— Сын! — начал барон Гернар суровым, басовитым, чуть сиплым голосом. Взглянул и зачем-то поправил лист бумаги с какими-то записями, лежащий перед ним на столе. — С завтрашнего дня ты будешь официально признан совершеннолетним, баронет Тим Гернар, и получишь все права взрослого мужчины рода Гернар. Все бумаги уже готовы и находятся в канцелярии уполномоченного энгирского верителя. Ты знаешь, что это означает для тебя? — барон вопросительно выгнул бровь дугой и внимательно присмотрелся к моему лицу, словно ища признаки этого знания. Не дождавшись ответа, барон Гернар сухо продолжил:

— Более я не смогу своим именем и волей покрывать разные твои шалости, которые теперь могут привести к дуэли. И хорошо, если только до первой крови. Среди значимых людей Шергета хватает прожжённых бретёров, — отец сурово нахмурился, продолжая пристально глядеть на меня.

— Да, отец. Я понимаю ответственность перед родом, — отвечаю ровным церемонным голосом — мой учитель этикета сейчас бы, наверное, поаплодировал. Семейный разговор между близкими родственниками с глазу на глаз вроде должен проходить без всех этих условностей, но, как говорил когда-то давно кашиирский мудрец Даман Лоо-Шуратх, блестящее мастерство требует каждодневной полировки. И отец неукоснительно следует этой древней мудрости, а значит, и мне приходится ежедневно в своём доме говорить не так, как хочется, а так, как положено в высоком обществе.

— Хм-м. Хорошо… Тогда я должен сделать… сказать… к демонам! Тим, ты уже совсем взрослый! Я решил, что ты достоин личного боевого оружия. — барон взволнованно тронул рисунок колокольчика, инкрустированный серебром, на правой стороне столешницы. В воздухе разнёсся тихий мелодичный перезвон и, спустя короткое время, двери кабинета раскрылись — на пороге показался всё тот же дворецкий с внушительных размеров кофром в руках. У меня сердце на мгновение притормозило свой размеренный ход. Моё! Моё первое! Оружие! Ещё мгновение назад по воле Наставника у меня был только детский тренировочный кинжал, да пара деревянных мечей.

Дворецкий установил кофр на небольшой столик у стены и, дождавшись утвердительного кивка барона, одним церемониальным движением поднял крышку. Я невольно замер, разглядывая содержимое. Простые на вид ножны из чёрного лакированного даршельдского кряженя, ремень из шкуры кильзота — дворянам, живущим рядом с Пустошами иное невместно. На ремне есть крепление и для второго меча. И самое главное — меч-красавец, уложенный в отдельное углубление на бархатной основе. Отличный даршельдский короткий палаш! Я, как во сне, подошёл и осторожно вынул клинок из кофра. Да!.. В подборе оружия для меня у Наставника наверняка было право решающего голоса. Меч идеально подобран по моей руке, великолепный баланс. После деревянного меча настоящий боевой просто порхает, сливаясь в призрачную тень. Неохотно вернув оружие на место, я обернулся к отцу.

— Я ещё не закончил, — увидев пляшущие в моих глазах бесовские огоньки радости, барон решил остудить мой пыл и уже строгим тоном продолжил:

— Завтра мы выходим в Пустоши. Я должен сам убедиться, что ты уже Гернар, а не просто сын барона Гернара, — глядя, как я с трудом пытаюсь скрыть охватившую меня радость, он только покачал головой. Уже несколько лет я пытаюсь уговорить отца взять меня с собой в очередную вылазку в Пустоши. Соседский сын Фахлар с гордостью показывал тушку уриша, принесённую оттуда. Хоть и выглядела тушка слишком засохшей, чтобы подтвердить рассказ о героическом бое парня с мерзкой тварью Пустошей, но он там побывал.

Конечно, отец не раз говорил, что я уже бывал в Диких Пустошах, рассказывал, что мы вместе отбивались от какой-то банды грабителей и победили. Даже утверждал, что уродливый шрам на правой руке остался после того памятного боя, когда, с его слов, я прикрыл его от удара опасного врага. Но я ничего такого не помню. Наверняка просто где-то сильно поранился по малолетству. Стараясь удержать в себе переполняющий через край восторг, пытаюсь изобразить сухой официальный тон:

— Отец. Барон Тессем Гернар. Я, баронет Тим Гернар безмерно рад что могу принести благо своему роду. — как же иногда тошно, что нужно постоянно следовать этому дурацкому этикету! Хотелось подскочить и обнять отца от радости, хотелось кричать что-то дурашливое, но нужно стоять ровно и сохранять скучающее выражение лица.

— Теперь, сын, второй подарок, — барон наконец коснулся листа бумаги, лежащего перед ним и, провернув на столешнице, резко, с шелестом, придвинул ко мне.

— Читай! — сейчас на его лице буквально светилось торжество.

Я вчитался в текст и с удивлением узнал, что принят на вступительное Испытание в Катскую Начальную Школу Магии.

— Но я же не маг! — моему удивлению нет предела.

— Помнишь, мы ездили к Магистру Хонеку прошлой весной? Помнишь, как он снимал показатели твоего тонкого тела университетским амулетом? Так вот, ты маг! Первый в роду Гернаров! По словам Магистра, ещё что-то нужно дополнительно проверить на вступительном Испытании, но определённо у тебя есть способности к магии. — тут голос отца предательски дрогнул, барон как-то невесело ухмыльнулся, задумавшись о чём-то своём. И тут же хлопнул ладонью по столу, словно разгоняя дурные мысли.

— Сначала в Пустоши! — барон посерьёзнел и придвинул к себе одну из многочисленных кожаных папок на столе, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена.

***

Экипаж, плавно покачиваясь, наконец-то въехал в плотную застройку городских кварталов. Рисса ещё устало пыталась смотреть по сторонам, однако дальняя дорога вымотала её до предела. Хотелось уже добраться до человеческого уюта и хорошенько отдохнуть. Пятый день в походных условиях измучил девушку побольше, чем изнуряющие тренировки предельной концентрации. Рисса едет в гости к сестре Камае, лучшей выпускнице Школы Магии за прошедшие тридцать лет. Тень славы родной сестры неумолимо преследовала Риссу с самого первого дня обучения в Школе. Тогда, больше года назад, угрюмый Губеран высадил будущую магессу у ажурных кованых ворот, чуть светящихся от напитавшей их магии. Было заметно даже обычным зрением. Когда мамы не стало — те полгода до отправления в Школу — Губеран заменил ей родителей. Рисса и теперь часто вспоминает его с теплотой в душе. За этими мыслями она чуть не пропустила момент, когда экипаж подкатил к неброскому, но аккуратному особнячку в Искательской Слободке. Неплохой район на севере Шергета. Нет той вызывающей роскоши Старого Города, но и неприятных видов как в нищих районах тоже нет.

— Улица Героев-арбалетчиков, дом двадцать восемь, леди. — Кучер, ловко спрыгнув на брусчатку, услужливо протянул руку, — Желаете донести багаж самостоятельно?

Рисса неохотно кинула серебряный риал в протянутую жадную руку:

— Предпочту доверить это мастеру своего дела, — съязвив, девушка аккуратно переступила через порог экипажа и направилась в сторону входной двери. Недовольно покосившись на наблюдательный амулет, коими Городской Совет усеял в последнее время город, кучер сунул серебрушку в карман.

Когда Рисса коснулась бронзового кольца, по дому разнёсся разноголосый перезвон, слышимый даже с улицы. Долго ждать не пришлось. Уже спустя пару ударов сердца дверь распахнулась и возникший на пороге слуга вопросительно уставился на посетительницу.

— Леди Рисса Такмаль желает видеть свою сестру леди Камаю Такмаль, — девушка уже давно избавилась от присущей ей раньше стеснительности и сейчас властным голосом распоряжалась подневольным её родственнице человеком, — живо принимай багаж и позови кого-нибудь, чтобы проводил меня к сестре.

— Как будет угодно госпоже Риссе Такмаль. Прежде чем с радостью всё исполнить, могу я увидеть что-либо в подтверждение ваших слов? — слуга, натянув на своё лицо наигранную улыбку, в ожидании замер.

— Разумеется, — Рисса небрежно протянула лакею конверт с пригласительным письмом. Слуга придирчиво изучил содержимое и неохотно посторонился:

— Входите, Леди Рисса, — оглянувшись в сторону уже удаляющейся в глубине дома девушки, лакей сверкнул глазами в сторону извозчика и резко бросил — ставь всё сюда и убирайся! — и, не будь на полу безумно дорогого кашиирского ковра, он наверняка сплюнул бы на пол.