«А ведь если бы я добилась своего, если бы наш с Лотом заговор против Артура завершился успешно, быть может, вся эта страна и вправду была бы именно такой – безлюдной, безмолвной и исполненной страха…»

Почему здесь так тихо? Казалось, что во всем мире не осталось ни единого звука, кроме стука копыт, да и тот походил на шум камней, падающих в воду: приглушенное бульканье – и вновь тишина. Отряд уже почти добрался до римской дороги – или до места, где должна была находиться римская дорога, – когда до них донесся цокот копыт по мощеной дороге; со стороны Гластонбери медленно, неспешно ехал какой-то всадник. Сквозь туман виднелся его смутный силуэт; всадник вел в поводу тяжело груженную вьючную лошадь. Мгновение спустя кто-то из слуг Моргаузы воскликнул:

– Да ведь это сэр Ланселет Озерный! Доброе вам утро, сэр! Да пребудет с вами Господь!

– Кто это тут?

И действительно, это был голос Ланселета – Моргауза сразу его узнала. А когда Ланселет подъехал поближе, от стука копыт его лошади – такого привычного, почти домашнего – в окружающем мире словно бы что-то высвободилось. Откуда-то из-за завесы тумана послышались и другие звуки: где-то лаяли собаки, целая стая собак – наверное, проголодались за ночь и теперь грызлись из-за завтрака. И этот обыденный звук разрушил потустороннюю тишину.

– Здесь королева Лотиана! – отозвался Кормак, и Ланселет, подъехав, остановил коня перед Моргаузой.

– Вот уж никак не ожидал встретить тебя здесь, тетя. А нет ли с тобой моих кузенов – Гавейна или, может, Гарета?

– Нет, – ответила Моргауза. – Здесь только я, и я направляюсь в Камелот.

«Если только он и вправду продолжает существовать!» – раздраженно подумала она.

Пока Ланселет произносил привычно вежливые слова приветствия, Моргауза неотрывно глядела ему в лицо. Ланселет казался усталым и измученным, одежда его истрепалась и нужда-лась в стирке, а в такой плащ он раньше не нарядил бы даже своего конюха. «Ах, красавчик Ланселет – теперь уж Гвенвифар не сочтет тебя прекрасным, и даже я не раскрою тебе объятия и не позову на свое ложе!»

Но потом Ланселет улыбнулся, и Моргауза вдруг осознала, что он и вправду прекрасен, несмотря ни на что.

– В таком случае, не поехать ли нам вместе, тетя? Воистину, я еду туда с печальнейшим поручением.

– Я слыхала, будто ты отправлялся на поиски Грааля. И что же, нашел ли ты его? Или отчаялся найти и оттого и выглядишь столь унылым?

– Разве достоин я того, чтоб разыскать величайшую из тайн? Но я везу того, кто и вправду держал Грааль в руках. Я возвращаюсь в Камелот, чтоб сказать всем: поиски завершены, и Грааль навеки ушел из этого мира.

И тут Моргауза поняла, что вьючная лошадь везет на себе мертвое тело, завернутое в саван и накрытое покрывалом.

– Кто? – прошептала она.

– Галахад, – негромко отозвался Ланселет. – Грааль отыскал мой сын, и теперь нам ведомо, что смертному человеку не под силу взглянуть на него и остаться в живых. И то же самое случилось бы и со мною – когда бы не возложенная на меня обязанность отнести моему королю столь горькую весть: сообщить, что тот, кто должен был наследовать ему, покинул нас и ушел в мир иной, чтоб вечно следовать за своей мечтой…

Моргаузу пробрал озноб. «Теперь и вправду все пойдет так, словно Артура и не было никогда на этом свете; у этой страны не будет иного властителя, кроме царя небесного, и править ею будут те самые священники, что уже сейчас держат Артура в руках…» Но королева гневно отмела эти картины, возникшие в ее воображении. «Галахад мертв. Теперь Артуру не остается ничего иного, кроме как назвать своим наследником Гвидиона».

Ланселет с печалью взглянул на тело Галахада, но сказал лишь:

– Может, мы двинемся в путь? Я вообще-то не собирался останавливаться на ночь, но поднялся сильный туман, и я побоялся заблудиться. Я чуть было не подумал, что оказался на Авалоне!

– Мы не можем отыскать Камелот в тумане – он скрылся точно так же, как Авалон… – начал было Кормак, но Моргауза раздраженно оборвала его.

– Прекрати нести чушь! – прикрикнула она. – Мы сбились с пути в темноте и полночи ездили туда-сюда. Мы тоже хотим побыстрее попасть в Камелот, племянник.

Несколько человек из свиты Моргаузы знали и Ланселета, и Галахада и теперь подошли с изъявлениями сочувствия. Ланселет некоторое время слушал их, потом оборвал печально, но твердо.

– Потом, друзья мои, потом. У нас еще будет достаточно времени для того, чтоб предаваться скорби. Видит Бог, я вовсе не рвусь сообщать эту весть Артуру, но от задержки она не станет менее прискорбной. Давайте же тронемся в путь.

По мере того, как солнце поднималось все выше, туман редел, а там и вовсе рассеялся. Путники двинулись по той самой дороге, по которой уже проехались несколько раз взад-вперед в поисках Камелота; но когда они одолели совсем небольшой участок пути, новый звук разорвал неестественную тишину этого безумного утра. Со стороны Камелота донесся серебряный голос трубы, чистый и звонкий. А когда путники добрались до четырех яблонь, взорам их предстала залитая солнечным светом широкая проезжая дорога, построенная слугами Артура для его легионов.

Моргаузе показалось вполне уместным, что первым, кого она увидела на подъезде к Камелоту, оказался ее сын, Гарет. Он вышел навстречу отряду из главных ворот Камелота, а затем, узнав Ланселета, бросился к нему. Ланселет соскочил с коня и крепко обнял Гарета.

– Вот и ты, кузен…

– Я, кто ж еще. Кэй уже слишком стар и немощен, чтоб охранять стены Камелота в такое время. Как хорошо, что ты наконец-то вернулся в Камелот, кузен. Но я вижу, ты не нашел Галахада, Ланс?

– Увы – нашел… – с печалью произнес Ланселет. Гарет взглянул на очертания мертвого тела, вырисовывающиеся под покрывалом, и на лице его – оно по-прежнему выглядело как-то по-мальчишески, невзирая на окладистую бороду – отразилось смятение.

– Я должен немедленно сообщить эту весть Артуру. Отведи меня к нему, Гарет.

Склонив голову, Гарет обнял Ланселета за плечи.

– Что за горестный день для Камелота! А я ведь говорил: этот Грааль послан нам дьяволом, а вовсе не Богом!