– Сделанного не воротишь, – сказала Моргейна. – Но каков же ответ?

Кевин опустил голову, и Моргейна вдруг поняла, что ему отчаянно хочется припасть к ее груди; не так, как мужчина припадает к груди женщины, но так, словно он видел в Моргейне саму Матерь-Богиню и верил, что она способна утешить его и защитить от страха и отчаянья.

– Быть может, – сдавленно произнес он, – быть может, ответа вообще не существует. Быть может, нет никакого Бога и никакой Богини, и мы, как дураки, ссоримся из-за пустых слов. Я не желаю ссориться с тобой, Моргейна Авалонская. Но я не стану сидеть сложа руки и смотреть, как ты пытаешься ввергнуть это королевство в хаос и войну и сокрушить тот мир, что дал нам Артур. Мы должны сохранить хоть что-то от нынешних знаний, песен и красоты, прежде чем мир вновь погрузится во тьму. Говорю тебе, Моргейна, – я видел приближающуюся тьму! Быть может, мы сумеем сохранить тайную мудрость на Авалоне – но мы уже не сможем вернуть ее миру. Наше время ушло. Неужто ты думаешь, что я побоюсь умереть, если благодаря моей смерти Авалон сохранится в памяти людской?

Моргейна медленно, словно через силу, подняла руку – коснуться лица Кевина, стереть с него слезы… – и в страхе отдернула ее. Взор ее затуманился слезами. Моргейна спрятала лицо в ладонях, и собственные руки показалась ей тонкими, мертвенно-бледными руками Старухи Смерти. Кевин тоже увидел это на один-единственный кошмарный миг и с ужасом уставился на Моргейну. Затем наваждение рассеялось, и Моргейна словно со стороны услышала свой посуровевший голос.

– Так значит, ты принес Священные реликвии в мир, чтобы священный меч Авалона мог стать карающим мечом Христа?

– Это – меч Богов, – сказал Кевин, – а все Боги суть один Бог. Пусть лучше Эскалибур находится здесь, где люди могут следовать за ним, чем лежит на Авалоне. Если люди следуют за Эскалибуром, разве важно, во имя какого бога они это делают?

– Я скорее умру, чем допущу это, – ровно произнесла Моргейна. – Берегись, Мерлин Британии! Ты заключил Великий Брак и дал обет умереть ради сохранения таинств! Берегись – иначе клятва настигнет тебя!

Кевин взглянул в глаза Моргейне.

– О, моя леди и моя Богиня, молю тебя: прежде, чем действовать, посоветуйся с Авалоном! Я в самом деле считаю, что тебе пора вернуться на Авалон.

Кевин коснулся ладони Моргейны, и Моргейна не отдернула руки.

Когда она заговорила, голос ее дрожал от слез: слишком много на нее свалилось за сегодняшнее утро.

– Я… хотелось бы мне, чтобы я могла вернуться… Я не смею отправиться на Авалон именно потому, что так страстно этого хочу, – созналась Моргейна. – Я никогда туда не вернусь – никогда, до тех самых пор, пока не смогу больше этого выносить…

– Ты вернешься, ибо я видел это, – устало произнес Кевин. – Ты – но не я. Не ведаю, откуда пришло ко мне это знание, Моргейна, любовь моя, но я точно знаю, что мне не суждено более испить воды из Священного источника.

Моргейна взглянула на его уродливое тело, изящные руки, прекрасные глаза и подумала: «Когда-то я любила этого человека». Несмотря ни на что, она до сих пор продолжала любить его, – и эта любовь закончится лишь с их смертью. Она знала Кевина с сотворения мира, и они вместе служили своей Богине. Время исчезло. Казалось, что они вышли за пределы времени, что она даровала ему жизнь, что она срубила его, словно дерево, а он пророс, словно желудь, что он умер по ее воле, а она заключила его в объятья и вновь вернула к жизни… Древняя жреческая драма, вершившаяся еще до того, как на земле возникли друиды и христиане.

«Неужто он порвет с этим всем?»

–  Раз Артур нарушил свою клятву, разве я не должна потребовать, чтоб он вернул этот меч?

– Настанет день, – сказал Кевин, – когда Богиня сама решит судьбу Артура, как сочтет нужным. Но ныне Артур – Верховный король Британии, король волею Богини. И я говорю тебе, Моргейна Авалонская, – берегись! Или ты посмеешь восстать против судьбы, что правит этой страной?

– Я делаю то, что мне велела Богиня!

– Богиня – или твоя собственная воля, гордость и честолюбие? Повторяю, Моргейна, – берегись! Быть может, это к лучшему, что время Авалона прошло, – а с ним и твое время.

Даже железная воля Моргейны этого не вынесла.

– И ты еще смеешь называть себя Мерлином Британии?! – закричала она. – Убирайся, проклятый предатель!

Моргейна схватила прялку и ударила Кевина по голове.

– Убирайся! Прочь с глаз моих! Будь ты проклят навеки! Прочь отсюда!

Десять дней спустя король Артур вместе со своей сестрой, королевой Моргейной, и ее мужем Уриенсом, королем Северного Уэльса, отправился в Тинтагель.

За это время Моргейна успела обдумать, что ей следует делать дальше. За день до отъезда она улучила момент и сумела поговорить с Акколоном наедине.

– Жди меня на берегу Озера – и позаботься, чтоб ни Артур, ни Уриенс тебя не заметили.

Моргейна протянула руку Акколону, но он привлек ее к себе и принялся целовать.

– Леди… я не могу смириться с тем, что ты берешься за такое опасное дело!

На миг Моргейна приникла к Акколону. Она устала, так устала быть всегда сильной, устала добиваться, чтобы все шло так, как должно! Но нет, нельзя допустить, чтобы Акколон догадался об ее слабости!

– Тут уж ничего не поделаешь, милый. Другого выхода нет – разве что смерть. Но ты не сможешь взойти на престол, если обагришь руки кровью отца. А когда ты воссядешь на троне Артура, – когда за спиной твоей будет стоять все могущество Авалона, а в руках твоих будет Эскалибур, – ты просто отошлешь Уриенса назад, в его страну, чтоб он правил там все отпущенные ему годы.

– А Артур?

– Я не желаю Артуру ничего плохого, – спокойно сказала Моргейна. – Я не стану убивать его. Но ему придется провести три ночи и три дня в волшебной стране, а когда он вернется, пройдет пять лет – а может, и больше, – и времена короля Артура из были превратятся в легенду, и нам больше не будет грозить опасность со стороны священников.

– Но если он все-таки сумеет выбраться оттуда?… Голос Моргейны дрогнул.

– На что Король-Олень, если вырос молодой олень? Пусть рок решает, что станет с Артуром. А ты должен будешь завладеть его мечом.