Эту часть Ири ненавидела больше всего, о да.

Но, став Властелином, она рано или поздно должна этому научиться.

Ири прикрыла глаза.

День ещё даже не перевалил за средину, а она уже измождена до предела. Разговор с Гун, которая восприняла новость о подмене и необходимости скрываться с равнодушной покорностью, происшествие с Фьордом, которого пришлось всё же отстранить от работы на декаду минимум и чуть ли не пинками загнать в лекарню, невозможность связаться с Предгорьем, объяснения со Жрецом, ситуация с Ихором и его словами Обретения… Она устала. На рассвете следующего дня должны были состояться переговоры с Матерью Соли, но Ири ничтоже сумняшеся сбросила это на Чо. Ему придётся несладко, конечно — всё же, для подготовки нужно перелопатить много информации, да и языковую сферу усвоить. Но ничего! Как-нибудь справится, не маленький. За этим его, в конечном итоге, сюда и прислали. К тому же, обязанность такая у служащих — молча справляться и не отсвечивать. Так что, повозмущается и затихнет, а Ири его потом поощрит как-нибудь. Главное — не забыть…

Ну это она полагала, что может забыть. Дальнейшие события показали, что воздух Вольных Городов крайне интересным образом действует на драконов, притом не только на знатных.

— Мой Властелин, к вам господин Чо, — сообщил страж, и Ири с трудом удержалась от того, чтобы поморщиться. Неужели Оранжевый пришёл поныть и поведать непосредственному начальству в лице Ири, в каких ужасных условиях ему приходится работать? Необычно — это для дедушкиного-то доверенного секретаря. С другой стороны, это при Алом Старейшине мальчишка не смел и пикнуть. К ней, изгнаннице рода, у него предсказуемо другое отношение. К тому же, ещё до ухода она частенько ловила на себе косые взгляды Чо и его родни: почтенное семейство полагало, что она опозорила себя и Дом заодно, когда стала умолять Казначея сохранить жизнь Доре.

Что же, она в подходящем настроении, чтобы закрыть Оранжевому рот раз и навсегда.

— Проси, — бросила Ири.

К её удивлению, Чо вошёл спокойно и уверенно, дерзнул смотреть прямо, не опуская глаз. Вызов? А не тонко ли крыло, Оранжевый?

— Ну? — выгнула бровь Ири, всем своим видом выражая презрение. Однако, судя по всему, за века общения с дедулей у Чо выработался иммунитет.

— Я ознакомился с вашим приказом, — сказал Чо ровно.

— И что вы в таком случае делаете здесь? — уточнила Ири вкрадчиво. — Мне отчего-то кажется, что у вас предостаточно работы!

— Пока что это не моя работа, — заявил Оранжевый, не опуская глаз. — Она станет моей только в том случае, если я буду иметь в ней свой интерес.

Это ещё что за заявления?

— Вы отказываетесь подчиняться приказу Алого Дома?

— Что вы, — усмехнулся этот смертник. — Я выполню работу при любом раскладе. Но, может статься, не буду особенно заинтересован в результате… если не получу в итоге тридцать процентов бумаг владения над этим делом, конечно.

Это была такая запредельная наглость, что Ири даже не сразу нашлась, что ответить. Она сидела, смотрела пристально на Чо и пыталась понять: это он на фоне переезда умом тронулся или Обретение так повлияло?

— Слушай, — почти ласково проговорила драконица. — А не боишься ли ты часом, что я тебя сейчас убью?

— А не боишься ли ты часом, что я тебя сейчас убью?

— Я допускаю такое развитие событий, — сказал Чо с показным хладнокровием. — Равно как и вероятность того, что вы меня выгоните, попытаетесь манипулировать через семью или задавить авторитетом.

— Но вы всё равно пришли… — в этот момент Ири, как никогда, напоминала Алого Старейшину — неудивительно, что тот назначил именно её в любимицы. Ментальное поле буквально придавливало Чо к земле, заставляло покориться, склонить голову, но он не стал.

Хватит.

Чо всю свою жизнь был хорошим служащим, послушным сыном, достойным членом прогрессивного Предгорного общества… не жизнь, а дурацкий эпиграф, состоящий из вечной работы и сплошь положительных эпитетов.

Он штудировал свитки Служения, о да. В соответствии с ними Чо проявлял и долготерпение, и прозорливость, и много чего ещё — в уверенности, что рано или поздно с господского плеча ему перепадёт достойная жизнь. Только вот как-то так получалось, что в жуть каком прогрессивном и благостном Предгорном обществе твой потолок предопределён от рождения, а статус решает банальная сила. И состоятельную жизнь, ради которой какой-то выскочка вроде Чо терпит унижения и посвящает всего себя служению, могут в любой момент отобрать мановением руки.

Конечно, это понимание пришло не сразу.

Да, первый, самый серьёзный перелом в его сознании произошёл, когда его отослали сюда. Сначала это показалось крахом всего, но потом Чо понял: это всего лишь источник новых возможностей. Но поступок Старейшины, разом перечеркнувшего будущее Чо во имя своих интересов, он принял к сведению. И бунт, тогда ещё неосознанный, неоформившийся, зародился в его душе.

Второй перелом случился, когда он встретил пару… и в полной мере осознал: ему не вернуться в Предгорье, где некроманты под запретом. Дом, который он построил в драконьем крае, наработки и планы на придворное будущее — всё разом обесценилось.

Третий перелом произошёл неожиданно и немножко глупо.

Всё началось с того, что Чо пришёл к паре в гости.

Конечно, по традиции ухаживания для этого ещё было очень рано. Его Дайен была непозволительно юна (третий десяток лет, подумать только! Не все дракончики говорить умеют в таком возрасте!), не имела особенного опыта в отношениях, потому Чо хотелось сделать всё правильно, в соответствии со свитками Весеннего Полёта.

К сожалению, все планы нарушились из-за прибытия в город Призрачного дракона. Пары и детей знатнейших особ было решено спрятать в связи с такой радостью в подвалах; Чо, разумеется, не преминул вписать в этот список и свою Дайен.

В итоге предосторожности оказались излишни: Ижэ был на удивление дружелюбно настроен и даже представился им всем, не называя имени Дома (это был первый знатный дракон в жизни Оранжевого, позволивший называть себя простым именем). Чо впечатлился и совершенно успокоился касаемо их будущего: ни один дракон, провозгласив настолько дружеские намерения, не станет нападать без крайне веских на то причин. В общем, с работы Чо ушёл, весьма довольный жизнью, и решил по этому поводу самолично вызволить свою прекрасную госпожу из подвала и погулять с ней по вечернему городу. Правда, тут его ждал неожиданный сюрприз: по словам Наместника, тот отправил Дайен домой, отсыпаться.

Таким вот интересным образом и выяснилось, что жила его пара под землёй, как какой-то дворф.

Поначалу, признаться, Чо даже не понял. Наместнику пришлось объяснять ему, что, когда некроманты с Гахаана только прибыли сюда, жилищный вопрос встал крайне остро. Расширить магический квартал вверх обстоятельства не позволяли (маги предпочитали жить в особняках и не горели желанием отказываться от подобной привилегии, и уж тем более — обзаводиться соседями), потому-то и пришлось достраивать, так сказать, вглубь. Всё началось с того, что таким образом углубили подвалы под несколькими домами, выкупленными некромантами; потом наладили сообщение меж ними; потом прогресс было уже не остановить. Таким образом многие некроманты, фактически, жили под землёй, благо были с этой стихией вполне дружны. И его Дайен была из таких: не желая оставаться в отцовском доме, его пара приобрела своё собственное подземное жильё.

Чо отлично ориентировался в пещерах, какого бы происхождения они ни были — особенности драконьей природы во всей своей красе. Другой вопрос, что вот уже много тысяч лет ни на одной человеческой половине драконьего жилища не найти таких мрачных коридоров — серых, узких, безликих. А квартирки, в которых обосновались некроманты? Не сказать, чтобы они были совсем уж плохо оборудованы, но…

Чо сжал кулаки.

Это мир его пары. Скорее даже мирок, из которого, спасибо снобизму многоликих, её почти невозможно будет забрать. Как же, незаконные некроманты! Это не имело бы значения, будь она парой кого-то из знатных драконов, но ради Оранжевого никто не станет отменять закон — такова она, справедливость. Хотя… нет, всё же не исключено, что ему бы всё же позволили забрать Дайен в Предгорье — гарантированное потомство, лояльность ко краткоимённым и всё тому подобное. Но, разумеется, выпускать её запретили бы, как некогда делали домашними рабынями все человеческие пары или, не приведи Небо, пары-фейри. Официально считалось, конечно, что это делается из заботы о них, но, коль уж назвать вещи своими именами…