежет обломков свящённой Золотой Клетки.
— Ну, и что мы будем делать? — спросил Рыжий распорядителя боёв. — Технически он сверху, поэтому…
— Что будем, что будем, — хмыкнул распорядитель. — Завидовать будем!
Половина зала ликовала. Половина — орала, наблюдая, что в прямом и переносном смысле они совершили со своими финансовыми накоплениями. Затем, смирившись с утратой, начала уходить.
Объявление результата финального поединка затягивалось, и мою победу огласили, когда в зале остались лишь самые терпеливые. Уже потом я прочитал, что спаривание реликтовых герберских броненосцев-хамелеонов длится по меньшей мере полтора часа.
В итоге, наконец, строчка переместилась на первое место. Мы сорвали гигантское состояние. Я даже на радостях едва не обнял тупенькую Октавию, но она лишь сказала в ответ «Мозги» и попыталась мне руку сломать.
— Эй! Капитан Изюмов! Питомца заберите… — объявил, наконец, утомившийся распорядитель боёв. — И запишите меня в очередь за приплодом, надеюсь крепкие детки появятся….
А капитан всё никак не возвращался. Наконец, когда пара любовничков улеглись в клетке, свернувшись вместе с счастливый розово-синий клубочек, распорядители подошли ко мне и спросили:
— Изюмов что-то ушёл куда-то. Видать, заливать свою утрату Чёрным Пойлом. Вы не заберёте его питомца?
Вот так вот, Потёмкин. Раньше меня семейными узами обзавёлся! Пример мне, непутёвому, подаёт.
Конечно, заберу. И домой отвезу, в Королёв.
— И как же нам звать тебя, такую нежную и хрупкую, — задумался я. — А! Назову-ка я тебя Дюймовочкой!
Да. Точно, решил я, осторожно подсаживая сонных зверьков на плечо — Потёмкина на правое, её на левое.
Ко мне подошла капитанша Великорнова.
— Браво! Это ты отлично заткнул за пояс Изюмова. «Навуходоносор» уже твой?
А, и точно. «Навуходоносор»! Я же ещё и корабль выиграл.
— Ну, я пока ещё не получил ключи, — усмехнулся я.
— Чего⁈ Ключи? — засмеялась Великорнова. — Я бы на твоём месте уже собирала бы абордажную команду!
— А чего так? — прищурился я. — Все так плохо?
— Ключей ты точно не дождешься, — Великорнова, кажется была этим довольна. — Старик Изюмов в жизни не отдаст тебе корабль добровольно.
Ну, привет, приплыли. Хотя и сам мог бы догадаться.
— Утырок! Ублюдок! — немедленно бросил я боевой клич. — Собирайте парней! Похоже нас лишают главного приза!
Парни собрались по первому же сигналу. Добыча и выигрыш в крысиные бои, две святыни, два столпа психологического климата на Вольном Флоте, и защищать их слетелась вся команда.
— Не допустим! — прорычала взбудораженная толпа и без приказа выдвинулась к месту швартовки «Навуходоносора».
Но мы опоздали. Безнадежно опоздали. «Навуходоносора» уже даже тепловой след остыл, причал был пуст. Похоже, старик Изюмов не стал дожидаться необратимого, и смылся с Гуля значительно раньше, чем стало окончательно ясно, кого объявят победителем в Золотой Шароклетке. Чутье у старой сволочи феноменальное.
