Два дня назад передовой отряд 7-й дивизии подошел к каналу Капош. Мост, что южнее города Дьюлай, был взорван, а с окраины противник вел сильный огонь. Бойцы во главе с парторгом батальона 21-го полка гвардии младшим лейтенантом В. Н. Савельевым подобрались к мосту, сумели отремонтировать его. Савельев — опять первым — поднялся в атаку, но был сражен пулей. Кто-то занял его место, крикнул: «Отомстим за парторга!» Гвардейцы овладели Дьюлаем.

Передовые подразделения 29-го полка подполковника И. И. Голода буквально на плечах противника прорвались к каналу Шио. Ближний бой завязался на мосту. Младший сержант Александр Пирожок заметил горящий бикфордов шнур. Значит, мост заминирован! Младший сержант бросился к шнуру и перебил его. Взрыв был предотвращен.

Полк занял городок Мезе-Комаром, который находился за каналом. Противник бросил в контратаку около тридцати танков, поддержанных пехотой. Тут хорошо поработали артиллеристы. Наводчик орудия сержант Сергей Хрипко, оставшись один, вступил в борьбу с тремя танками и два из них подбил. Третий же раздавил орудие. Хрипко успел укрыться в окопе, а когда танк прополз дальше, гвардеец автоматным огнем встретил вражескую пехоту.

Главный удар массированной танковой атаки принял на себя батальон, которым командовал капитан Иосиф Рапопорт. Враг был отбит, и Мезе-Комаром остался за нами.

Совсем недавно Рапопорт работал в оперативном отделе штаба корпуса — и отлично работал! До войны сотрудник Академии наук, этот юноша владел несколькими иностранными языками, и когда мы начали заграничный поход, он стал просто незаменимым. Но офицер так настойчиво просился в бой, что отказать я не мог. Рапопорт принял батальон и уже в первых боях зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Отважный, дерзкий, находчивый, он везде и всюду был, как говорится, на месте.

Вскоре после этих боев он был тяжело ранен и лишился глаза. В канун Нового года я попросил капитана Никитина отвезти ему в госпиталь подарок, приготовленный для него товарищами. Никитин уехал, а на следующий день они появились на КП вдвоем.

— Товарищ генерал, капитан Рапопорт прибыл для дальнейшего прохождения службы во вверенном вам корпусе!

— То есть… сбежал из госпиталя?

— Так точно, сбежал. Долечусь в медсанбате…

До самого конца войны Рапопорт воевал в нашем корпусе, всегда — в передовых отрядах, всегда — лицом к лицу с врагом. Сейчас Иосиф Абрамович ведет большую научную работу в институте биологии Академии наук СССР. У него уже много учеников. Скажи им, что строгий их наставник некогда мчался на броне самоходки, вел за собой атакующий батальон, швырял гранаты в наползающий «тигр» — ведь, наверное, не сразу поверят. Лишь три ряда орденских колодок да черная повязка на левом глазу напоминают о боевом прошлом доктора биологических наук И. А. Рапопорта.

Новая задача, графически изображенная на карте, которую привез нам офицер связи, сводилась к перегруппировке вправо и взятию города Эньинга. Затем в прорыв предполагалось ввести танковый корпус генерала П. В. Говоруненко.

Ближе других к Эньингу находилась 7-я дивизия. Она и должна была выполнить задачу. Мне понравилась уверенность полковника Дрычкина. «Город Эньинг будет взят!» — ответил он, когда получил боевой приказ.

В ночь на 7 декабря дивизия взяла город. Очень хорошую поддержку при этом оказала наша авиация. Находясь на наблюдательном пункте дивизии, группы наведения 17-й воздушной армии весьма точно наводили свои самолеты на указанные цели.

Отбив контратаки танков противника, поддержанных артиллерией, минометами и авиацией, 7-я и 80-я дивизии овладели также крупными населенными пунктами Лешпень и Балатонфекаяр. В этих боях гвардейцы подбили девять танков и взяли в плен около сотни солдат и офицеров.

Нельзя не вспомнить тут и про наши ошибки. Они, правда, не обернулись никакими осложнениями. А могли бы! Увлеченные быстрым продвижением, мы, командиры 21-го, 6-го и 20-го корпусов, три соседа, как-то позабыли о необходимости поддерживать личный контакт. За целую неделю боев ни разу не встретились. То же — и у командиров дивизий. И вот результат — однажды мне пришлось проехать около трех километров, не встретив ни единого солдата между левым флангом 69-й дивизии и правым — 7-й дивизии.

Местность, по которой мы наступали, была насыщена такими искусственными сооружениями, как каналы и водохранилища. Отсюда разные неожиданности. Траншею, занятую в районе Балатонфекаяр, нашим солдатам вскоре пришлось покинуть. Она была соединена с каналом, и отходящий противник пустил в нее воду. Контратака ему удалась, хотя сам он в траншею, конечно, не вернулся.

Наше командование не стало вводить в прорыв танковый корпус, так как в ходе боя выяснилось, что за этим рубежом начиналась линия «Маргарита». Эту оборонительную линию гитлеровцы создавали заблаговременно силами инженерно-саперных частей и местного населения с целью прикрыть Будапешт с юга.

В самые сжатые сроки, скрытно 4-я гвардейская армия произвела перегруппировку. Наш корпус сдал свою полосу соседу и ночными маршами, двигаясь параллельно фронту, к утру 16 декабря сосредоточился юго-восточнее Секешфехервара.

Служебное совещание перед наступлением на этот раз было многолюдным. Помимо руководящего состава управления корпуса и его дивизий присутствовали старшие офицеры шести артиллерийских и минометных бригад, нескольких артиллерийских и минометных полков и штурмовых саперных батальонов.

Я доложил товарищам, что согласно решению командующего фронтом наша армия 20 декабря переходит в наступление на перешейке между озерами Веленце и Балатон. Главный удар наносит наш корпус. Предстоит прорвать линию «Маргарита» на узком 5-километровом участке и затем овладеть городом Секешфехервар.

Соседние с нами корпуса, справа — 31-й, слева — 135-й, примут участие в этом ударе смежными с нами флангами.

Первая полоса обороны противника состояла из двух позиций, пяти сплошных траншей и занимала в глубину до восьми километров. Участок прорыва обороняли части 23-й пехотной и 23-й танковой дивизий противника.

Вторая полоса обороны опиралась на мощный опорный пункт — город Секешфехервар. И наконец — третья полоса, которую мы встретим в 20–25 километрах отсюда.

Разведотдел армии снабдил нас подробной схемой огневой системы врага вплоть до отдельных минометных и пулеметных точек. Очень хорошо поработали все виды разведки!

Сил и средств для выполнения задачи у корпуса было достаточно. Впервые в боевой нашей практике мы сможем создать плотность огня более чем 170 стволов на километр фронта. Кроме того, за нами будет готов к действиям 7-й механизированный корпус — подвижная группа для ввода в прорыв на второй день наступления.

Местность впереди равнинная, с некоторым понижением в сторону противника. Пригород Секешфехервара расположен на господствующих высотах, что тоже следовало ВЕЯТЬ в расчет.

Сообщив собравшимся товарищам еще некоторые необходимые сведения, я сказал, что о часе «Ч», т. е. времени начала наступления, они узнают дополнительно.

Всю работу по подготовке прорыва мы провели в сжатые сроки, за двое суток. Командующий армией генерал Захаров собрал нас близ господского двора Бельше (так назывался этот пункт на карте), выслушал доклады о готовности и, совсем было распрощавшись, вдруг вернулся. Отозвав меня в сторону и глядя мне в глаза, он сказал:

— Трудно, но сделаешь… Прорвешь оборону и возьмешь Секешфехервар. Так?..

Я понимал его состояние. Громадной важности задача стояла перед нашей армией. Выполним ее, прорвем линию «Маргарита» — окружение будапештской группировки фашистских войск будет предрешено. Не выполним — борьба за Венгрию может затянуться на неопределенное время.

— Товарищ командующий, — сказал я, — если данные о противнике, особенно о его огневых средствах, правильные и мы их подавим, за остальное будьте спокойны. Гвардейцы не подкачают.