— Не будьте жестоки, капитан. Девочке вскоре предстоит потерять отца. Вы останетесь для нее единственным близким человеком. Это именно ей будут нужны ваши понимание и любовь, а вовсе не ультиматумы.

— Знаете, — задумчиво начал Бенвор, — в монастыре нас учили, что каждый получает то, что заслужил. Наверное, в этом есть доля истины. У Леаншен будет возможность сделать выбор, и я надеюсь на ее здравый смысл. Она ничего не потеряет, если заслужит мое доброе отношение.

— А вы? Вы тоже получаете заслуженное? — невыразительно поинтересовалась Джелайна.

— Не знаю. Я часто получаю то, что мне подобает… — юноша поколебался и признался: — …и почти никогда — то, о чем мечтаю. Моя будущая супруга — любая, кого бы ни выбрал Ланайон, все равно не сможет дать мне все, чего я хочу. Увы, но идеала в данном случае попросту не существует.

— То-то вы и собираете нас вокруг себя, — фыркнула женщина. — Хорошо устроились.

— Мой двойник, говорят, устроился гораздо лучше, — процедил Бенвор. — Ему повезло, он нашел все, что искал, в одной-единственной.

— Не уверена, что я была знакома с той единственной, — сразу поникнув, выдавила Джелайна.

— Ну почему вы продолжаете себя мучить? — недовольно спросил Олквин. — Любая женщина за столько времени смогла бы если не забыть, то по крайней мере, успокоиться.

— Любая, — эхом согласилась она, — кроме TS-рейдера, которая несколько месяцев не пробуждала мнемоник. Вы не представляете, как я иногда ненавижу этот девайс. Даже если очень захочу, все равно не могу ни о чем забыть. Каждое событие вспоминается так, словно произошло пять минут назад. Каждое слово, каждый взгляд…

В приступе запоздалого раскаяния капитан виновато потянулся за ее рукой.

— Господи, я совсем забыл об этом, — пробормотал он. — Что же будет с вашей головой через пятьсот лет?

— Да ничего, нормально, — через силу улыбнулась она. — С этим я как-нибудь справлюсь. Давайте не будем о грустном. Расскажите лучше, как продвигается ваше общение с невестой? Приручаете потихоньку свою розочку?

Она продолжала говорить, но Бенвор не слушал. Давняя ассоциация вернулась и кольнула нехорошим предчувствием.

— Скажите, у Уокера есть бастарды?

— Откуда мне знать? — хмыкнула женщина. — А почему вы спрашиваете?

— Вы говорили, что в разных мирах часто сохраняется та же самая смена поколений. Получается, все мои дети должны быть такими же, как у двойника. А Леаншен… — он оцепенел. — Вы рассказывали, что жена Уокера погибла или…

— Остановитесь! Молчите! — воскликнула Джелайна. — Я ничего точно не знаю! Это были только догадки, предположения. И потом, миры не обязаны совпадать до мелочей. К тому же, я появилась здесь — значит, ход истории где-то уже нарушен.

— В чем?

— Например, если бы Ланайон не опасался моего влияния, он бы не поспешил со сватовством. Позже вам бы нашли другую невесту. Уже расхождение. Разве мало?

Бенвор принялся беспокойно ходить кругами. Помявшись, Джелайна выдавила:

— Ну, ладно, ладно, я еду с вами. К черту графиню. Раз уж довелось вмешаться в вашу жизнь, придется идти до конца. Если хоть что-то зависит от меня — я сделаю для вас все, что будет в моих силах.

Олквин подскочил к ней и обрадованно стиснул в объятиях.

— Пообещайте, что никогда нас не оставите, — потребовал он. — Меня, мою жену, детей… Вряд ли я смогу все время быть рядом. Но вы — единственная, кому я могу их доверить. Я не сомневаюсь в ваших силах.

— Обещаю, — вздохнув, прошептала она. — Я и так давно дала себе клятву, что всегда буду защищать ваши интересы. Если понадобится, я встану за вас против всего этого чертова мира.

— Что же вы тогда заставляли меня сомневаться? — с облегчением рассмеялся Бенвор. — Я все время боялся, что вы меня оставите. Не смейте уходить, слышите? Я связываю вас вашей же клятвой. Больше не отпущу ни на шаг.

— Вы бессовестно пользуетесь тем, что я не могу вам ни в чем отказать, — беспомощно пробормотала Джелайна, уткнувшись в его грудь. — Гадкий, жестокий мальчишка… — и тихо добавила что-то по-английски.

Капитан хитро улыбнулся. Она всегда переходила на родную речь, если не хотела, чтобы он ее понял. Пора с этим завязывать.

— Тогда не откажите мне еще кое в чем, — подхватил он.

— Валяйте, — бросила женщина. — Пока я добрая.

— Обучите меня английскому языку.

— Это еще зачем? — тут же отстранилась она. — В вашем мире его никто не понимает.

— Вот именно, — согласился Олквин. — Нам пригодится тайный язык. Моя жизнь в Жомеросуине может оказаться далеко не такой приватной, как здесь. А есть темы, которые мы не можем обсуждать открыто. Нужно что-то в обход любопытных ушей.

— Вот черт, — нахмурилась Джелайна. — Если вы еще и заговорите по-английски…

— Разве это плохо?

— Это будет уже слишком, — призналась она, пряча глаза.

— Но согласитесь, — возразил Бенвор, — необходимость в этом назрела давно. Я и так уже усвоил множество понятий, соответствий которым в хорверском языке попросту нет.

— Ладно, — махнула рукой женщина. — Все равно ведь будете доставать, пока не уговорите.

— Кстати, — вспомнил Олквин. — Сегодня же ровно год, как вы здесь высадились.

— Надо же, — усмехнулась Джелайна и желчно добавила: — Как быстро летит время. Осталось всего ничего.

Размеренная жизнь Бенвора кончилась. Получив на службе месяц отдыха, он планировал отправиться в герцогское поместье, чтобы присмотреться к своему будущему хозяйству и, как выразился Рунхис, чтобы хозяйство присмотрелось к нему. Но планы пришлось поменять. Майрон уговорил гостей задержаться во дворце. Принцу хотелось изысканным гостеприимством заслужить хвалебное мнение о себе среди самых знатных представителей соседнего королевства.

Факт законности коронации Альберонта долгие годы вызывал немало споров, и в середине осени было принято решение оставить притязания на юго-восточные земли и во всеуслышание признать территорию вокруг Анклау независимым королевством. Раз оно уже не заявлялось оккупированной бангийцами частью Хорверолла, то и король у каждой страны отныне мог быть свой собственный. Коронацию Майрона предполагалось провести еще до первого снега, так что готовился первый дипломатический визит в Анклау. Перспектива наладить мирные отношения вызывала надежду на полное прекращение военных действий и избавление от блокады. Увы, далее этой надежды прогнозы так и не продвигались. О безграничном влиянии бангийского правителя на Альберонта ходило множество слухов — от нелепых до жутких. Поговаривали, что Рунгунд давно управляет королем через Риймонса, хитрого одноглазого колдуна, без одобрения которого не решалось ни одного серьезного вопроса.

Главой посольства снова определили молодого барона Олквина, который прекрасно зарекомендовал себя в Жомеросуине. Однако, сам Ланайон новому назначению был вовсе не рад и ехать в Анклау боялся. Вопреки давней традиции, в этом случае никто не мог гарантировать, что парламентеры останутся в живых.

Неприятная новость испортила Олквинам все ожидание предстоящей свадьбы. Веанрис часто принималась плакать. Все утешали ее, как могли — баронесса снова была в положении и чувствовала себя неважно. Из-за этого Ланайон появлялся в обществе только по крайней необходимости, так что на придворных приемах всю семью приходилось представлять Бенвору. Теперь его приглашали постоянно — жениха герцогини были рады видеть повсюду. Леаншен, как и Веанрис, любила светские развлечения, так что Бенвор был вынужден терпеть их ради нее. Он никогда не понимал, как можно находить удовольствие в том, чтобы часы напролет крутиться среди душной толпы под обстрелом множества взглядов, и не всегда дружелюбных. Ну, раз в неделю, ну, два, но не ежедневно же?! Бессмысленность большинства таких вечеров невероятно утомляла, и капитан начинал думать, что лучше уж проводить сутки напролет в казарме.

Спасало Олквина только одно, и если бы его невеста увидела, что именно, то наверное, не знала бы, что и думать. Уютные и теплые объятия Джелайны придавали ему сил перед очередным выходом в свет и помогали забыть об усталости после. Женщина всегда дожидалась Бенвора, как бы поздно он ни возвращался, и когда на светских вечерах становилось совсем уж невмоготу, юноша представлял себе, как окажется дома, сделает вид, что идет к себе спать, а сам поднимется этажом выше и крепко прижмет к груди свое верное и терпеливое сокровище. Даже просто мысли об этом помогали примириться с бесконечно тянущимися часами очередного дворцового увеселения.