У выхода из Пещеры они споткнулись о тело погибшего солдата. Мэгги не могла не удивиться: как же она не заметила его, когда вбежала в Пещеру прошлой ночью? Было видно, что телом уже поживились хищники. Мэгги стало дурно, она зажала рукой рот и потащила мужа вон из Пещеры.

Когда Мэгги входила в Священную Пещеру, стояла ночь; сейчас ярко светило солнце. Озираясь, она бросила взгляд в сторону ранчо. Дом исчез, и на его месте Мэгги с удивлением обнаружила развалины — остатки разрушенного индейского лагеря.

Она встряхнула головой — «Невероятно!» — и тихо засмеялась. В свое время Мэгги ни на минуту не пришло в голову усомниться в том, что Ястреб попал в будущее, но сейчас она просто физически не могла осознать тот факт, что она, Мэгги, попала в прошлое.

Однако же другого объяснения нельзя было подобрать. Подсознательно Мэгги уже поняла эго, когда они наткнулись на тело шамана. Ястреб давно рассказал ей о том, что Волчье Сердце умер на его руках в этой самой пещере. Подтверждалось это и тем, что кони бесследно исчезли. Нет, не исчезли. Она подумала, что они находятся все там же, но в другом времени. Она перевела взгляд на Ястреба, и все мысли о собственном состоянии улетучились. Как грустно видеть, что ее муж вернулся домой, куда он так стремился всем сердцем, а нашел лишь пепелище — все разрушено, разграблено, поругано.

— Пойдем, — позвал он.

— Постой, — возразила Мэгги, — разве мы не похороним Волчье Сердце и того солдата?

Ястреб отрицательно помотал головой. Его соплеменники не хоронили умерших в земле.

— Волчье Сердце найдет свой последний приют в Пещере. А солдат… — тут он пожал плечами, — пусть койоты съедят его тело. Мне все равно.

Мэгги попыталась было спорить, но Ястреб уже стал спускаться с холма. Подождав минуту, женщина последовала за мужем, подумав, что теперь она, Мэгги, путешествует во времени и, по-видимому, никогда не увидит вновь родного ранчо. Ей пришли на ум все те выдуманные ею истории о белых девушках, похищенных индейскими воинами. На бумаге все казалось очень романтично — женщину похищает красавец-дикарь… но Мэгги всерьез опасалась, что на деле все может оказаться далеко не так замечательно, как в вымыслах. Одно дело — описывать то, как снимают шкуру с оленя, как живут в вигваме из шкур, берут воду из реки, но совсем другое — заниматься этим на самом деле…

Мэгги ждала под сенью сосен, пока Черный Ястреб бродил по лагерю, останавливаясь там и сям, вглядываясь в то, что осталось от вигвамов, от родного пристанища.

Это была безрадостная картина, как будто вся земля погрузилась в глубокий траур. Людей истребили, истребили жестоко и бесчеловечно. От этой мысли Мэгги бросило в дрожь.

Прошли несколько часов, которые показались ей вечностью. Ястреб вернулся, подобрав лук и колчан со стрелами, которые валялись в грязи у одного из вигвамов. Он нес через плечо обгорелое одеяло, в левой руке держал мешок из шкур, у пояса торчал костяной нож.

Мэгги грустно указала рукой в сторону лагеря:

— Мне так жаль, Ястреб.

Он коротко кивнул, не произнося ни слова, опасаясь, что окажется не в силах сдержать пронзительный крик боли и муки. Перед гибелью Волчье Сердце заверил Черного Ястреба, что его мать жива и здорова, и сын цеплялся за это обещание, в сердце жила надежда. Его единственной мыслью было найти Винону.

Ястреб бросил прощальный взгляд на лагерь, сосновые жерди, торчавшие на месте прежнего вигвама, где он так долго и счастливо жил с матерью. Потом отвернулся и пошел прочь.

— Пойдем, — позвал он, — мы отправимся на север, к вигвамам Сидящего Буйвола.

Мэгги приходилось читать о Сидящем Буйволе, или Тэтэнка Йотаки, как его называли соплеменники. В свое время он считался могущественным шаманом. Он родился у Великой Реки, в южном районе Дакоты, примерно в 1834 году. Его жизненный путь часто пересекался с жизненными путями Бешеного Коня и Желтой Руки. Да, это наверняка был тот самый легендарный Сидящий Буйвол, о котором ходили слухи, что ему было видение накануне битвы-резни с Кастером в 1876 году.

После этой битвы он с группой своих последователей отправился в Британскую Колумбию. Там они оставались несколько лет, а потом, в 1881 году, Сидящий Буйвол отступил к Главным Путям. Они 10 июля оставили Канаду и через десять дней прибыли в форт Буфорд в Северной Дакоте, где погрузились на пароход и отправились в форт Йатс. Там их объявили военными преступниками и отправили в форт Рэндэл. В 1883 году Сидящий Буйвол возвратился в Южную Дакоту.

Через несколько лет индеец по прозвищу Вовока объявил, что ему было послано видение. Он предсказал поражение бледнолицых и воскрешение убиенных индейцев, возрождение бизонов. Все, кто верит в это, должны были прийти и участвовать в Танце Призраков, чтобы доказать свою веру. Каждый новообращенный облачался в рубашку, которая должна была сделать его неуязвимым для пуль бледнолицых. Новая религия вызвала небывалый отклик в сердцах людей и распространялась быстрее лесных пожаров, что и неудивительно. Ведь она дарила надежду там, где надеяться было не на что. Индейцы всей своей наивной душой приняли на веру учение Вовока, вцепившись в него, как в якорь спасения, принимая, подобно многим, желаемое за действительное. Они, как дети, уповали на то, что новая религия даст им жизнь и утерянную свободу.

Ритуал Танца Призраков являлся достаточно мирным, без тени враждебности или агрессии, все в нем было ясно, как на ладони, без тайной подоплеки, но агенты в резервациях узрели в этом какую-то смуту и расценили как подготовку к бунту. В ноябре 1890 года в Сосновую Рощу вызвали войска. Их появление спровоцировало участников Танца Призраков на решительные и отчаянные действия. Они подожгли вигвамы и отправились на «дурные земли». Отчеты, посланные агентами, представили Танец Призраков в совершенно искаженном, неузнаваемом виде, были так расплывчаты и неясны, что Танец Призраков, в конечном итоге, признали попыткой восстания.

На Стоящем Утесе распространились слухи про постановление об аресте сиукса. Ранним утром 15 декабря 1890 года полиция индейского округа схватила Сидящего Буйвола в его вигваме. Шамана тотчас окружили возмущенные до глубины души индейцы, готовые защищать его во что бы то ни стало. Завязалась кровавая схватка, в ходе которой погибло двадцать человек, включая и Тэтэнка Йотаки, Сидящего Буйвола…

Но Мэгги не могла рассказать об этом мужу. Только не сейчас. Ему достаточно горя.

Шло время, а они все брели по степи. Мэгги сбросила куртку и устало вытерла пот со лба. Как она жалела, что не взяла шляпу. Ястреб, казалось, не замечал зноя. Он неутомимо шел вперед, крепко сжав губы. Глаза его яростно сверкали.

Когда солнце уже клонилось к закату, Ястреб остановился и велел Мэгги подождать, пока он подстрелит какую-нибудь дичь. Через час он вернулся, и на плече его висел кролик. «Прекрасный обед.». Так сразу подумала Мэгги при виде жирной серой тушки зверька.

Спустились сумерки, и Ястреб решил, что пора разбить стоянку. Со вздохом огромного облегчения Мэгги уселась на одеяло.

Черный Ястреб сбросил ношу на край шкуры, лукаво взглянул на Мэгги, гадая, имеет ли она хоть маломальское представление о том, как разжечь костер, освежевать и выпотрошить кролика.

Мэгги отрицательно помотала головой.

— Прости, милый, — сказала она, тотчас догадавшись, о чем он подумал в эту секунду, — ты подстрелил его, но боюсь, что тебе придется также и освежевать этого кролика. Да и приготовить тоже, — прибавила она с усмешкой, — хотя я, конечно же, помогу тебе расправиться с ним.

И он улыбнулся — впервые за весь этот грустный день.

— Тебе следует многое постичь, Женщина-Призрак, — прошептал он, — смотри внимательно и учись.

И она, действительно, стала внимательно наблюдать, удивляясь, как ловко он собрал сухой хворост и разжег костер. Во всех его действиях видна была сноровка, приобретенная за годы кочевой жизни. Достав нож, он освежевал кролика, выпотрошил его, насадил на вертел и стал поворачивать над огнем. От запаха жира, стекающего в костер, у нее подвело живот, и голова закружилась от голода.