Встал во главе этих изгнанников молодой Мемнон, за силу и благородное происхождение единогласно выбранный вождем. Из своей казны купил он оружиеё отобрал самых отчаянных соплеменников в дружинники и начал искать свое место под солнцем. Пришлось вдоволь им поскитаться. Кормил он своими недругами крокодилов в священном Ниле, любовался зикуратами на берегах Евфрата и охотился на львов у быстрых вод Тигра. Брал на себя работу по охране караванов и выбиванию долгов. Нанимался в армии царей и дружины вельмож, силой и хитростью добывал себе серебро и золото.
Несколько успешных столкновений с мелкими южными царьками принесли полубогу известность и новых людей, готовых идти за его знаменем. С тех пор начал он создавать свою державу. Одни поселки он силой заставлял давать дань, с правителями других заключал союзы, небескорыстно помогая в вечных войнах с соседями. Прошло несколько лет, и его отряд стал силой, на которую обратили внимание правители великого Вавилона, однажды пригласившие сына Зари к себе. За несложную работу по вразумлению мятежной провинции Мемнон получил столько золота, что отныне мог чувствовать себя весьма уверенно, даже общаясь с вельможами самого фараона или полководцами грозного хеттского владыки, которые периодически появлялись в его шатре.
Пришло время, и соплеменники стали меньшинством в его разросшемся отряде. Теперь сотни разноязыких искателей удачи присоединялись к нему: изгнанные из своих городов претенденты на власть, скрывавшиеся от правосудия или кровной мести убийцы, профессиональные наемники и даже беглые рабы. Одни приезжали на колесницах и в окружении собственных лучников и оруженосцев. Другие приходили, не имея ничего, кроме дубинки и повязки на бедрах. Всех принимал Мемнон, находя возможность использовать их таланты себе во благо.
Потом были новые успехи и новые люди, признававшие над собой власть полубога. Не брезговал он грабежом и торговлей, так что богател и усиливался день ото дня. Уверенно брал он под свой контроль мелкие города и поселки, лежавшие в ничейной земле между великими государствами: Египтом, Хеттским царством и Междуречьем. Платили ему дань, пусть и приличия ради называемую подарками, города древнего Элама. Он же со своим войском постоянно перемещался из одной земли в другую, собирая подати и верша суд.
Уже задумывался он, а не объявить ли себя царем? Однако смущало его то, что власть его держалась лишь на военной силе его личной армии. Униженно кланявшиеся царьки в глубине души призирали его, считая выскочкой и простым бандитом. Правители великих держав готовы были видеть в нем полководца, которого при необходимости можно было выгодно использовать, но неизвестно, как они поступили бы, надень он корону? Тут к оракулу не ходи, все ясно: и фараон, и хеттский царь увидят в этом угрозу и будут разозлены. Скорее всего, войну они не начнут, но и простое недоброжелательство таких гигантов весьма неприятно.
Вдобавок, несмотря на все успехи, Мемнону никак не удавалось построить стабильно работающую властную вертикаль. Пока был он рядом, беспрекословно слушались его все, но стоило откочевать, как даже сельские старосты начинали забывать о данных клятвах, не отсылали в положенный срок дани и стремились всячески обмануть сына Эос. Так что была крепка его власть лишь на тех землях там, где стояли лагерем его войска.
Какое уж тут царство? Ослабнет дружина, так разбегутся все, кто сейчас льстит ему. А с дружиной тоже не все ладно. Воинов у него много, вооружил их он на славу, и дерутся они с любым врагом охотно. Только вот служили они ему исключительно за жалование и долю в добыче. Приходилось все, собранное с подчиненных земель, тратить на прокорм воинов. Так что казна Мемнона частенько бывала полупустой.
Поэтому вечно искал полубог ответы на два вопроса: где можно заработать и как укрепить свою власть, став подобным природным царям? Естественно, что весть о начале войны между Агамемноном и Приамом заставила его обратить внимание на происходившее в северных землях. Были посланы им разведчики, но первые вести были неутешительными. Ахейцы просто были бедны и не могли оплатить его помощь, а у Приама было множество союзников, так что рано Мемнону было предлагать свои услуги, если не хотел он оказаться лишь одним из множества наемников. А быть просто наемником он не хотел. Так что не вмешался он в события, но пристально следил за развитием ситуации.
И вот на десятый год войны решил сын Эос, что пришло его время, ведь одни троянские союзники погибли, другие ушли. Дали знать его доверенные люди Приаму, что есть сила, способная поддержать его пошатнувшийся трон. Правильно понял их слова старый царь, и ушел на юг караван с золотом и приглашением Мемнону пожаловать в Трою.
Еще до того, как был получен ответ, в котором полубог не сомневался, начал он собирать армию. Кроме личной дружины, повел он в поход и всех искателей добычи, каких только смог найти в окрестных землях. Так что, едва прибыли гонцы из Трои, огромная армия, сопровождаемая соответствующего размера обозом, двинулась в путь.
Помимо золота, которое он надеялся получить за свою помощь, влекла его в Трою еще одна цель. Слышал он, что храниться в Илионе чаша, из которой некогда пил Зевс, когда спускался на землю за Ганимедом. Как и всё, к чему прикасался бог, приобрела эта чаша особое свойство. Поскольку был громовержеец небесным царем и законодателем, считался покровителем земных властей и государств, то чаша превратилась в оберег, сохраняющий целостность государства. Хотел обладать ею Мемнон, надеясь, что поможет она превратить его аморфные владения в настоящую страну.
Так что скорым маршем пройдя расстояние, разделявшее его ставку и город Приама, оказался сын Зари у стен Трои. Был этот путь длинным и нелегким. Да что и говорить, насчитали сопровождавшие Мемнона жрецы два миллиона шагов во время этого марша. Многие из воинов отстали, а некоторые и погибли в схватках с жителями стран, по землям которых прошел полубог. Но были и те, кто по пути присоединился к армии в надежде на поживу.
Явился он всего через день после смерти Пентесифеи, так что сильно повезло грекам. Ведь объединив свои силы, Приам, полубог и амазонка могли бы и вообще разгромить ахейцев. Однако и один Мемнон был весьма опасен для Агамемнона.
Пока троянцы радовались союзникам, а греки пытались выяснить, кто помог их врагам, Мемнон готовился к встрече с Приамом. Одним своим видом он внушал уважение и знал об этом. Широкогрудый красавец, с развитой мускулатурой и гордой посадкой головы, он нравился и мужчинам, и женщинам. Однако, идя на встречу с Приамом, Мемнон дополнительно позаботился о своем виде, достав из сундуков лучшее из своего не особо большого гардероба. Затем рабыни расчесали ему волосы и завили бороду кольцами по вавилонскому обычаю.
Приам тоже готовился к встрече. Хотел царь показать, что хоть и ослаблен он долгой войной и гибелью сыновей, но все еще силен и может и без чужой помощи победить. Поэтому отборные троянские воины в лучших доспехах плотными рядами стояли вдоль дороги, по которой следовал сын Зари, а тронный зал был убран с нарочито-показной роскошью. Забыв о необходимости экономить, готовили повара на пир обильные угощения, которые выносились в зал на золотых и серебряных блюдах.
Вот Мемнона и его командиров ввели во дворцовый мегарон, где в строгом порядке сидели и стояли вельможи и старейшины Трои. Все они усилием воли сохраняли на лицах невозмутимость, но на самом деле волновались, понимая, что судьба дала им возможно последний шанс изменить ход войны в свою пользу.
Звеня бронзовыми доспехами, по просьбе Эос созданными для него самим Гефестом, вошел он в тронный зал. В свете факелов блистали самоцветы на его браслетах и перстнях. Тяжелыми складками падал с плеч расшитый золотыми нитями пурпурный плащ, тускло светилось золото, обильно покрывавшее оружие и одежду…
В одном из боев в Египте взял он как трофей обоюдоострый бронзовый хопеш с золотой рукоятью, ставший его любимым оружием, а спустя годы ассирийские маги наложили на клинок заклятия, выбив на потемневшей бронзе свои странные надписи, похожие на следы птичьих лапок. Теперь этот страшный, одинаково хорошо колющий, рубящий и режущий клинок, напоминавший насаженный на рукоять серп месяца, всегда весел у бедра полубога. Сегодня это чуждое в этих местах оружие приковывало к себе взгляд троянских вельмож и внушало им невольный трепет.
