– Я отменяю завтрашний турнир – вскоре нас будет ждать настоящая битва, – сказал он. – А призом будет добыча, отнятая у этого самозваного императора. Соратники, я желаю, чтобы завтра на рассвете вы были готовы выехать к побережью. Кэй, позаботься о всем необходимом. Ланселет, – король взглянул на старого друга, и по губам его скользнула легкая улыбка, – я оставил бы тебя здесь, чтобы ты охранял мою королеву, но я знаю, что на этот раз ты захочешь поехать с нами – ведь твой брат оказался в осаде. Я попрошу священника, чтобы на рассвете он отслужил службу для тех, кто пожелает исповедаться и получить отпущение грехов, прежде чем идти в битву. Сэр Увейн, – Артур отыскал взглядом нового соратника, сидевшего среди молодых рыцарей, – теперь я могу предложить тебе добыть славу в сражении, а не на турнире. Я прошу тебя, сына моей сестры, быть рядом со мной и прикрывать меня от предательского удара в спину.

– Это большая честь для меня, м-мой король, – запинаясь, произнес сияющий Увейн, и в этот момент Моргейна отчасти поняла, почему Артур внушает своим подданным такую любовь и преданность.

– Уриенс, добрый мой зять, – продолжал тем временем Артур, – я поручаю королеву твоему попечению. Оставайся в Камелоте и береги ее до тех пор, пока я не вернусь.

Он поцеловал руку Гвенвифар.

– Моя леди, прости, но мы должны покинуть пир – война снова постучала к нам в двери.

Гвенвифар была бледна как полотно.

– Я буду ждать твоего возвращения, мой лорд. Да хранит тебя Господь, милый мой супруг.

Она поцеловала короля. Артур встал из-за стола и спустился с возвышения, на ходу кивнув остальным:

– Гавейн, Лионель, Гарет – все соратники – за мной! Прежде чем последовать за королем, Ланселет на миг задержался рядом с Гвенвифар.

– Попроси благословения Божьего и для меня, моя королева, когда я отправлюсь в путь.

– О Господи, Ланселет!… – вырвалось у Гвенвифар, и, словно позабыв, что на них смотрит весь двор, королева бросилась ему на грудь. Ланселет обнял ее и принялся утешать. Он говорил так тихо, что Моргейна не услышала ни единого слова, но она заметила, что Гвенвифар плачет. Но когда королева подняла голову, глаза ее были сухими.

– Да хранит тебя Бог, любовь моя.

– И тебя, любовь сердца моего, – еле слышно произнес Ланселет. – Вернусь я или нет – да благословит тебя Бог. Он повернулся к Моргейне.

– Теперь я особенно рад тому, что ты решила навестить Элейну. Передай дорогой моей жене мой сердечный поклон и скажи, что я отправился вместе с Артуром на помощь моему родичу Борсу, чтоб поставить на место этого мерзавца, именующего себя императором Луцием. Скажи, что я молю Бога хранить ее и что я люблю ее и детей.

Ланселет умолк, и на мгновение Моргейне показалось, что сейчас он поцелует и ее. Но вместо этого он, улыбнувшись, коснулся ее щеки.

– Да благословит Господь и тебя, Моргейна, – уж не знаю, хочешь ли ты его благословения или нет.

И он заспешил следом за Артуром в дальний конец зала, туда, где уже собирались соратники.

Уриенс подошел к возвышению и поклонился Гвенвифар.

– Я к твоим услугам, моя леди.

"Если она посмеется над стариком, – подумала Моргейна, внезапно ощутив яростное желание защитить мужа, – я влеплю ей пощечину!"

Уриенс лишь хотел сделать как лучше, да и порученное ему дело было не более чем данью родству и требованиям этикета; Камелот, как и всегда, останется в надежных руках Кэя и Лукана. Но Гвенвифар привыкла к придворной любезности.

– Благодарю тебя, сэр Уриенс, – серьезно отозвалась она. – Ты всегда будешь здесь желанным гостем. Моргейна же – моя подруга и сестра, и я рада снова видеть ее при дворе.

«О, Гвенвифар, Гвенвифар, какая же ты лгунья!»

–  Спасибо, но я должна съездить на север, навестить мою родственницу Элейну, – приторно любезным тоном произнесла Моргейна. – Ланселет попросил меня сообщить его жене обо всем.

– Ты так добра, – заметил Уриенс. – Что ж, поскольку война идет не у нас в стране, а за проливом, ты можешь съездить к Элейне, когда захочешь. Я бы попросил Акколона сопровождать тебя, но он наверняка отправится с Артуром к побережью.

«Он ведь и вправду охотно поручил бы меня попечению Акколона. Он обо всех думает хорошо», – подумала Моргейна и с искренней теплотой поцеловала мужа.

– А можно, после того, как я побываю у Элейны, я навещу свою родственницу на Авалоне, супруг мой?

– Делай, как тебе угодно, моя леди, – согласился Уриенс. – Только не могла бы ты, прежде чем уедешь, распаковать мои вещи? Моему слуге никогда не удается справиться с этим так же хорошо, как это делаешь ты. И не оставишь ли ты мне кое-что из твоих бальзамов и трав?

– Ну конечно, – отозвалась Моргейна. Она отправилась готовиться к отъезду; ей подумалось, что раз им предстоит на какое-то время разлучиться, сегодня Уриенс наверняка пожелает спать с ней. Моргейна вздохнула, примирившись со своей участью. Что ж, терпела она раньше – потерпит и теперь.

«Какой же я сделалась распутной!»

Моргейна знала, что ей хватит решимости совершить это путешествие лишь в том случае, если она будет действовать постепенно – шаг за шагом, день за днем, лига за лигой. Первым ее шагом стала поездка в замок Пелинора; по горькой иронии судьбы, первым делом она должна была передать сердечное послание жене и детям Ланселета.

Сперва она поехала на север по старой римской дороге, вившейся меж холмов. Кевин предложил было сопровождать ее, и Моргейна едва не поддалась искушению; ее вновь принялись терзать прежние страхи: она и на этот раз не найдет дорогу на Авалон, она не посмеет вызвать авалонскую ладью, она вновь заблудится в волшебной стране и навеки потеряется там. Она не смела прийти на Авалон после смерти Вивианы…

Но теперь это испытание снова встало перед ней, как и в тот раз, когда она только стала жрицей… она сбежала с Авалона в одиночку, не пройдя никаких испытаний, кроме этого, и теперь должна была самостоятельно найти способ вернуться… она должна была добраться на Авалон, опираясь лишь на свои собственные силы, а не на поддержку Кевина.