Кэрол вздохнула. «А ведь это могла быть я, это могла, могла быть я», – пробормотала она себе под нос. Официально ее никто не приглашал. Но она знала, что ей достаточно лишь попросить. Тони Хилл хотел видеть ее в своей команде. Он воочию наблюдал, как она работает, и не раз говорил ей, что ум ее склада может помочь ему сделать новое подразделение эффективным. Но не все было так просто. Единственное дело, над которым они работали вместе, оказалось для них обоих одновременно утомительным и трудным. И ее чувства к Тони Хиллу представлялись ей еще слишком запутанными, так что перспектива сделаться его правой рукой в других подобных делах, которые могли стать настолько же эмоционально опустошающими и требующими напряжения всех умственных способностей, что и их первое совместное дело, вряд ли могла показаться ей заманчивой.

Но несмотря ни на что, перспектива эта все-таки ее увлекала. А потом подвернулось вот это. Досрочное повышение в составе нового формирования – такую возможность она не могла упустить. По иронии судьбы, повышение было связано с поимкой того же серийного убийцы. У Джона Брендона, помощника главного констебля в Бредфилде, хватило смелости подключить к работе Тони Хилла и выбрать Кэрол для связи с ним. Когда же Брендона повысили, назначив главным констеблем нового формирования, он захотел взять ее к себе. «Весьма кстати», – подумала она, пытаясь побороть чувство невольного сожаления. Она встала и сделала три шага – столько, сколько нужно было, чтобы пересечь кабинет, – и устремила взгляд вниз, на доки, где, выполняя неизвестную ей работу, деловито сновали люди.

Азы своей службы Кэрол постигала в лондонской городской полиции, а потом – в составе городской полиции Бредфилда. Оба гиганта питались от неиссякающего источника адреналина, в избытке поставляемого преступным миром большого города. А сейчас она оказалась на самом краю Англии, в полиции Восточного Йоркшира, где все дела носят характер специфический – точь-в-точь как местное приветствие, совершенно непонятное жителям других регионов. Здесь служба каждый день не сталкивает детектива с хитроумными убийствами, расстрелами в упор из автомобиля, бандитскими разборками, вооруженным разбоем и прожженными наркодилерами.

Нет, в городках и деревнях Восточного Йоркшира не было недостатка в преступлениях. Но все это относилось к третьеразрядным мелочам. Подчиненные ей инспекторы и сержанты были более чем в состоянии самостоятельно во всем разобраться. Как в небольших городах Хольм и Трэскхэм, так и в порту Сифорд на берегу Северного моря, где располагался ее служебный кабинет, люди вовсе жаждали, чтобы она всюду совала свой нос. В конце концов, что такая, как она, городская девчонка может понимать в кражах овец? Или в фальшивых накладных на погрузку? Кроме того, все они прекрасно знали, что нового старшего инспектора, только что вступившего в должность, интересуют не столько здешние дела, сколько люди: кто может при случае схалтурить, а кто горит на работе, у кого слабость к бутылке, а кто не прочь погреть руки на том или ином деле. И они были правы. Это заняло у нее больше времени, чем она рассчитывала, но постепенно у нее стала складываться целостная картина того, что представляет собой ее команда и кто из них на что способен.

Кэрол еще раз вздохнула, в задумчивости запустив пальцы в густые светлые волосы. Борьба шла с переменным успехом, в значительной степени из-за того, что большинству тупых йоркширцев, ее коллег, приходилось делать над собой невероятные усилия, заставляя себя воспринимать всерьез женщину-начальство. Уже не в первый раз она спрашивала себя, не совершила ли она грубой ошибки, пойдя на поводу у честолюбия, когда согласилась похоронить свою многообещающую карьеру в этой дыре.

Она пожала плечами и отвернулась от окна. Потом потянулась и снова достала из портфеля папку. Пусть она и предпочла плюнуть на новое подразделение по психологическому исследованию преступников, но работа с Тони Хиллом уже успела ее кое-чему научить. Она представляла, каким должен быть почерк маньяка. Для того чтобы узнать его, ей, пожалуй, не понадобится команда специалистов.

Одна створка двойных дверей распахнулась, и тут же за ней распахнулась другая. Женщина, которую мгновенно узнали бы в семидесяти восьми процентах домов Соединенного Королевства (как об этом свидетельствовали последние опросы), на высоких каблуках, подчеркивающих изящество ног, способных послужить рекламой колготок, вошла в гримерную, все еще продолжая разговор: «…в результате я ничего не выигрываю, так что скажи Тревору: пусть во время прогона поменяет местами второй и четвертый номер, о'кей?»

Бетси Торн, согласно кивая, шла за ней. Она казалась слишком добропорядочной, чтобы хоть как-то выдвинуться на телевидении. Темные волосы с вкраплением серебряных прядей стягивала синяя бархатная лента. Зачесанные назад, они открывали лицо, в котором было что-то чисто английское. Умные глаза овчарки, стать породистой скаковой лошади и цвет лица, заставляющий вспомнить румяное яблоко. «Отлично», – откликнулась она, и ее голос прозвучал так же тепло и ласково, как у ее спутницы. В блокноте, который она несла в руках, появилась соответствующая пометка.

Мики Морган, бессменная ведущая и звезда программы «Полдень с Морган» – флагмана двухчасовых новостей независимого телевидения, прямиком направилась к креслу, которое, судя по всему, давно уже стало ее привычным местом. Она села, откинула назад волосы медового цвета и, пока гримерша укутывала ее, бросила быстрый критический взгляд на свое отражение.

– Снова ты, Марла! – воскликнула Мики, ее голос и взгляд одинаково выражали восторг. – Слава богу. Я только и молилась, чтобы ты подольше оставалась за границей и не смогла увидеть, что они тут делают со мной в твое отсутствие. Я просто запрещаю тебе уезжать в отпуск! Марла улыбнулась:

– Ты опять несешь чушь, Мики.

– За это ей и платят, – сказала Бетси, присаживаясь на рабочий стол рядом с зеркалом.

– Все эти дни не могу найти никого, – процедила Мики, едва разжимая губы, поскольку Марла уже начала наносить на ее лицо жидкую основу для грима. – На правом виске собирается вскочить прыщ.

– Скоро месячные? – спросила Марла.

– Я думала, я единственная, кто чувствует их за километр, – протянула Бетси.

– Это все кожа. Эластичность с годами меняется, – голос Марлы звучал рассеянно, она уже полностью погрузилась в производимые операции.

– «Злоба дня», – сказала Мики. – Прочти еще раз, Бетси.

Она закрыла глаза, сосредоточиваясь, и Марла воспользовалась этим, чтобы заняться ее веками. Бетси заглянула в блокнот:

– «По последним сведениям уже второй молодой министр был заснят папарацци в чужой постели. И вот мы задаемся вопросом: «Что заставляет женщину мириться с положением любовницы?».

Далее следовали фамилии интервьюируемых, Мики внимательно слушала. Дойдя до конца, Бетси улыбнулась:

– А вот это тебе понравится: интервью с писателем, между прочим, твоя любимица Дориен Симмондс. Профессиональная любовница рассуждает о том, что быть любовницей не только приятно, но и полезно. Любовницы приносят пользу, служа обществу – всем этим псевдоженам, от которых требуют выполнения супружеского долга, когда секс с мужем им давно осточертел. Мики прыснула:

– Здорово. Старушка Дориен, как всегда, великолепна. Как ты думаешь, есть на свете что-нибудь, из чего Дориен не смогла бы состряпать книгу?

– Она просто завидует, – заметила Марла. – Дай губы, Мики, пожалуйста.

– Завидует? – переспросила Бетси, не проявляя, впрочем, особого интереса.

– Если бы у Дориен Симмондс был такой муж, как у Мики, она не переметнулась бы в стан любовниц, – убежденно сказала Марла. – Она просто глупая корова, лопающаяся от зависти, что ей никогда не заарканить такого, как Джеко. А кто бы на ее месте не лопался от зависти?

– М-м-м-м, – промурлыкала Мики.

– М-м-м-м, – в тон ей отозвалась Бетси.

За долгие годы машина радио и телевидения вбила в национальное самосознание пару Мики Морган – Джеко Вэнс так же прочно, как рыбу с чипсами или Леннона с Маккартни. Звездная пара побила все рекорды, невозможно было и подумать, что они могут расстаться. Даже ведущие колонок светской хроники, питающиеся слухами, отчаялись разнюхать что-нибудь, способное их опорочить.