И все же Моргейну мучил страх. Ведь все это было так давно…

На четвертый день впереди показался замок Пелинора, и к полудню, проехав вдоль болотистого берега озера, где не встречались более следы некогда таившегося здесь дракона (что не помешало слуге и служанке, сопровождавшим Моргейну, начать дрожать и рассказывать друг дружке ужасные истории о драконах), Моргейна увидела дом, который Пелинор подарил Элейне и Ланселету после их свадьбы.

Это была скорее вилла, чем замок; в нынешние мирные дни в этих краях осталось не так уж много укрепленных жилищ. Между домом и дорогой протянулись просторные пологие лужайки, и, когда Моргейна подъехала к дому, стая гусей разразилась гоготаньем.

Моргейну встретил дворецкий в нарядной одежде; он поприветствовал гостью и поинтересовался, кто она и по какому делу прибыла.

– Я – леди Моргейна, жена Уриенса, короля Северного Уэльса. Я привезла послание от лорда Ланселета.

Моргейну провели в комнату, где можно было умыться с дороги и привести себя в порядок, а затем препроводили в большой зал, где горел огонь в камине, и предложили пшеничный пирог с медом и хорошее вино. Моргейна поймала себя на том, что этот церемонный прием начал нагонять на нее зевоту. В конце концов, она ведь родственница хозяев дома, а не какой-нибудь посланец, прибывший по государственным делам! Через некоторое время в зал заглянул какой-то мальчик, увидел, что там никого нет, кроме Моргейны, и вошел. Мальчик был белокур и голубоглаз, и лицо его усеивала россыпь золотистых веснушек. Моргейна сразу же поняла, что это и есть сын Ланселета, хоть он ничуть не походил на отца.

– Ты – та самая леди Моргейна, которую зовут Моргейной Волшебницей?

– Да, это я и есть, – отозвалась Моргейна. – А еще я – твоя кузина, Галахад.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – настороженно спросил мальчишка. – Ты что, колдунья? Почему тебя зовут Волшебницей?

– Потому, что я происхожу из древнего королевского рода Авалона и выросла на Авалоне, – пояснила Моргейна. – А твое имя я узнала не при помощи волшебства, а потому, что ты очень похож на свою мать, которая тоже приходится мне родственницей.

– Моего отца тоже зовут Галахадом, – заявил мальчик, – но саксы прозвали его Эльфийской Стрелой.

– Я приехала, чтобы передать тебе привет от твоего отца – тебе, твоей матери и твоим сестрам, – сказала Моргейна.

– Нимуэ – дура, – сообщил Галахад. – Она уже большая, ей целых пять лет, но, когда отец приехал, она принялась реветь и не пошла к нему на руки, потому что не узнала. А ты знаешь моего отца?

– Конечно, знаю, – сказала Моргейна. – Его мать, Владычица Озера, была моей тетей и приемной матерью. Галахад недоверчиво взглянул на нее и нахмурился.

– Моя мама говорит, что Владычица Озера – злая колдунья.

– Твоя мама… – Моргейна осеклась и решила смягчить выражения; в конце концов, Галахад ведь еще ребенок. – Твоя мама не знала Владычицу так хорошо, как знала ее я. Она была доброй и мудрой женщиной и всю свою жизнь служила богам.

– Что, правда?

Моргейна просто-таки видела, как мальчик пытается осмыслить эту идею.

– Отец Гриффин говорит, что служителями Божьими могут быть только мужчины, потому что мужчины сделаны по образу и подобию Божьему, а женщины – нет. Нимуэ сказала, что хочет быть священником, когда вырастет, чтоб научиться читать, писать и играть на арфе, а отец Гриффин сказал, что женщины этого не могут вообще.

– Значит, отец Гриффин ошибается, – сказала Моргейна, – потому что я умею делать все это, и еще многое другое.

– Я тебе не верю! – заявил Галахад, с враждебным видом уставившись на Моргейну. – Ты думаешь, что ты лучше всех, да? Моя мама говорит, что маленькие не должны спорить со взрослыми, а ты выглядишь так, будто ты не намного старше меня. Ведь ты не намного больше меня, верно?

Моргейна рассмеялась – ее позабавил этот сердитый мальчишка, – и сказала:

– Но все-таки я старше и твоей мамы, и твоего отца, Галахад, хоть я и не очень большая.

Тут скрипнула дверь и вошла Элейна. Она казалась более мягкой и спокойной, чем раньше; тело ее округлилось, а грудь потеряла былую упругость. Ну что ж, напомнила себе Моргейна, Элейна ведь родила троих детей, а младшего как раз кормила грудью. Но она по-прежнему была прекрасна, и ее золотые волосы сияли так же ярко, как и раньше. Она обняла Моргейну так просто и непринужденно, словно они расстались лишь вчера.

– Я вижу, ты уже познакомилась с моим послушным сыном, – сказала Элейна. – Нимуэ сидит в своей комнате – я ее наказала за то, что она нагрубила отцу Гриффину, – а Гвенни, хвала небесам, уснула. Она очень беспокойная и не дает мне спать по ночам. Ты приехала из Камелота? А почему мой лорд не приехал вместе с тобой, Моргейна?

– Я приехала именно затем, чтобы рассказать тебе обо всем, – сказала Моргейна. – Ланселет некоторое время не вернется домой. В Малой Британии идет война, и его брата, Борса, осадили в собственном замке. Все соратники Артура отправились туда, чтоб спасти Борса и проучить некоего Луция, провозгласившего себя императором.

Глаза Элейны наполнились слезами, но юный Галахад тут же преисполнился гордости.

– Если бы я был старше, я бы тоже стал соратником, – заявил он, – и мой отец посвятил бы меня в рыцари, и я поехал бы с ними и поубивал бы всех этих саксов и этого императора!

Выслушав рассказ Моргейны, Элейна воскликнула:

– По-моему, этот Луций не в своем уме!

– В своем он уме или нет, но он располагает армией и заявляет свои права от имени Рима, – заметила Моргейна. – Ланселет попросил меня повидаться с тобой и поцеловать за него детей, – хотя я сомневаюсь, что этому молодому человеку понравится, если его станут целовать, словно малыша, – сказала она, улыбнувшись Галахаду. – Мой пасынок, Увейн, в твоем возрасте уже считал, что он для этого слишком большой, а несколько дней назад он стал соратником Артура.

– А сколько ему лет? – тут же спросил Галахад и, услышав от Моргейны: «Пятнадцать», – насупился и принялся что-то высчитывать на пальцах.

– А как себя чувствовал мой возлюбленный лорд? – спросила Элейна. – Галахад, иди к своему наставнику. Я хочу побеседовать со своей кузиной.