Когда Олли, глубоко выдохнув, завершил упражнения, наступил вечер. Тени заметно удлинились, а Спашт окрасился в бордовые тона, погружаясь за горизонт. В таком освещении рабочий кабинет приобрёл налёт некой загадочности. Уже вставая, Итилиен уловил нужный настрой и снова, закрыв глаза, попытался достичь требуемого состояния, чтобы достучаться до амулета. В этот раз он почувствовал еле заметное изменение в своих ощущениях. Словно картинка окружающего мира сместилась на мгновение в сторону и тут же скачком вернулась обратно. Больно кольнуло, словно игла вонзилась в затылок. И тут же прошло, оставив в голове неприятное тянущее ощущение, которое, впрочем, тоже быстро рассеялось. С удивлением Олли начал осознавать, что видит происходящее вокруг сквозь закрытые веки. Только как-то необычно — окружающие предметы видятся размытыми и будто светящимися изнутри. Это новое ощущение настолько выбило его из колеи, что, растеряв концентрацию, Итилиен вскочил на ноги и бросился в сторону своего рабочего стола. Отшвырнув стоящий на пути стул, выхватил из верхнего ящика дорогой служебный амулет, определяющий параметры тонкого тела и судорожно, трясущейся от волнения рукой прижал его к своему лбу. Мучительно долго потекли мгновения в тревожном ожидании момента, когда слегка дёрнется маленький треугольный камень. Ощутив лёгкий толчок в руку, Олли нетерпеливо поднёс к глазам лежащий в раскрытой ладони амулет и с затаённым страхом уставился в его центр.

Невероятно! Не может быть! Он смотрит снова и снова, не веря своим глазам. Там, где раньше рядом с синей искрой тускло мерцал голубой огонёк, сейчас уверенно полыхает яркая голубая точка, а рядом еле заметно мигает крохотная зелёная искорка. Зелёный круг! Он наконец-то прорвался в недостижимый Зелёный круг! Водопад чувств обрушился на мага, от волнения закружилась голова и зашумело в ушах. Бушующая в душе радость на миг затмила разум. Внезапно захотелось поделиться своим счастьем хоть с кем-то. Советник, грузно поднявшись с пола и доковыляв до своего стола, с размаху впечатал ладонь в амулет, вызывая к себе дежурного слугу.

— Что желает Господин? — вошедший юноша в форменной ливрее церемонно поклонился и, выпрямившись, замер неподвижно в ожидании приказа. Хоть он и выглядит слегка неказисто, но явно вышколен на славу. Итилиен привык ревностно следить за тем, чтобы прислуга хотя бы манерами соответствовала принятым у него на родине нормам.

— Мальчик, как тебя зовут? — поморщившись, Олли, стараясь не терять достоинства, устало направился к своему креслу. Эйфория от обретения новой силы начала проходить, и в душу советника вернулась привычная желчность. Итилиен вновь попытался удержать в себе внутреннее состояния восторга, так быстро покидающее зачерствевшую душу немолодого уже интригана.

— Младший слуга Закир, господин, — слуга снова чуть поклонился, прижав сжатый кулак к груди, а выпрямившись принялся преданно пожирать своего господина глазами.

— Значит младший слуга… Закир… Возьми два орметских бокала вон с той полки и плесни троквейского огненного, тысяча семьсот шестьдесят четвёртого, — задумавшись о своём, Итилиен, пожевав губами, добавил, — это особенный год. Да… именно шестьдесят четвёртого, — очнувшись от своих мыслей и увидев, что слуга замешкался, Итилиен вдруг проорал:

— Быстро! — юноша вздрогнул от неожиданности, но, взяв себя в руки, поспешил исполнить приказ.

— Будет немедленно сделано, господин, — слуга сноровисто достал бокалы с полки и, тронув амулет на манжете рубахи, что-то в него прошептал. Не прошло и минуты, как дверь приоткрылась, и другой слуга осторожно протянул запылённую бутылку.

— И не смей пролить ни капли! — выкрикнул маг в спину чуть склонившемуся над бокалами Закиру.

Когда молодой слуга наконец замер перед советником, держа в руке небольшой серебряный поднос с двумя бокалами с драгоценным напитком, мысли Итилиена стали приходить в порядок. Он уже начал жалеть о допущенной минутной слабости, однако природное упрямство породистого мундийского аристократа не позволило ему отказаться от задуманного.

— А ты расторопный малый! Как давно в поместье? Бери второй, не бойся, — хриплым, подсевшим голосом пробормотал Олли и привычным движением подхватил бокал прежде, чем уселся в одно из гостевых кресел. Слуга, не растерявшись, взял второй бокал и почтительно встал напротив, разместив поднос на приземистом столике для напитков.

— Вторую неделю, господин. С тех пор, как пошли нехорошие слухи с кашиирской границы, в моём родном Хафисе стало неспокойно. Люди побежали кто куда. Мне вот повезло наняться к такому милостивому господину как вы, — слуга продолжил тянуться и всем своим видом показывать преданность и, возможно, толику раболепия.

Напряжённость с Кашииром, непростые события в Месарии, несущие угрозу Акалькате, бесчинствующие сеоты-кочевники. Все эти известия за прошедшие несколько недель пролились словно бальзам на душу стареющего мага. Давно он ждал, когда прорастут всходы той непростой работы, что десятилетиями ведёт Каменный Орден с величайшего момента обрушения ненавистной Империи Акальката.

— Тогда, — советник никогда не нарушил бы неписанный закон маашумундской знати не делить вина с чернью, но такой желанный и недоступный раньше переход в Зелёный круг слишком ошеломил его. Как если бы безногий калека вдруг снова обрёл способность ходить, или слепой прозрел. Так что теперь маг просто наплевал на все писаные и неписаные законы, — вкусим же этот благородного огненного напитка. Сегодня произошло великое чудо!

Итилиен слегка качнул своим бокалом в направлении замершего в ступоре слуги и, не дожидаясь реакции, выпил содержимое до дна, жадно двигая кадыком, после чего по старинной акалькатской традиции, не свойственной родному Маашумунду, с размаху хлопнул опустевший сосуд об пол. Звон разбитого хрусталя вывел юного слугу из оцепенения и тот сначала захлопал глазами от неожиданности всего происходящего, а затем также быстро осушил свой бокал. После чего осторожно пристроил его на краешек столика для напитков и тут же снова вытянулся, подтянув живот. Возможно он и хотел бы знать какое чудо произошло, но спросить не рискнул.

— Иди, младший слуга Закир, — Олли расслабленно откинулся в одном из кресел, уже не помня, как в нём очутился, — хотя, стой! Подойди.

Юноша, уже покидающий кабинет, напрягся и остановился на пороге.

Закир нерешительно шагнул обратно в комнату и тут же замер на пороге. Хозяин кабинета встал, прошёлся к своему столу и обратно. Когда он наконец принял решение и остановился посреди кабинета, юноша уже не знал куда деваться от страха.

— Счёту и письму обучен? — пристально глядя прямо в глаза слуги спросил Олли.

— Д-да, г… г-господин, — слуга начал заикаться, не зная, чего теперь ожидать от своего непредсказуемого хозяина, — читаю и пишу на кате и мунде, владею простым и долговым купеческим счётом.

Олли взял со стола один из конвертов и, вытащив письмо, протянул исписанный лист слуге:

— Читай! Вслух! Так быстро, как умеешь!

— Ч-частота на-нападений диких сеотов на северных границах, к-как и требуется, нарастает, отмечены случаи использования в набегах неупокоенной нежити. Это создаё… Ох…! — слуга дёрнулся и мелко задрожал, когда игла амулета вонзилась ему под подбородок.

— Достаточно, младший слуга Закир, ты мне подходишь, — Олли дождался, когда амулетная игла сверкнёт красным в магическом зрении и, удовлетворённо кивнув, выдернул амулет из тела начавшего задыхаться от судорог юноши, — Это Игла Преданности, вряд ли ты когда-либо слышал о подобном. Теперь даже мысль о том, чтобы навредить мне доставит тебе мучительные страдания.

— Впрочем, уже доставляет, — глядя на осевшего на пол слугу, скрюченного спазмами боли, Итилиен продолжал, — Это первый урок в твоей новой жизни. Поверь мальчик, я не сделаю тебе ничего плохого. Если не будешь желать мне зла, всё у тебя будет хорошо. Нужно просто привыкнуть, потерпи.

Когда через четверть часа Закир неуверенно встал с пола, продолжая временами вздрагивать от пронзающей боли, Итилиен уже удобно разместился за своим рабочим столом.