— Отец, разреши мне отправиться в Грецию и узнать о судьбе твоей сестры, — обратился Парис к Приаму. — Я передам ей, что ты помнишь о ней и желаешь долгих лет жизни. Если же она пожелает, то я попытаюсь вернуть ее на родину. Заодно познакомлюсь с Тевкром и узнаю, не станет ли он нашим союзником, если придется Трое вступить в войну.

— Сестра, скорее всего, уже много лет как ушла в Аид, а греки опасны. Даже их цари не брезгуют пиратством и разбоем. Зачем совать голову в пасть льва? — попытался отговорить его умудренный опытом Приам.

— Раз они опасны, то тем более, надо знать, на что они способны и что замышляют. Их корабли регулярно оказываются у наших берегов, мы же ни разу не ступали на землю Эллады. Надо показать, что мы тоже можем пересечь море. Троя сейчас гораздо сильнее, чем была при твоем отце, а греки, наоборот, ослабли. Равный богам Геракл давно мертв, ахейские царства воюют между собой, а потомки хитрого Пелопа истребляют друг друга. Самое время показать, что мир изменился, и Троя больше не будет терпеть пиратов у своих берегов.

В конце концов, Приам согласился, и началась подготовка к дальнему плаванию. Корабли были заново осмолены и выкрашены, а их команды пополнены. На острове Лесбос были наняты опытные кормчие, знающие пути через Эгейское море.

Все троянцы с увлечением ждали эту экспедицию, и лишь Кассандра была против. Предсказывала вещая дочь Приама, что привезут корабли на родину смерть и горе, но никто не слушал. Смеялся Парис над словами той, кого считали безумной, она же в отчаянии просила отца запретить поход, а получив отказ, кидалась то к морякам, то к воинам, прося остановить своего брата. Только никто не верил девушке.

Незадолго до отплытия Парис отправился на Иду, где его ждала его возлюбленная нимфа Энона. Будучи внучкой древнего титана Океана, она имела дар предвидения и поэтому чувствовала, что плавание Париса закончится бедой. Поэтому предприняла она все усилия, чтобы уговорить любимого изменить свои планы. Во имя их любви умоляла нимфа отменить поездку. Однако Парис, услышав ее просьбу, лишь разозлился, посчитав, что нимфа из-за ревности хочет лишить его славы. Тогда впервые они поссорились, но все же смирилась нимфа с неизбежным и отпустила царевича. Проведя с Эноной ночь, Парис отправился в гавань, где его уже ждали корабли.

Прощаясь, нимфа сказала:

— Если тебя ранят в бою, скорее спеши ко мне, и я клянусь, что вылечу любую твою рану.

И уже перед отплытием еще один троянец предостерег Париса. Молодой царевич-прорицатель Гелен подошел в порту к брату и, тихонько уведя его подальше от чужих ушей, сказал:

— Я трижды гадал по полету птиц о твоем путешествии. Каждый раз выходило, что тебя и всех твоих близких ждет беда.

— И ты тоже хочешь отговорить меня? — поинтересовался Парис.

— Нет, я знаю, что судьбу не обмануть. Просто будь осторожен!

— Хорошо! Но не переживай, я вернусь целым и невредимым!

Спустя час флотилия Париса отправилась на Запад. Гребцы дружно налегли на весла, и корабли стремительно удалялись, превращаясь в точки на горизонте. Зрители, провожавшие царевича, разошлись по своим делам, и на причале осталась одна лишь Кассандра. В очередной раз видела она кровавое будущее, которое приближал ее брат, и не могла ничего изменить. Горькие слезы бессилия и отчаяния двумя ручьями текли по ее щекам, но она, погруженная в пророческий транс, не замечала их.

Вопреки предсказаниям, плавание шло легко. Попутный ветер позволил поставить паруса, и гребцы отдыхали почти весь путь. Первую остановку Парис решил сделать на острове Эвбея, где правил царь Навплий, потомок морского бога Посейдона.

Уже на подходе к острову троянские корабли были встречены быстроходным дозорным судном, которое, круто развернувшись, умчалось к гавани.

— Заметили, — произнес Ферекл.

— Разумеется, к владениям Навплия никто незамеченным не проберется, — ответил ему кормчий. Сейчас он известит своих, и нам навстречу выйдет царский флот.

— Здесь всех так встречают? — поинтересовался Парис.

— Конечно, нет. Плыви мы на купеческих круглобортых посудинах, никто бы и не всполошился. А так даже слепому видно, что у нас боевые корабли, а кто мы и чего хотим неизвестно, — пояснил кормчий.

— Боятся пиратов?

— Навплий сам пират, вот и держится всегда начеку.

— Царь — пират? И как его терпят соседи?

— Говорят, что когда Навплий был молод, он, собрав отряд головорезов, грабил купеческие суда по всему морю. А еще он по ночам зажигал фальшивые маяки. Моряки шли на их огонь, но вместо бухты их корабли налетали на скалы. Там их уже ждали молодцы Навплия, которые добивали экипажи. Так он скопил богатства, которые пустил в дело. И вот сейчас он один из богатейших царей Эллады. Его флот силен и контролирует судоходство на много дней пути от Эвбеи. Купцы платят ему, чтобы с их судами ничего не произошло в пути, а кто не хочет платить, рискует встретиться с пиратами. Только все понимают, какие это пираты, а потому не скупятся при встречах с царем, — рассказал кормчий.

— И никто не попытался уничтожить пирата? — удивился Парис.

— Другим царям это не надо, а купцы не остаются в обиде. Ведь стараниями Навплия Эвбея стала самым большим рынком Эллады. Тут можно продать или купить все, чего только пожелает душа. Хотя славен этот рынок, прежде всего, рабами.

— Я слышал об этом, — включился в разговор Ферекл.

— Слышать — одно, а видеть — другое. На Эвбее можно купить рабов со всего континента. Сюда стекаются все, кому довелось надеть ошейник. Плененные во время войн или пиратских набегов, жертвы кораблекрушений, надоевшие жены, ненужные дети или должники. Если есть деньги, то тут можно приобрести кого угодно: нежных женщин, умелых мастеров или простых козопасов и здоровых рабов для своих полей… — улыбнулся кормчий.

Пока путники разговаривали, из неприметной бухты им навстречу вышли два десятка кораблей, которые, развернувшись полумесяцем, стали окружать эскадру Париса.

Оказавшись на расстоянии полета стрелы, эвбейские корабли остановились. Чтобы продемонстрировать добрые намерения, по приказу Париса троянские суда также снизили скорость.

Затем осторожно приблизились друг к другу флагманские корабли, и греки с троянцами смогли переговорить, выясняя намерения друг друга. Убедившись, что перед ними не враги, эвбейцы предложили сопроводить Париса до гавани, на что он согласился.

Едва корабли причалили, к флагману подошел рослый мужчина в длинном хитоне с синей каймой. В руке у него был резной посох, а на поясе висел короткий кинжал в дорогих ножнах. Скорее статусное, чем боевое оружие, — в уме оценил Парис.

— От имени владыки Навплия приветствуем тебя, гость, на благословенной эвбейской земле, — обратился он к царевичу — Я Эгисф, распорядитель царского дворца. Государь извещен о вашем прибытии и ожидает у себя.

Отдав приказ дожидаться его возвращения, Парис с десятком друзей и приближенных отправился вслед за Эгисфом. Самому царевичу в знак уважения к его сану была подана колесница, править которой стал распорядитель, а прочим пришлось идти пешком. Впрочем, дорога была недалекой, а возница не гнал коней, так что пешие не отстали и не устали, когда показались мощные стены городской цитадели.

Миновав два поста стражи, гости оказались у просторного дворца, где колесница остановилась. Поклонившись, распорядитель незаметно исчез, передав гостей в руки новых слуг, которые не мешкая провели Париса со спутниками в мегарон, главный дворцовый зал.

В центре мегарона был расположен круглый очаг такого размера, что на его огне легко можно было зажарить целого быка. Сейчас в нем горел небольшой огонь, скорее символизирующий уют, чем служащий для освещения и обогрева. Вокруг очага стояли резные колонны, поддерживающие балки крыши, а оштукатуренные стены были покрыты фресками со сценами морских баталий и диковинных зверей.

В глубине зала стоял вырезанный из дуба и инкрустированный слоновой костью мощный трон, на котором восседал сам царь.